Он страдал морской болезнью, был отличным хирургом-амбидекстром, знал 12 языков и составил словарь, которым все мы пользуемся до сих пор. Конечно, речь идет о Владимире Ивановиче Дале. О выдающемся русском лексикографе, писателе, этнографе и авторе самого известного «Толкового словаря живого великорусского языка» мы беседуем с заведующей Литературным музеем В.И. Даля в Луганске Еленой Александровной Хромовой.
Текст: Артем Аргунов, фото предоставлены Н. Золотаревой, а также автором.
– Елена Александровна, давайте начнем с родителей Владимира Даля. Кем они были?
– Иоганн Христиан Даль, которого в России называли Иваном Матвеевичем, был выходцем из Дании. В конце XVIII века он приехал в Санкт-Петербург по приглашению императрицы Екатерины II работать придворным библиотекарем. В столице Иоганн Христиан познакомился с Юлией Марией Фрейтаг, наполовину немкой, наполовину француженкой из рода гугенотов де Мальи. Но отец Юлии не хотел отдавать свою дочь за библиотекаря и намекнул будущему зятю, что ему стоит приобрести более солидную профессию. Поэтому Иоганн Христиан отправился в Германию и окончил медицинский факультет Йенского университета. Молодые люди поженились. В семье родились две дочери и четверо сыновей.
– А как родители Даля оказались в Луганске?
– В 1795 году вышел указ Екатерины II о строительстве на юге России литейного завода, шотландскому инженеру Карлу Гаскойну было поручено найти подходящее для него место. Он отыскал его на реке Лугань: здесь добывали и уголь, и железную руду, служившую основным сырьем для литейных заводов. То есть не нужно было ничего привозить издалека. Гаскойн пригласил на завод иностранных специалистов. В их числе оказался Иоганн Христиан Даль, получивший должность старшего лекаря Луганского литейного завода.
– И поселилась семья на Английской улице, которая сегодня носит имя Владимира Даля?
– Да, ведь она была первой улицей нашего города. Известно, что, когда строительство завода было завершено, рядом возвели 12 каменных коттеджей для мастеровых. В одном из них и поселили семью Иоганна Христиана Даля.
– Владимир Иванович прожил в Луганске всего четыре года?
– Если быть совсем точным, то семья переехала в Николаев, когда Владимиру Далю было 3 года и 7 месяцев.
– И сюда он больше не возвращался?
– К сожалению, нет фактов, свидетельствующих об этом. Мы знаем, что на территорию Украины он приезжал к своим друзьям, но заезжал ли в Луганск – неизвестно. Владимир Иванович дневников не вел. Но все-таки помнил о месте, где он родился – города тогда еще не было, это был поселок Луганский Завод, – поэтому и взял себе псевдоним Казак Луганский.
– С Луганским понятно, а почему – казак?
– Луганск ведь где размещен? На реке Лугань. Вокруг луга, степи – вольная территория. Отсюда и пошло: казак – человек вольный, никому не подчиняющийся.
– Почему семья Далей переехала из Луганска в Николаев?
– Иван Матвеевич получил там должность главного доктора и инспектора Черноморского флота. Николаев был большим городом-верфью. Так что неудивительно, что впоследствии Владимира Ивановича и его младшего брата, Карла, определили учиться в Санкт-Петербургский военно-морской кадетский корпус. После пяти лет обучения Владимир Даль вернулся в Николаев, где началась его служба во флоте. Она давалась Далю крайне тяжело, он страдал морской болезнью. Но после обучения в Морском кадетском корпусе нужно было обязательно отслужить во флоте семь лет. Владимир Иванович служил как на Черном, так и на Балтийском море, а по прошествии положенного срока сразу же покинул флот.
– А когда выяснилось, что у Даля морская болезнь?
– Еще во время учебы, когда в числе двенадцати лучших учеников кадетского корпуса Владимир Даль участвовал в морском походе к берегам Швеции и Дании. К слову, в этом походе всем кадетам было положено вести дневной журнал, и в своем журнале Даль записал: «Когда я ступил на берег Дании, то окончательно понял, что Отечество мое – Россия. Нет и не было у меня другой Родины».
– Получается, во флоте Даль боролся с морской болезнью, а став врачом, как об этом пишут в интернете, с боязнью крови?
– С таким фактом я не сталкивалась ни в одной биографии Даля. После Морского кадетского корпуса и службы во флоте он отправился в 1826 году учиться в Дерптский университет. Даль не успел его окончить, потому что в 1828-м началась Русско-турецкая война и казеннокоштных студентов, в том числе и Владимира Ивановича, призвали в армию. Но поскольку Даль был способным студентом, ему разрешили досрочно сдать экзамены, после чего он был допущен к защите докторской диссертации. Успешно защитившись, Даль сразу же отправился на фронт – ординатором в подвижной военный госпиталь Второй действующей армии. Непосредственно на поле боя он и зашивал раны, и доставал пули. Сначала Даль отличился при взятии крепостей Силистрия и Шумла, а после отметился при взятии городов Сливно и Адрианополь. Таким был его боевой путь.
– После войны Даль решил окончательно связать свою жизнь с медициной?
– Именно. После Русско-турецкой войны, а затем участия в подавлении Польского восстания 1830–1831 годов Даль вернулся в столицу, где получил должность ординатора в Санкт-Петербургском военно-сухопутном госпитале. В то время Владимир Иванович уже был опытным хирургом, умел хорошо оперировать и правой, и левой рукой. Особенно удачно он проводил операции по удалению катаракты. Известно, что при этом госпитале он провел около тридцати таких успешных операций. Тогда ведь еще не существовало анестезии в современном понимании, поэтому хирурги должны были оттачивать свое мастерство. Тем более когда речь шла об операциях на глазах. Их нужно было делать очень быстро, чтобы человек не умер от болевого шока. Владимир Иванович отточил владение обеими руками, чтобы одновременно делать тончайшие манипуляции.
– А гомеопатией он позднее увлекся?
– Сначала он не воспринимал гомеопатию, был закоренелым аллопатом. Этим направлением альтернативной медицины Даль увлекся в Оренбурге, куда его перевели в 1833 году чиновником особых поручений при военном губернаторе. Он создавал гомеопатические крупинки, которые пробовал на себе, на своей семье, раздавал крестьянам, нуждавшимся в лечении. Вообще, медицинскую деятельность он не забывал на протяжении всей жизни. Помогал нуждающимся и в Оренбурге, и в Нижнем Новгороде, где по ходатайству Даля была отстроена двухэтажная каменная больница, в которой лечили простой народ, готовили акушеров и фельдшеров для сельской местности. И когда у Владимира Ивановича выдавалось свободное время, он также принимал пациентов в этой больнице.
– Получается, в медицине Владимир Иванович пошел по стопам своего отца?
– И не только в медицине. Отец владел семью языками, мать – пятью. В семье Далей вообще очень трепетно относились к языкам, любовь к которым передалась и Владимиру Ивановичу. Известно, что он владел двенадцатью языками.
– А что побудило Владимира Даля заняться этнографией и фольклором?
– В марте 1819 года Владимир Иванович только окончил Морской кадетский корпус и направлялся к месту своей службы. Ехал он в санях по занесенному снегом полю. Стоял сильный мороз, дул пронизывающий ветер. Новенькая шинель совершенно не грела. В очередной раз остановившись, чтобы Даль мог хоть немного согреться, ямщик указал кнутом на небо и произнес: «Что, барин, замолаживает?» Владимир Иванович удивился: что же это за слово такое – «замолаживает»? Ямщик объяснил: теплеет, пасмурнеет, значит, мороз должен отступить. Владимир Даль дрожащими руками достал записную книжку, в которой записал: «Замолаживать – иначе пасмурнеть – в Новгородской губернии означает заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью, к теплу». Этим словом, по собственному признанию Даля, он положил бессознательное начало своему толковому собранию.
Осознанно собирать слова Даль начал во время Русско-турецкой войны. В армии служили солдаты из разных уголков Российской империи, и Владимир Иванович в моменты привалов любил подсаживаться к ним и слушать незнакомые песни, сказки, пословицы, поговорки. Он уточнял толкования незнакомых слов и старательно записывал их в тетради. Вскоре этих записей накопилось столько, что пришлось их возить в двух больших тюках на верблюде. Однажды на отряд, с которым шел Владимир Иванович, напали турки. Во время схватки верблюд, груженный тюками с записями Даля, потерялся. Несколько дней Владимир Иванович очень горевал: ведь столько материала пропало зря, такая работа утрачена! Солдаты, видя, как расстроен их любимый доктор, догнали турок и отбили у них этого верблюда. Записки были спасены.
Потом, где бы он ни служил и куда бы судьба его ни забрасывала, Даль продолжал собирать слова. Очень много слов, пословиц и поговорок было собрано в Нижегородской губернии, где Владимир Иванович служил управляющим Нижегородской удельной конторой, ведавшей более чем 37 тысячами государственных крестьян.
Там же, в Нижнем Новгороде, он начал формировать словарь. Каждое слово и его значение Владимир Иванович выписывал на отдельные полосочки и приклеивал их к листу бумаги. Готовые листы складывал в отдельные ящики – у каждой буквы был свой.
В 1859 году Даль систематизировал свое словарное собрание, которое собирал на протяжении 53 лет.
Правда, средств на издание словаря у Владимира Ивановича не было. Помог богатый меценат Александр Кошелев, вручивший Далю 3 тысячи рублей. На эти деньги Владимир Иванович выпускает восемь тетрадей (изначально он планировал издать словарь в виде брошюры) и первый том четырехтомника. А когда деньги закончились, министр народного просвещения Александр Головнин обратился с просьбой к императору Александру II. Царь пожаловал недостающую сумму на издание словаря. Поэтому на титульных листах второго, третьего и четвертого томов Владимир Иванович поставил такую надпись: «Печатано на счет всемилостивейше пожалованных средств». Таким образом он отблагодарил императора за помощь. Первое издание «Толкового словаря живого великорусского языка» является уникальным, потому что оно никогда не переиздавалось. Классическим мы считаем второе издание словаря. Оно хоть и вышло уже после смерти Владимира Ивановича – в 1880–1882 годах, – но с его поправками и добавлениями.
– Сказки стали еще одним увлечением Владимира Ивановича?
– Первая книга под названием «Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый» увидела свет в 1832 году. Она наделала много шума и послужила поводом для знакомства Владимира Даля с Александром Пушкиным. Поэту очень понравились сказки, он высоко их оценил.
– И о чем были эти сказки?
– Это было пять произведений, которые рассказывали о жизни простого люда, о жизни солдат. За эти сказки по доносу управляющего Третьим отделением Александра Мордвинова на имя императора Николая I Даль в 1832 году был арестован. Цензурный комитет углядел в них насмешку над правительством. Посчитали, что книжка может привести к бунту в обществе. Но царю напомнили, что речь идет о том самом Дале, который отличился при Польском восстании, и вскоре Владимира Ивановича освободили. Однако Цензурный комитет изъял из продажи «Русские сказки», весь тираж был уничтожен. Поэтому до сих пор эта книга считается библиографической редкостью.
– Пушкин ведь не только хвалил сказки Даля, но и подарил Владимиру Ивановичу сюжет для одной из них?
– Это произошло в Оренбурге. Александр Сергеевич в 1833 году приехал собирать материал для своей истории Пугачевского бунта. Владимир Иванович, служивший чиновником особых поручений при оренбургском военном губернаторе Василии Перовском, был отправлен в помощь Пушкину и путешествовал с ним по местам, связанным с Емельяном Пугачевым. В одной из таких поездок Пушкин рассказал Далю сказку о Георгии Храбром и волке. Она очень понравилась Владимиру Ивановичу, и впоследствии он ее напечатал. А когда поэт умер, то в следующем издании Даль дописал: «Сказка, подаренная Александром Сергеевичем Пушкиным во время его пребывания в Оренбурге». Кстати, во время поездок с Пушкиным, чтобы не оставаться в долгу у поэта, Даль подарил ему сюжет известной всем нам «Сказки о рыбаке и рыбке». «Твоя от твоих! Сказочнику казаку Луганскому. Сказочник Александр Пушкин» – так впоследствии Александр Сергеевич написал на рукописи сказки, которую прислал Владимиру Далю.
– Даль ведь в какой-то степени и словарный запас Пушкина обогащал?
– Накануне смерти поэта Даль встретился с Пушкиным. Александр Сергеевич был в новом сюртуке. А Владимир Иванович незадолго до этой встречи рассказал ему о слове «выползина» – так в Оренбургской губернии называли кожу, которую сбрасывают с себя змеи. Пушкин показал на свой только что сшитый сюртук и сказал: «Посмотри, Даль, какова на мне выползина! Из этой выползины я теперь не скоро выползу. Я в ней такое напишу!..» Но, к сожалению, планам Александра Сергеевича не суждено было сбыться.
– Печальный опыт общения с Третьим отделением не отвадил Владимира Ивановича от занятий литературой?
– Да, он продолжил свою литературную деятельность. В 1840-х годах Даль стоял у истоков так называемой натуральной школы русской литературы, основателем которой считается Николай Васильевич Гоголь. Это течение примечательно тем, что его участники стремились показать без прикрас жизнь простых людей. В 1850-е годы Владимир Иванович занимался написанием книг для народного чтения. Тогда это стало весьма популярно – создавать книги для того, чтобы простые люди могли обучаться грамоте. Даль выпустил сборники рассказов «Два сорока бывальщинок для крестьян», «Картины из русского быта» и «Новые картины из быта русских детей».
– А как же заявление Даля против образования крестьян?
– На самом деле это очень спорный момент. Во второй половине 1850-х годов остро встал вопрос о народном образовании. В «Морском сборнике» вышла статья об образовании, и некоторые писатели откликнулись на нее своими публикациями. Владимир Иванович не остался в стороне. Его статья была позитивно воспринята в литературном сообществе. Позднее Даль написал открытое письмо Александру Кошелеву, в котором заявил о важности понимания, для чего крестьянам образование, что им необходимо подавать наглядный пример использования полученных знаний, иначе, научившись грамоте, они лишь начнут писать друг на друга кляузы и доносы. К сожалению, эта статья была неправильно понята и раскритикована. Даля посчитали противником народного образования, и он долгое время вел публичную переписку в газетах, где отстаивал свою точку зрения.
– Какой характер был у Владимира Даля?
– В работе Даль был очень строг, педантичен, никаких попустительств не разрешал ни себе, ни окружающим его людям. Если же говорить о семье, то и с первой, и со второй женой в доме царили лад и покой. Первый брак Владимира Ивановича, с Юлией Егоровной Андре, к сожалению, был коротким. Они прожили вместе всего лишь пять лет. Юлия скончалась от сердечного приступа, и на руках у Даля остались двое маленьких детей: сын Лев и дочь Юлия. Второй раз Владимир Иванович женился на Екатерине Львовне Соколовой. Этот брак также оказался очень счастливым. Супруги были родственными душами, жена во всем поддерживала мужа.
– Правда, что Александр Аксаков приобщил Владимира Даля к спиритизму?
– Да, это произошло уже в московский период жизни Владимира Ивановича – в 1860-е годы. Он продолжал проводить свои четверги, начало которым было положено еще в Оренбурге. На эти вечера собирались известные люди – писатели, ученые, государственные служащие. Кстати, благодаря четвергам Владимира Даля в Петербурге возникла идея создания Русского географического общества. Первое заседание общества, одним из основателей которого является Владимир Иванович, прошло на квартире Даля. Так вот, на четвергах у Далей проводились и спиритические сеансы. Это увлечение пришло в Россию из Европы и в то время пользовалось большой популярностью.
– Насколько серьезно Даль относился к подобным занятиям?
– Скорее всего, это была лишь дань моде.
– В итоге Владимир Иванович отказался от заигрывания с духами. А незадолго до смерти перешел из лютеранства в православие?
– Да. С ним случился первый удар. Он уже практически не вставал с постели и попросил своих родных, чтобы к нему привели священника. Даль покрестился и причастился. Когда Владимир Иванович в 1872 году скончался, его похоронили рядом с православной женой, Екатериной Соколовой. Даже после смерти они остались неразлучны.
– Давайте вернемся к Луганску. Вы сказали, что семья Далей жила на бывшей Английской улице. Здесь же расположен его музей. Владимир Иванович жил непосредственно в этом доме?
– Это единственный однотипный коттедж, который достоял до нашего времени. Старожилы утверждают, что в этом доме действительно жила семья Иоганна Христиана Даля. Вплоть до 1940-х годов это был жилой дом. Потом его передали под управление лесного хозяйства. В 1960-е здесь находилась организация Облмежколхозпроект. А в 1970-е годы здание досталось Луганскому отделению Союза писателей СССР. На тот момент ее председателем был Тарас Михайлович Рыбас. Благодаря его усилиям в здании провели капитальный ремонт. В 1984-м его передали под будущий музей. И снова здесь была проведена реконструкция, создана первая экспозиция. В 1986 году музей открыл свои двери для посетителей. Это первый и на сегодня единственный на всем постсоветском пространстве государственный музей, посвященный Владимиру Ивановичу Далю. В Москве на Большой Грузинской, в последнем доме, где жил Владимир Иванович, также в 1986 году открылся музей, но он был создан на общественных началах и до сих пор остается таким.
– Что стало основой фонда луганского музея?
– Основу нашего собрания составляют, естественно, книги. Это литературный музей, и наша коллекция гордится собранием сочинений Владимира Ивановича Даля – от прижизненных изданий до посмертных и современных. Также в нашем музее можно проследить полную эволюцию «Толкового словаря» Даля – от первого издания и брошюрного, каким изначально Владимир Иванович его задумывал, до второго, классического издания и последующих переизданий. В число редких экспонатов нашего музея входит также том «Толкового словаря живого великорусского языка» 1934 года, вышедший в токийском издательстве «Тачибана».
Луганские далеведы нашли в Москве правнучку Владимира Ивановича – бывшую балерину Ольгу Владимировну Станишеву (Даль), связались с ней и неоднократно ездили в гости. А когда Ольга Владимировна узнала, что в нашем городе будет открыт музей Даля, то передала в дар уникальные семейные фотографии и старинное пианино, которое принадлежало семье Владимира Ивановича. Сама Ольга Владимировна была в преклонном возрасте и, к сожалению, умерла буквально накануне открытия нашего музея.