Вопрос:
«Есть страшные грехи, из-за которых даже священник может изменить к тебе отношение. Страшно исповедоваться. Что делать?»
Игумен Лука (Степанов):
Страшное чудовище — грех, ужасное чудовище — грех; нет ничего злее и ужаснее на свете, чем грех. Всякий грех страшен, из этого надо исходить, ибо он становится причиной отчуждения человека от Бога. Поэтому, как бы он ни казался вам самому страшен, есть только одно средство победы над ним, данное Христом.
«Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» – говорит Он, обращаясь к своим ученикам и апостолам, преемниками которых являются епископы, делегирующие власть свою ещё и священникам, совершающим таинство.
Поэтому нет никаких для нас препятствий, всякий осознанный грех приносить к кресту Евангелию и в присутствии священника возвращать себе чистоту от него. В противном случае то, чему надлежит быть, более всего надо и бояться. Не так для нас ужасно обнаружение нашей немощи перед священником, который и так, как правило, представляет меру ограниченности современного человека и его падкости на грех.
Оставление души своей во власти совершенного тобой греха делает тебя действительно вынужденным ужасно бояться, поскольку не обещающий нам и завтрашнего дня Господь, если призовет нас к ответу перед вечностью, перед Ним, уже неумытному суду, который бывает с человеком после его исхода из временной жизни, то нет ничего хуже, чем предстать в эти оскверненные ризы души облаченными.
Так что выбор у нас между двумя страхами. Страх неприязни со стороны священника – иллюзорный, ибо всякий банщик только радуется количеству грязи, которое омывается с тела в результате омовений, всякий стоматолог не столько плюется в наш открытый рот, испещеренный кариесом и соответствующими из этих темных дыр исходящими запахами, сколько радуется о возможности исправить печальное состояние наших челюстно-зубных частей тела.
Нам остается помнить о том, что страшен грех только нераскаянный. И стыдом исповеди постыдные грехи сожигаются с души под действием той благодати Божией, ответственным за предоставление которой является священник. Священнику не свойственно помнить, тем более менять отношение к человеку в связи с теми грехами, которые он слышит от него.
Человек кается, священник свидетельствует пред Богом, но большинству батюшек дана благодать и не запоминать то, что было ему исповедано, продолжая свое пастырское отношение к каждому из пасомых.
И хотя здравомыслие сохраняет священник, и опыта его священнического прибавляется от слышания наших грехов и откровений сердечных, но, уверяю вас, современного священника вам удивить не удастся даже весьма печальными свидетельствами против самой себя и самого себя, ибо священники вполне извещены о той низости, в которой враг старается удержать современное человечество и каждого человека в отдельности.
Но победа наша над кознями вражьими, победа над самим грехом, а еще, как сказать словами преподобного Исаака Сирина, состояние, равное чистому деланью – это всё-таки раскаяние. Покаявшийся равен тому, кто пребывал в чистом делании, вовсе не страдая от греха исполняемого.
Если такова награда за это дело покаяния, то с великой радостью надлежит бежать всегда, когда свидетельствует душа о потребности к этому омовению, бежать вовсе не откладывая ни в какой долгий ящик и не опасаясь тех самых перемен со стороны священника, поскольку свидетельствуют нам великие духовники и святые отцы нашей русской церкви о том, что чем решительней укоряет себя человек в исповеди, чем откровеннее, прямее его на себя укорение, тем оказывается обильнее благодать Божия, которая водворяется в душе взамен на грехи исповеданные.
А священник, являясь свидетелем этой великой любви Божией, объемлющей кающегося, уж сам никаким образом не может вступить в вражду с Богом, который прощает и являет милость свою. Представьте, в какой гнев Божий попадает противящийся благодатной воле Божьей священник, если бы он вдруг надумал враждовать против покаявшегося за его исповеданный грех или, как вы пишете, менять к нему свое пастырское отношение на непастырское.
Говоря прямо, для того батюшка и поставлен, чтобы послужить очищению души вашей от мерзопакостных и богопротивных, страшных, как вы пишете, грехов. Потому подменять эти отношения со священником какой-то иллюзией взаимопонимания, иллюзией взаимного почтения:
«Я вас, батюшка, уважаю, вы меня уважаете, мы с вами уважаемые люди. Что нам говорить о моих низких и нечистых падениях, это только будет отравлять атмосферу и ваш слух. Давайте поговорим о чём-нибудь высоком» – неправильно.
Нет ничего более высокого и угодного Богу, чем искреннее наше раскаяние в присутствии пастыря. И это единое деланье приносит великую радость на небесах о едином грешнике кающемся и укрепляет наши отношения с духовником, делая из них точно то, чем они должны быть.
Текст основан на видео с канала Экзегет.ру. Читайте ещё: