Уже с грудного возраста мама начала учить Фенечку жить по
средствам, деньгами не сорить и каждой вещи давать вторую, третью, а
то и четвѐртую жизнь.
Из дырявого мячика и осколков разбитой бутылки мама
мастерила люстру в спаленку; а когда у любимой Фенечкиной
непропорционально развитой куклы под старость отвалилась голова,
бывшая кукла зажила сразу пятью жизнями: из еѐ волос сделали
мочалку для мытья посуды; ноги вставили в руки, и получилась
удобная скалка для раскатывания теста; из тряпочного туловища
смастерили подушку-пупсик на пружинную кровать; глазками же
Фенечка до сих пор украшает по Пасхам Пасхальный кулич.
Сарафан с куклы сняли и убрали до лучших времѐн: а ну как у
Фенечки родится недоношенный ребѐнок, да к тому же урод – будет
что одеть на первое время.
Когда Фенечка подросла, то, помня посмертный наказ мамы,
пошла работать в утиль, превратив свой дом в чашу изобилия. Но в
ходе развития общества граждане поумнели и утиль посещать
перестали, приберегая ночные горшки до лучших времѐн (вдруг
пропадут кастрюли) и пригрозив тем самым оставить Фенечку не у дел.
Не у дел Фенечка не осталась, перейдя работать сборщицей
милостыни при ближней церкви: просила копеечку и с чирика
непременно сдавала сдачу в размере девяти рублей девяноста девяти
копеек, чем поднимала настроение клиентов, которые становились к
ней в очередь по нескольку раз, и порой даже заключали пари на
крупные суммы: хватит ли у Фенечки денег на сдачу с тысячи рублѐв.
Фенечка обманула ожидания клиентов лишь однажды, когда сорвалась
с насиженного места и чудом материализовалась в Париже, купив в
предместье маленький домик с черепичной крышей.
Сейчас Фенечка состоит на заслуженной пенсии, ибо целых
тридцать лет без выходных она проработала на кладбище Сент-Антуан
близ Рамсея, продавая у ворот розы, а потом собирая их с могил и
продавая вновь и вновь до полного их увядания.
До сих пор Фенечка решает один вопрос: на что использовать тот
сарафанчик, что мама сняла с непропорциональной куклы, будь она
трижды проклята…мама, естественно, а не кукла.