ЭПИГРАФ
...В таинственной чаще, под тёрном густым,
Где бродят ушедшие души,
Простое Заклятье с тобой создадим –
Садись со мной рядом и слушай!
Ирина Азина. «ЗАКЛЯТЬЕ»
…Проснувшись, я увидела перед глазами краешек зелёной половой дорожки, на которую из приоткрытой двери вполз багровый тусклый отблеск. Пахло снегом, мёрзлыми дровами и теплом… В ночной пижаме, в тапочках на босу ногу я прошлёпала в смежную комнату, служившую и гостиной, и столовой, и библиотекой в доме Илюхиных родителей. Все остальные домочадцы мирно спали. Было очень раннее, зимнее, воскресное утро, да к тому же ещё и каникулы. Разумеется, мне не спалось. Если б школьный будний день — спать бы хотелось просто дико! Но не сейчас, нет...
Размышляя над странностями поведения своего организма, я сидела возле разожжённой печки и смотрела, как маленькое пламя лижет оранжево-синими, гибкими языками шипящие дрова. Кто-то из взрослых уже встал, принёс из сарая утреннюю порцию дровишек и развёл огонь, а потом опять ушёл на двор. Наверное, Илюшин отец. За ночь навалило кучу снега, и он большой лопатой расчищает все дорожки и крыльцо. Пойти, что-ли, одеться и помочь? А, впрочем, я сначала попью чаю...
Выйдя в маленькую холодную кухню, я обнаружила, что чайник уже стоит на плите, и вот-вот закипит. Дожидаясь окончания процесса, я зябко, словно кура на снегу, переминалась в чьих-то явно мне не по размеру, жёстких тапках. Выключив горелку, налила себе и кипяточка и заварки, и вернулась к печке. Тихонько, чтобы никого не разбудить, взяла и притащила из соседней смежной комнаты большое одеяло, и, завернувшись на манер окуклившейся гусеницы, стала пить горячий чай... Тепло, уютно сидеть в кресле возле печки, укутавшись с ногами в одеяло... и смотреть на полыхающий огонь! Под печкой на полу лежали ещё стылые дрова, приготовленные в очередь, на смену первой утренней закладке. В комнате волшебно пахло хвоей, снегом... дымом от печи, и ни с чем на свете не сравнимым запахом каникул! Вы знаете, чем пахнут школьные каникулы? О, это прекрасный и сложнейший аромат!
Летние каникулы пахнут белой зацветающей акацией, исписанными мятыми тетрадками, свежестью бушующей листвы, молодой крапивой, ягодой и пылью. В конце августа к этому прелестному букету примешивается очаровательный запах новеньких ластиков, не заточенных ещё карандашей, коленкоровых толстых тетрадей (тоже новых, разумеется), и свеже - глаженого белого белья.
Осенние каникулы, конечно, отдают покоем, увядающими листьями, грибами, мокрой залежавшейся землёй... собачьей шерстью, старой книгой сказок, между жёлтыми шуршащими страницами хранящей неожиданные вещи — листки календаря за давние года, внезапно вспомнившийся сон, ночное вдохновенье...
А вот новогодние, январские — ну, это мандарины, как без них? И шоколадные конфеты, и салатики, спрессованные в недрах холодильника, и старые картонные коробки, полные волшебных, хрупких ёлочных игрушек, смолистый хвойный дух и нестерпимо ледяной морозный воздух, легче и свежее нет в знакомом мире ничего... Не знаете, чем пахнут старые картонные коробки с золотыми шишками и яркими стеклянными шарами? Немножко пылью, чуточку мышами, старой прошлогодней хвоей... это если разложить на составляющие... Ну, а всё вместе — Чудом, разумеется! И запах снега — когда много, просто очень много снега! А также всяко-разно: шерстяные мокрые носки, горячий чай с малиной, новогодние костюмы...
Долго так сидела я, перебирая запахи каникул, глядя на огонь... и обнимаясь с притягательно-приятной чайной чашкой, греющей мои вечно холодные ладони.
Как вдруг... скорее я почувствовала, чем нечётко, краем глаза увидала еле-еле уловимое движенье под дровами.
- Большая мышь... - подумалось лениво мне...
Мышей, конечно же, я не боялась; мыши были повседневным делом в своём доме. Бывало до смерти, иной раз, жаль, увидеть в мышеловке совсем маленького, глупого мышонка...
Тут движение повторилось. Я по-прежнему смотрела на огонь. Глаза мои уже почти слипались, и надо бы пойти обратно до кровати; только неохота...
Внезапно я увидела такое... от чего сонливость моя тут же улетучилась. Передо мною, супротив печной заслонки, на раскиданных дровах, сидело странное, неведомое Нечто. Небольшое, с крупный апельсин, мохнатенькое и почти округлое... А цветом оно было... нет, не знала я такого цвета. Да, навряд ли кто-нибудь и знал! В его шерсти переливались отблески пламени..., и она вспыхивала синим, красным, оранжевым, жёлтым, золотым и ярко-коричневым, как спелые гладкие каштаны. Потом по раскалённому радужному золоту шла волна, и шерсть существа тускнела, покрывалась серым пеплом... и сворачивалась черными хрупкими стружками, словно горящая бумага. А следом за чернотой опять выглядывало тусклое, слабое багровое пламя... цвело, набирало силу и переливалось... я смотрела и смотрела, как заворожённая. Идти куда-либо мне резко расхотелось... более того - я чувствовала, что практически приклеена к «закукленному» одеялом креслу. Ноги страшно затекли, и руки крепко зажимали чашку. Силилась я было закричать... Но, как в плохом и страшном сне, звук отключили.
Существо посмотрело на меня озабоченно. Я уверена, что именно озабоченно: ни злобы, ни даже досады в этом взгляде не было. Странно, что я сразу не рассмотрела его лица — маленького, сморщенного, с горящими, как угольки, глазками; но не красными, а гладко-коричневыми, яркого каштанового цвета. Лишь в глубине зрачки отливали огнём.
- Ты меня видишь, что-ли? - спросило оно без всякого предупреждения.
- Вижу... - голос-то, оказывается, был, никуда не делся.
- И как я тебе, нравлюсь? - огненный мохнатик покрутился, словно шерстяной клубок, когда его нарочно резко тянут, чтобы выправить закрученную нить.
- Не знаю... - честно отвечала я.
- Тогда узнай! - вскричало существо, сменив скрипучий голос свой на резкий крик.
«Кажется, оно рассердилось» - пронеслось у меня в голове. Что же делать?!
- А-аа, да ты меня боишься, - усмехнулась эта невероятная сущность и подкатилась почти к самому креслу. На меня дохнуло жаром, словно от огня, и стало ещё чуточку страшнее...
- Да не бойся... - неожиданно миролюбиво сказал огненный шарик, - Чего тебе меня бояться? Ты ведь гореть не будешь…
Произнеся эти престранные слова, очевидно, призванные меня успокоить, оно откатилось обратно к печке и снова уселось на дрова.
- К… кто ты? - выдохнула я.
- А ты кто? - в свою очередь спросило существо.
- Я Ника...
- Ну, а я Огнивка.
- Огнивка?
- Да, мы запечные жители. Слыхала про таких?
- Не... не знаю...может... Вроде домовых?
- Ну не-ет, - поморщился мой новый удивительный знакомый, - Мы за-печ-ные! По дому не помогаем, молока не пьём, и кошками не оборачиваемся.
- А-аа... а что же вы тогда делаете?
- Раздуваем огонь, разумеется! Не даём ему угаснуть.
- Но он же гаснет всё равно, когда дрова-то догорят...
- Кто тебе такое сказал? - прищурился Огнивка, - Даже когда догорят все дрова, и кажется - нет надежды, даже когда превратились в золу, и кажется - нет надежды, даже когда зола стала землёй, и кажется...
- Нет надежды... - шёпотом повторяла я вслед за ним.
- Да... и кажется, что нет надежды... а ты соображаешь! - похвалил меня Огнивка, - Так вот, даже тогда остаётся крохотный-прекрохотный уголёк, в котором теплится Живой, Негаснущий, Жаркий Огонь!
- Негаснущий, Жаркий Огонь... - как красиво! Расскажи ещё немного про Огонь, пожалуйста! - я умоляюще смотрела на Огнивку, и ни капельки его уже и не боялась.
- Расскажу... ну почему ж не рассказать, если желаешь слушать? - Огнивка выглядел довольным, - Только в другой раз! Сядь перед огнём и скажи Заклинание. Я и приду.
- Заклинание? Но...
Я не успела завершить — тут отворилась дверь и в комнату вошёл Илюшин папа, раскрасневшийся и свежий. В руках его плескалась чашка с чаем.
- Ника! Ты чего не спишь?
- Я... здрасьте, дядя Коля, доброе вам утро! Вот… проснулась... - довольно сбивчиво пробормотала я ему, - Проснулась вот, а все ещё лежат... А я чего-то и не сплю... И чаю налила...
- Ну, давай пить чай! Дровишек счас подбросим только...
В тревоге обернувшись к печи, я ожидала, что сейчас и дядя Коля увидит Огнивку, но... никого уже не было на кучке дров.
- Смотри-ка, сколько золы насыпалось... и угли вылетели... - дядя Коля смёл сор, и железным совком забросил его обратно в печь.
И тут... тут мне показалось... что летящие соринки, угольки сложились в круглый и знакомый силуэт... и из печи мне помахала сморщенная тоненькая лапка. Теперь-то до меня дошло, кого напоминал Огнивка! Он был похож на маленького ёжика, только колючки были язычками пламени... исполняющими — беспрерывно - то искрясь, то угасая, вечный танец того самого - Живого, никогда-не-гаснущего, Жаркого Огня!
- Ника... Нику-ша! - вижу мамино улыбающееся лицо.
- А... что?
- Ты чего в кресле спишь?
- Ой… да я вставала рано утром... здесь сидела возле печки... мы с дядей Колей пили чай...
- Ну давай, просыпайся... беглянка из кроватки, завтракать будем!
Мама, папа, и все остальные наконец проснулись. Из кухни вкусно пахнет жареной яичницей и колбасой, а за окном — искрящееся утро! У Атамановых мы ночевали запросто, по-свойски, и впереди был замечательный денёк! Самые обычные ребячьи зимние забавы на морозце разрумянивали щёки снегирино-алым... И мы - втроём, с горящими голодными глазами, все мокрющие насквозь, заваливались в жаркие натопленные комнаты... но лишь когда на улице уже совсем темнело... и сметали начисто обед и ужин разом!
Повсюду вешали сушить нашу нехитрую одежду, и в печке снова был огонь, пылал уютно и тепло... и так спокойно, беззаботно под защитой своих взрослых - сильных, всё на свете знающих родителей... Никогда, никогда не закончатся каникулы, никогда не завершатся эти милые зимние деньки, наполненные заботой, радостью и сказкой! Никогда нам не доесть всех золотых конфет, всех мандаринов, всех домашних, бесподобно-вкусных праздничных тортов... не доиграть в лото, и в морской бой, и в шашки, не сосчитать игрушек на огромной новогодней ёлке... и никогда не начнутся уроки... а мама с папой никогда не постареют... никогда!
Но праздники всё-таки кончились. Безжалостно подступили будни. И пришлось собирать новогодние чудеса и прятать от самих себя на антресоли и в кладовки, прощаясь с ними — может быть, на год... а может статься, что и навсегда... Ведь, если верить разным дуракам (а я не верю, и не буду верить никогда!), то наступает время, когда дети в одночасье быть детьми перестают... а, это значит — до свиданья, Дед Мороз! Он тебя вычеркнет из сказочного списка, и дальше... дальше я и думать не хочу!
- До следующего года! - говорила я своим сосулькам, шарикам и мишкам, - Мы обязательно увидимся! Смотрите не скучайте!
А сама уже скучала, и отчаянно скучала... лихорадочно гадала - чем таким заняться, чтобы поскорее Новый Год забыть?! Надумала сделать уборку. А что? Самое подходящее занятие после праздников. Сказано — сделано! И вот уже весь дом вдруг перевёрнут кверху дном, и вёдра полны грязною водой, и пылесос гудит, рыча и надрываясь, с окон сняты все снежинки, мишура и блёстки. В разгар моих уборочных работ пришла некстати Элечка, выслушала лекцию о пользе чистоты, и, ужаснувшись от масштабов катастрофы... зачислена была в бригаду мастеров. К концу помывочного дня мы вылизали с ней не только наш сумбурный дом, но и большую часть соседнего; да так, что и родители, и обе наши бабушки, вернувшись вечером с работы, изумлены были ужасно-чрезвычайно. Правда вот, ни я, ни Элька не успели сделать школьные уроки... но на фоне трудового подвига это не считалось.
Ощущая себя трудовыми пчёлками с усталыми крылами, сидели мы за кухонным ихеевским столом, и Абика Тая потчевала нас татарскими мясными «уголками», быстро приготовленными по такому случаю из нескончаемых запасов замороженного теста.
- Ай, работницы мои вы золотые... кушай, кушай, мой кызым... так чистенько убрали! Намазлык тут можно расстилать...
Белый коврик для молитвы — намазлык, расстилала Элечкина бабушка по главным мусульманским праздникам, предварительно надраив всё кругом до операционно-асептического блеска. Комплимент из её уст говорил сам за себя, и мы ужасно возгордились.
- В воскресенье приходи пораньше утром, я тебе такое покажу! - в порыве дружеского чувства шепнула я Эльмирке на прощанье.
В глазах подруги отразилось слабое сомнение по времени, назначенному мною для визита... тем не менее она кивнула. А я, накинув шубку и напялив валенки, пошла через дворы домой. Дома стояли рядом, и забора между нами не было по большей части, а условною границей нам служила летняя колонка. Разумеется, сейчас она была завалена сугробом, а напротив мягко и приветливо светилось низкое окошко нашей кухни.
Первая неделя школы продолжалась долго, нудно, бесконечно серо и однообразно. Событий выдалось ничтожно мало, задавали непомерно много, и единственной отдушиной были поздние «ночные» посиделки возле печки с книгами в руках. Про Огнивку я, конечно, помнила - такое как забудешь! Но почему-то знала точно, что простые будни — время для повторной встречи совершенно невозможное. И, к тому же, меня истерзал вопрос - какое же такое заклинание должна я заготовить, чтобы встреча вообще случилась.
- Живой, негаснущий, пылающий Огонь... - бормотала я, всё тыча кочергой в горящие поленья, - Живой... и жаркий... даже когда нет надежды...
В принципе, я помнила всё-всё, что говорил Огнивка возле печки в доме Атамановых, но вот порядок слов мне совершенно не давался.
- Даже когда догорят все дрова, и кажется - нет надежды... и даже когда угольки превратились в золу, и кажется - нет надежды... даже когда зола смешалась с землёй, и кажется - нет надежды... и даже тогда остаётся крохотный-прекрохотный уголёк, в котором теплится живой, негаснущий, жаркий Огонь!
- Ну вот, вроде так... но всё равно это не особо похоже на Заклинание... Эх, наверное, мне это правда приснилось... или Огнивка подшутил надо мной... - мрачно размышляла я, ковыряясь в носу, - Заклинания должны быть запоминающимися, складными, как стихи! А это что? Сто раз одно и тоже, и никакой тебе рифмы...
- Пойду-ка я спать, - сказала я своему отражению в зеркале, - Уже и дрова догорают... Утро вечера мудренее!
Ложась в кровать, я слышала, как бабушка, выйдя из кухни, закрывает печную заслонку, выключает свет и тоже ложится. В доме становится совсем тихо... только слышно, как настенные часы с кукушкой мерно тикают, да где-то в переулке лает неспокойная собака.
И даже когда догорят все дрова,
И кажется — нет надежды,
И даже когда догорит зола,
И кажется — нет надежды,
И даже когда остыла земля,
И кажется — нет надежды...
И даже тогда надежда жива!
Огонь пылает как прежде...
Негаснущий, Жаркий, Живой Огонь -
Он Жизни даёт Надежду!
Меня словно подкинуло на кровати, вырвало из полусна. Что это? Откуда взялись в моей голове эти слова?!
- Ника, ты чего? - бабушкин недовольно-заспанный голос протестующе раздаётся с соседней кровати.
- Счас, бабуль, я недолго... только запишу кое-что! Забыла... завтра спрашивать будут... - сбивчиво отвечаю я, быстро-быстро, чтобы не забыть утром, записывая Заклинание. Да, это же именно Заклинание! Те же самые слова... но вот, оказывается, в каком порядке нужно их расположить!
- Ты уж давай вовремя вспоминай про уроки-то... - зевает бабушка и отворачивается к стене, подальше от света настольной лампы, - Время-то уже, смотри-ка...
Скоро и я укладываюсь... и снова слушаю ночную тишину. И улыбаюсь... Послезавтра воскресенье, и теперь-то мы уж точно повидаемся с Огнивкой!
Но воскресно-послезавтрашнее утро началось совсем не так, как мне хотелось накануне. Ну, во-первых, я проснулась поздно, бабушка давно уж напекла воскресных пирогов и натопила печки; родители уехали на целый день куда-то в гости на другой конец большого города... Хорошо, проснувшись в выходной, получить всё-всё готовенькое; но, однако, ранне - утренние планы с треском провалились... Элечка совсем не приходила - увезли её от бабушки, но я и не расстроилась особо, потому что уж сама жалела, что чуть было не сболтнула лишнего... Огнивке вряд ли бы понравилось присутствие кого-то постороннего.
Теперь же, для проверки действенности моего ночного Заклинания остался только поздний вечер, когда топили печи на ночь. Но так поздно в воскресенье мне уж точно не позволят посидеть, ведь в понедельник школа... Что же предпринять?
Вкуснейшие воскресные большие пироги жевала я довольно вяло и рассеянно, всецело занятая мыслями о печках и Огнивке.
- Милая, ты что, словно в воду опущенная?
- Бабушка, как ты сказала? - вздрагиваю я, - В воду опущенная?
- Ну да, - кивает бабушка, - Бледная какая-то... скукоженная... уж не заболела ли ты, часом?
- Давай-ка, мы тебя на русской печке прокалим как следует, всю хворь словно рукой и снимет!
- Правда?! - радуюсь я неожиданному разрешению проблемы, - Бабуля, как же я хочу на паровую баню! Ты просто и не представляешь! А потом и посидеть у печки... так приятно, правда?!
Бабушка радуется моему энтузиазму и, убрав посуду, уходит натопить русскую большую печь - ту самую, что в задней половине дома. На мою удачу, старенькая Пра уехала примерно на недельку погостить к «свовому сыну старшему», её комната свободна, мне никто не помешает! Правда, уговорить бабушку разжечь русскую печь без особой надобности мне бы ни за что не удалось, но вот поглядите-ка! Обстоятельства сложились так удачно, что она сама же, лично, предложила то, о чём я и просить не смела. Конечно, я с удовольствием посижу в паровой бане. О чём речь? Лишь бы потом оставили в покое...
Паровая же эта баня представляла собой следующую процедуру: сначала хорошенько топилась русская печь. Когда же дрова прогорали и она немного остывала, на неё залезал больной, накрывался сверху всеми возможными одеялами и накидками, какие только имелись в доме, изнутри при этом делалось что-то вроде гнезда из пуховых подушек, а между ног ставился чайник или кастрюля с кипятком, в который ещё и добавляли картофельных очисток с чесноком. Сидеть так полагалось до тех пор, пока с тебя не слезет семь потов. С непривычки выдержать такое, мягко говоря, непросто! Но у меня привычка-то была: при первых признаках простуды и недомогания меня запихивали в этот жаркий кокон с детских первых лет. Сначала вместе с кем-то взрослым — опасно ж маленькое глупое дитя сажать наедине с кастрюлей кипятка! Потом, по мере появления мозгов, одну стали сажать. Историческими корнями такая защита от болезней уходит в далёкое прошлое, когда наши предки в русских печках не только пищу готовили, но и мылись. Тогда отверстия в печах были побольше, и в них залезали люди после прогорания дров, предварительно выгребая золу. Затаскивали бадьи с кипятком и мылись. Прабабушка, уехавшая нынче погостить, как раз и обладала таким опытом — во времена её далёкого деревенского детства именно так и мылась вся большая семья - раз в неделю в русской печи.
Часа через два, красная, как рак, измочаленная паровой баней до никакущего состояния, с банкой малины в руках, сидела я перед печкой на стуле, накрытая одеялом с головой, не особенно уже соображая — а зачем я тут, собственно, нахожусь. За окном сгущались сумерки, короткий зимний день уж подползал к концу. В задней половине дома было тихо, только чуть слышно доносилось бормотание радиоприёмника, да поскрипывали старенькие половицы, да трещали в печке жаркие дрова. Постепенно мысли мои приняли более-менее сформированные очертания, и внезапно до меня дошло - что сижу-то я тут одна... Одна! Бабушка ушла к себе полежать, наказав мне позвать её, если будет нужно. Значит... я могу попробовать вызвать Огнивку!
И даже когда догорят все дрова,
И кажется — нет надежды,
И даже когда догорит зола,
И кажется — нет надежды,
И даже когда остыла земля,
И кажется — нет надежды...
И даже тогда надежда жива!
Огонь пылает как прежде...
Негаснущий, Жаркий, Живой Огонь -
Он Жизни даёт Надежду!
Вот так. Тихонько говорила — двери приоткрыты, чтобы бабушка меня услышала, в случае чего... Но чётко. И, однако, ничего не происходит... Попробую ещё разок.... И снова ничего... Наверное, нужно мне как в сказках — трижды повторить. Три, семь и девять — волшебные числа. Усиленно бормочу заветные слова в третий раз. Жду. И ещё жду. И ещё... Ну всё, кажется, не вышло ни-че-го... Эх... что-то я напутала... как жаль! А так хотелось вновь увидеть огненного человечка-ёжика! Ну что ж.., тогда пойду возьму бумагу и карандаши... нарисую хоть, как помню.
Вернувшись к очагу, я увидала комнату без света. Странно... я же вроде как не выключала... и дрова почти что прогорели... Надо их поворошить. Нагнувшись к кочерге, почти что вскрикнула от страха: из-за печки огненным клубочком выпрыгнул Огнивка!
- Что, ты снова испугалась?! - громко и насмешливо вскричал мой огненный знакомец.
- Тсс... - я приложила палец, - Бабушка... она услышать может...
- Спит твоя бабушка и видит седьмой сон! - засмеялся Огнивка, - Не волнуйся, тут никто нас не услышит!
- Почему ты не явился сразу, когда я сказала Заклинание?
- А ты сама в ту же минуту прибегаешь, как и позовут?! - возмутился Огнивка.
- Ну-у...
- Баранки гну-у... - поддразнил он меня.
- Ах, ты ещё и дразнишься! - настал и мой черед негодовать.
- Уже и слова лишнего сказать нельзя! - прищурился Огнивка, надувая щёки, - Ишь, какая обидчивая! Не хочешь поболтать и посмеяться — на здоровье, я могу и обратно исчезнуть!
- Ну ладно, ладно... извини... - смутилась я, - Не уходи!
- Да? А угощать будешь?
- Угощать? - совсем растерялась я, - А чем тебя угощать-то можно? У меня вот тут малина... ещё чай, пряники...
- Пряники! - рассмеялся Огнивка, - Не-ет, мне пряников не надо!
- Что же тебе надо?
Я совершенно не могла представить, чем же можно угостить такое удивительное существо, как огненный запечный человечек.
- Спички есть у тебя? - деловито поинтересовался Огнивка.
- Спички? Есть, конечно, - подтвердила я, - Да вот они, у плиты!
- Коробочек... и то неполный... Огнивка явно был разочарован.
- Мало? На передней кухне есть большая упаковка... я сама вчера из магазина принесла.
- Тащи! - Огнивка расселся на приоткрытой дверце печной заслонки, болтая ногами.
Когда он двигал ими туда-сюда, выходило такое же зрелище, как если бы зажжённой лучиной быстро-быстро махали в воздухе — огненные полосы оставляли в темноте светящийся шлейф... Я сбегала на другую кухню и вытащила из ящика буфета упаковку спичек в серой обёрточной бумаге. Они ещё даже не были распакованы.
- Отлично! То, что нужно! - расплылся в улыбке Огнивка. - Ну, а теперь рассказывай!
- Что рассказывать? - в недоумении спросила я.
- Как это что?! Малюсенькая девчонка сама сложила труднейшее Заклинание, и даже не собирается поделиться со своим приятелем, как ей это удалось?!
Я была очень польщена похвалой Огнивки насчет «труднейшего Заклинания», но и слегка уязвлена данным мне определением. «Малюсенькой девчонкой» я себя вовсе не считала.
- Послушай-ка, Огнивка! А ты и сам-то не особенно большой, ведь так?
- Так... - нехотя признался он.
- Ты такой же ребёнок, как и я! Угадала, угадала! - засмеялась я и запрыгала на одной ноге от радости.
- Нас, огненных духов, детьми не называют, - серьёзно и напыщенно сказал Огнивка.
- Ну и пусть не называют, а всё-таки ты ребёнок! - торжествующе сказала я.
- Хорошо-хорошо! Если, по-твоему, существо возрастом в четыреста двадцать восемь ваших лет можно назвать ребёнком, пусть я буду ребёнком, - миролюбиво согласился Огнивка.
- Четыреста двадцать восемь! - изумилась я, - А сколько же лет тогда вашим взрослым?!
- По разному... некоторые помнят ещё драконов… а иные даже времена, когда вся Земля была сплошным Огнём... Тогда нас было очень много! А теперь осталось мало... И новые огненные духи появляются всё реже и реже... я здесь вообще один... - печально вздохнул Огнивка.
- «Здесь» — это где? - не преминула уточнить я, как всегда, желая расставить все точки над «i».
- «Здесь» — это здесь, - не особенно любезно отозвался Огнивка, - Здесь, где я живу вместе с другими духами Огня. В других местах, наверное, есть ещё Огнивки моего возраста, а здесь вот я один! Понятно теперь?!
- Аа-а.., вот ты поэтому ко мне пришёл... скучно одному со взрослыми... Я тебя отлично понимаю!
- Вечно меня учат, учат... - ворчливо сказал Огнивка, - А я уже и сам всё знаю! И всё умею! Раздувать Огонь, собирать искры, запасать топливо...
- Для этого тебе нужны спички?
Огнивка лукаво улыбнулся, и в его маленьких каштановых глазёнках блеснули рассыпающиеся, как от бенгальского огня, озорные искорки.
- Ваши спички для нас как конфеты, - сообщил он мне заговорщицким тоном, - Спасибо тебе! Только никому не говори, что ты их мне дала, ладно?
- Да мне ж никто и не поверит, даже если расскажу! - рассмеявшись, успокоила я своего огненного дружка, - Так что будь спокоен! Кушай на здоровье, а как закончатся, я тебе ещё раздобуду.
- Знаешь, а ты ничего, хоть и девчонка, - Огнивка посмотрел на меня очень внимательно и изучающе, - Не ошибся я в тебе...
И, стремительно развернув упаковку, с неуловимой быстротой засунул себе в ротик пригоршню свеженьких спичек. Несколько минуток мы тихонечко хрустели своими сладкими запасами, уютно глядя на мерцающее пламя...
- А теперь расскажи, как же ты смогла сложить Заклинание.
- Ну, слова я знала...
- Мало знать слова, нужно их ещё сложить. Я тебе их в беспорядке рассказал.
- Я это очень скоро поняла, когда пыталась повторять. Думала-думала... а потом легла однажды спать - и всё само собой сложилось.
- Ага! - Огнивка был явно доволен, - Так я и думал. Значит, ты можешь управлять словами, как мы управляем огнём.
- Управлять словами?! - изумилась я.
- Да-да, иначе б ты меня и не увидела. Только тот, кто обладает каким-то Даром, может видеть других, обладающих Даром, существ.
- Хм... говорят, что у меня абсолютный слух. В музыкальной школе. Но про слова никто такого никогда не говорил...
- Вот, я тебе и говорю, - рассмеялся Огнивка, - Или у тебя ещё друзья среди духов имеются?
- Нет... слушай, а расскажи про драконов? Ужасно интересно!
- Драконы... - Огнивка задумался, - Сам-то я драконов уж не видел... А что ты хочешь про них знать?
- Какие они были? Добрые или злые? С тремя головами, как в сказках?
- Разные были... и добрые и злые... смотря как к ним относиться. Насчет голов не знаю точно, могу спросить, если ты хочешь.
- Спроси, Огнивочка, спроси пожалуйста! И ещё - почему вы запечные жители? Вы же не за печкой живёте, как домовые, а?
- Любопытная ты какая! Столько вопросов, просто завалила!
- Огнивка, ну пожалуйста....
- Ладно, ладно! Запечные не потому, что за печкой... а потому - что ЗА ПЕЧКОЙ, поняла?
- Не-ет... - честно отвечала я, - Не особенно...
- Уф-ф, - нетерпеливо фыркнул Огнивка, - Ну, вот смотри: печки ваши — это как границы между стихиями, или мирами. В печках огонь горит, в огне живём мы, огненные духи... а вы, люди - с другой стороны, поняла?
- Да, кажется, теперь поняла! А вот ещё скажи — но как же...
Внезапно прямо из нашей печки послышался шум, похожий на завывание сильного ветра, не позволивший мне завершить начатую фразу; и наружу вырвался сноп искр, хотя все дрова уже давно прогорели, только тлеющие угли остались. От неожиданности я чуть со стула не упала.
- Ну всё, мне пора! Это теперь уж моя бабушка зовёт... До встречи!
Огнивка спрыгнул вниз с печной заслонки, превратившись тут же в яркий шарик без лица, без рук и ног... заскочил с размаху в печь - и скрылся восвояси...
Потирая кулаком усталые глаза, я могла бы тут поверить, что всё это мне опять приснилось... но вместе с ним исчезла новая, нераспечатанная упаковка спичек — целых десять коробков!
Настоящий рассказ является отрывком из повести Ирины Азиной «Девочки из Первого «Г».
Вот её страничка в ВК
Ну как, друзья, понравилась вам моя сказка? В той реальности, где вы сейчас её слушали, от вас требуется совсем немного – подписаться на этот канал, поставить лайк, написать пару слов в комментариях. Тогда мы увидимся вновь! И я, ваша Маска, опять расскажу для вас сказку – я знаю их много… волнующих, жутких, правдивых и страшных, смешных и печальных, пугающих, странных, волшебных… До встречи, друзья! Заходите опять на канал – «СКАЗКИ ПОД МАСКОЙ».
А ещё можно послушать эту историю, видео-версия здесь.