В театральной столовой разгоралась небольшая драма. «Опять твой Лазарев вокруг тебя вьется?» – ворчливое брюзжание Ромашина, ковырявшего вилкой безрадостную котлету, резануло воздух.
«То чай принесет, чтоб ты, не дай бог, не простудилась, то сценарий чуть ли не наизусть подскажет, то кофточку заботливо на плечи накинет…»
Света лишь пожала плечами, словно отмахиваясь от назойливой мухи.
«Он просто… внимательный».
«Внимательный!» – передразнил ее Толя, вкладывая в это слово целую гамму саркастических оттенков.
«Да он за тобой как привязанный ходит! Тенью стал!»
Блокадное детство: голод, холод и надежда
Самые ранние воспоминания маленького Саши Лазарева – это страшный, скованный блокадой Ленинград. Ему всего три года, и он еще не в силах осознать весь ужас происходящего, но навсегда запомнил ледяную, темную квартиру, где голод стал постоянным спутником. Он видел, как его родные слабеют день ото дня, как смерть забирает их одного за другим. Помнил, как родители , жертвуя собой, отдавали ему свои крошечные пайки.
Лишь в 1943 году семье Лазаревых удалось совершить почти невозможное – вырваться из блокадного кольца. Сергей Николаевич и Олимпиада Кузьминична мечтали вывезти по Дороге жизни хотя бы сына, но судьба оказалась благосклонна. В эшелоне, следовавшем до Оренбурга, нашлось место и для них. Здесь, в относительном спокойствии, в семье родился младший сын, Юрий. А Саша , накормленный и согретый, впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности.
После снятия блокады они вернулись в родной Ленинград. Город лежал в руинах, встречая их пустыми глазницами выбитых окон и зловещим туманом, скрывавшим очертания уцелевших зданий и мостов. В воздухе витал тошнотворный запах гари и сырости, а под ногами хрустели осколки стекла, перемешанные с щебнем.
Но Лазаревым повезло. Их дом уцелел , стоял на своем месте, словно ждал их возвращения. Потемневший от пыли и дождей, но целый. Оконные стекла не пострадали. Даже занавески, пожелтевшие от времени, все еще висели на своих местах, словно напоминая о прошлой, довоенной жизни.
Жизнь семьи постепенно , но верно возвращалась в привычное русло. После войны Саша пошел в школу, где за партами, исписанными ножичком, сидели такие же худые, но уже не такие испуганные дети. А после уроков мальчишка бежал в театральный кружок – в тот мир, где можно было на время забыть про бесконечные очереди за хлебом и скудные продуктовые карточки.
Родители, несмотря на все трудности , всегда находили время, чтобы посетить выступления сына. Сергей Николаевич аплодировал во весь голос, гордясь своим Сашей, а Олимпиада Кузьминична украдкой вытирала слезы, глядя на своего мальчика в самодельном костюме, читающего стихи со сцены.
Авантюра, изменившая жизнь
К окончанию школы Александр все еще не определился с будущим. Но когда в Ленинград приехала приемная комиссия Школы-студии МХАТ , он вместе со своим другом Толей Ромашиным, с которым когда-то вместе посещал театральный кружок, решил попытать счастья.
Друзья воспринимали эту затею как авантюру чистой воды. Ну кто они такие, эти ленинградские мальчишки, чтобы поступать в главную театральную школу страны?
«Ты хоть представляешь, что нас могут взять?»
– Толя нервно теребил в руках зачитанный сборник Чехова, словно от этого зависела его судьба.
«Да брось ты, – отмахнулся Саша. – В лучшем случае посмеемся потом над своими потугами. Хотя… – он задумался, – вдруг там и правда увидят в нас что-то особенное?»
К всеобщему удивлению , когда огласили списки поступивших, оба услышали свои фамилии.
«Лазарев… Ромашин…»
– Толя схватил друга за рукав, не веря своим ушам.
«Сашка, да это же мы!»
«Не может быть…»
– Александр растерянно озирался по сторонам, словно ища подтверждения происходящему.
«Наверное, просто однофамильцы».
«Да нет же, смотри!»
– Толя тыкал пальцем в список.
«Лазарев Александр Сергеевич, Ромашин Анатолий Владимирович. Это точно мы!»
Они стояли, ошеломленные, не в силах поверить в свою удачу , пока к ним не подошел седовласый педагог с мудрым взглядом.
«Ну что, новобранцы, готовы к тяжелой учебе? Москва вас уже ждет!»
Талантливый статист: отказ, шанс и взлет
Окончив учебу, Александр вернулся в Ленинград , полный надежд. Но Театр комедии, куда он мечтал попасть, встретил его сухим отказом:
«Ваше амплуа занято. Недавно взяли актера с похожей фактурой».
Эти слова стали болезненным ударом по самолюбию начинающего артиста. А тут еще и личная жизнь дала трещину. Девушка , которая четыре года писала ему письма в Москву, вышла замуж за другого.
Разочарованный, Лазарев собирал чемодан, готовясь вернуться в столицу, когда раздался неожиданный звонок от бывшей сокурсницы. Ей срочно требовался партнер для постановки в Театре Маяковского. Александр согласился помочь, скорее из вежливости , чем всерьез надеясь на что-то.
На пробы он шел спокойно, почти равнодушно. Но во время показа произошло нечто невероятное. Маститый режиссер Николай Охлопков вдруг заинтересовался не главной исполнительницей, а скромным статистом. После короткой беседы Александру предложили место в труппе. Так решилась его судьба. Обратный билет в Ленинград оказался не нужен.
Дипломированному артисту выделили место в театральном общежитии , а его соседями оказались такие же начинающие актеры: Евгений Урбанский и тот самый Толя Ромашин, с которым они когда-то вместе поступали в театральный.
По вечерам друзья до хрипоты спорили о системе Станиславского, репетировали этюды , помогая друг другу оттачивать мастерство. Они строили планы на будущее: простые, человеческие, без малейшего намека на то, что совсем скоро их имена узнает вся страна.
Восхождение звезды: признание и слава
На сцене "Маяковки" Лазарев сразу же получил несколько значимых ролей, что было большой редкостью для новичка. Режиссера покорила его удивительная способность к перевоплощению. Александр не просто играл своих персонажей, а буквально проживал их жизни, пропуская через себя каждую эмоцию, каждую мысль.
Постановка Охлопкова «Иркутская история», в которой молодому актеру досталась роль Виктора, стала настоящей театральной сенсацией. Режиссер-новатор создал удивительный синтез драмы , музыки и хореографии. Артисты не просто играли, а пели и танцевали под аккомпанемент четырех роялей.
Но главным сценическим открытием стал подиум, протянувшийся через весь зрительный зал. Когда Лазарев и другие актеры выходили по нему, оказываясь на уровне глаз публики, это производило ошеломляющее впечатление, стирая грань между сценой и залом.
После оглушительного успеха «Иркутской истории» о молодом актере заговорили как о сложившемся мастере. Когда театр возглавил Андрей Гончаров , он вызвал Лазарева к себе в кабинет.
«Ну что, глыба советской сцены, – улыбнулся режиссер, разглядывая смущенного актера, – как вам работается у нас?»
«Спасибо, Андрей Александрович, – растерянно ответил Лазарев, – только я не совсем понимаю…»
«Что "глыба"? – перебил его худрук. – Да бросьте скромничать! После вашего Виктора весь театральный Ленинград на ушах стоял!»
Высокий, статный, с выразительной пластикой и удивительной способностью к перевоплощению, Лазарев стал настоящей легендой "Маяковки". В его театральной биографии – целая галерея незабываемых образов: Дон Кихот в первом советском мюзикле «Человек из Ламанчи» , где он удивительно тонко передал трагикомичность образа; революционер Карлос Бланко в «Венсеремос!», сыгранный с такой страстью, что зрители верили: перед ними настоящий борец; уникальный случай в «Гамлете», где Лазарев воплотил сразу шесть разных персонажей, мгновенно переключаясь между образами.
За кулисами славы: одиночество и любовь
Несмотря на растущую популярность и внимание поклонниц, Александр все чаще ощущал одиночество. Театральные подъезды, заваленные цветами, восторженные взгляды после спектаклей… Все это оставалось там , за кулисами. А дома его ждала пустота, холодная и безмолвная.
Женщины влюблялись в его сценические образы, в блеск софитов, в сам факт знакомства со знаменитостью. Но стоило им узнать его поближе, живого, неидеального , устающего после репетиций, их пыл быстро угасал. Лазарев понимал: им нужен был не он сам, а его слава.
А ему так хотелось простого человеческого тепла. Чтобы кто-то ждал его не с восторгом, а с обычным "Как дела?" и горячим ужином.
Белокурую Светлану Немоляеву он заметил почти сразу, как пришел в театр Маяковского. Девушка выделялась не только внешностью. В ней чувствовалась та особая "порода", которую сразу узнаешь у людей, выросших в творческой среде. Ее отец, Владимир Немоляев, работал режиссером на "Мосфильме", мать – звукооператором. Сама Света впервые попала в кадр еще пятилетней девочкой в фильме «Близнецы». Потом были съемки вместе с братом в отцовской комедии «Счастливый рейс». В картине снимались настоящие мэтры: Николай Крючков , Михаил Жаров, Вера Орлова, которые часто бывали в доме Немоляевых.
Поэтому дети с детства вращались в мире кино: семейные разговоры за ужином, просмотры рабочих материалов, обсуждения сценариев… Другой жизни они просто не представляли.
В театре между Лазаревым и Немоляевой поначалу сложились дружеские отношения. Девушка в то время встречалась с Толей Ромашиным. Саша же, хоть и симпатизировал ей , не вмешивался. Но постепенно его настойчивые знаки внимания сделали свое дело.
«Опять тебя твой Лазарев опекает?» – ворчал Ромашин, мрачно ковыряя вилкой котлету в театральной столовой. «То чай принесет "чтобы не простудилась", то сценарий подскажет, то кофточку накинет…»
«Он просто внимательный», – пожимала плечами она, стараясь не замечать его раздражения.
«Внимательный, – передразнил Толя. – Да он за тобой как тень ходит!»
Постепенно эти маленькие знаки внимания стали для Светланы чем-то большим , чем просто дружеская забота. И вскоре они поженились, связав свои судьбы навсегда.
"Все, с меня хватит!..." Ревность и признание
Первое время молодые жили у родителей Светланы на Плющихе. Только через три года им дали отдельную комнату в коммуналке. Кстати, в доме напротив театра, что было очень удобно.
К тому времени у Лазарева уже случился кинодебют в фильме «Вольный ветер». Вообще , принято считать, что в кино актеру так и не удалось раскрыться полностью, в отличие от театра, где он создал множество ярких образов. И все же две его кинороли стали заметными. Это физик Электрон в «Еще раз про любовь» и чеховский герой в «Цветах запоздалых».
Особенно запомнилась зрителям мелодрама «Еще раз про любовь», где Лазарев играл вместе с Татьяной Дорониной. Его герой – обаятельный физик, влюбленный в стюардессу Наташу , получился настолько убедительным, что даже Светлана, обычно спокойно относившаяся к работе мужа, не могла обуздать свою ревность.
«Все, с меня хватит! Я больше не могу на это смотреть… Саш, ну как ты так смотришь на нее?» – закрывая ладонью глаза во время самых проникновенных сцен, не раз говорила она ему. «Я же знаю, что это роль… Но эти твои взгляды!»
«Это же Евдокимов смотрит, а не я. Хочешь, научу тебя таким же глазами на меня смотреть?» – растягиваясь в кресле, посмеивался Лазарев.
«Вот еще! – фыркала она, но уголки губ предательски подрагивали. – Лучше скажи, где ты научился так… так влюбленно вздыхать?»
«У тебя, – неожиданно серьезнел он, беря ее руку. – Разве не замечала? Когда ты входишь в комнату, у меня автоматически включается "режим Евдокимова"».
Фильм действительно стал невероятно популярным. За первый год проката его посмотрели 37 миллионов зрителей. Во многом такой успех был заслугой Лазарева , его таланта и обаяния.
Со временем Немоляева, конечно, пересматривала картину. И не раз! Особенно в моменты грусти и тоски по мужу, вспоминая те счастливые мгновения.
После премьеры к Лазареву пришла настоящая слава. Супруга в шутку запрещала ему даже ходить за продуктами.
«Вдруг встретишь поклонницу с батоном колбасы в руках?»
– смеялась она, зная, что ее Саша всегда пользовался успехом у женщин.
А он и не возражал. Александр действительно прислушивался к советам своей Светы во многих бытовых вопросах. И это его нисколько не смущало. Но когда речь заходила о принципиальных вещах , например, о выборе ролей или творческих решениях, он твердо отстаивал свою позицию, не позволяя никому влиять на его решения.
К тому времени в семье уже подрастал сын Саша. Мальчик часто болел, поэтому семье пришлось нанять няню. Бабушки и дедушки тоже любили посидеть с внуком , окружая его заботой и вниманием. Когда у Лазаревых появилась дача, все вместе они часто уезжали туда на выходные, наслаждаясь тишиной и покоем. Это было их тихое семейное счастье, их маленький мир, огражденный от посторонних глаз.
Александр Сергеевич, несмотря на свою бешеную популярность, оставался простым и душевным человеком, лишенным звездной болезни. За полвека работы в театре он ни с кем не испортил отношений. Коллеги вспоминали, что даже в самых горячих творческих спорах он умел сохранять уважение к оппоненту , находя компромиссы и избегая конфликтов.
Да и за те же совместные годы жизни с женой не утратил ни нежности, ни внимания. В их доме всегда царила особая атмосфера, пропитанная любовью и взаимопониманием. Без показной роскоши, но с теплом и искренностью.
«Мы со Светой как два дерева, что срослись корнями,
– говорил он в интервью, подчеркивая неразрывную связь между ними.
Когда же коллеги рассказывали о своих ссорах, изменах, разводах, Лазарев лишь сожалеюще качал головой, не понимая, как можно променять семью на что-то другое , на мимолетные увлечения и пустые обещания.
***
После 60 лет здоровье актера начало сдавать. Врачи находили проблемы с сердцем, но народный артист отшучивался, говоря, что его сердце давно принадлежит жене, и оно в надежных руках. После нескольких приступов ему сделали операцию, и на время пришлось оставить работу, посвятив себя отдыху и восстановлению.
На майские праздники 2011 года Лазаревы, как обычно, уехали на дачу, подальше от городской суеты. В ночь на 2 мая Александр Сергеевич ворочался в постели , не находя себе места. Что-то беспокоило его, но он не придал значения легкому недомоганию, списав все на усталость. Утром попросил жену дать ему поспать подольше, пока она занималась привычными делами, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом.
Когда актриса зашла в спальню проведать мужа, ее встретила неестественная тишина, зловещая и пугающая. Он лежал с закрытыми глазами , будто спал, но дыхания уже не было. Врачи, приехавшие по вызову, лишь развели руками, констатировав смерть. Тромб оборвал жизнь 73-летнего народного артиста мгновенно, без мучений, оставив Светлану Владимировну в безутешном горе.
Сегодня Светлана Владимировна живет заботами о сыне и внуках, стараясь окружить их теплом и вниманием. И продолжает работать , выходя на сцену, несмотря на боль утраты. Не столько по необходимости, сколько потому, что сцена остается для нее последней нитью, связывающей с тем миром, где они с мужем были так счастливы, где их сердца бились в унисон. В гримерке до сих пор висит его портрет, напоминая о тех счастливых днях. А перед каждым выходом на сцену она мысленно спрашивает у него совета, как делала это все 50 лет, веря, что он всегда рядом, оберегает и поддерживает ее.
🎬 За каждой статьёй — часы поиска, анализа и любви к миру шоу-бизнеса. Если вам нравится наш канал, поддержите нас — и мы расскажем ещё больше интересного!"