Москва, 1868 год. Тайное общество вершит судьбы империи из теней. Молодой следователь Алексей Артемьев сталкивается с заговором, который унес жизни его отца и друга. Правда опасна, но молчание — смертельно.
ГЛАВА I
Туман над Остоженкой
Москва, зима 1867 года.
Морозный ветер, не щадящий ни купцов, ни кучеров, ни дворников, бесцеремонно гулял по переулкам Остоженки, заливаясь свистом между булыжниковыми мостовыми. Ледяной иней, как сахарная пудра, покрыл кованые решётки особняков, а мутные фонари бросали жёлтый свет на тротуары, где редкие прохожие спешили к теплу домов. Москва дышала тяжело, точно простуженная старуха — скрипели ставни, дребезжали оконные стёкла, и изредка брякали упряжки проезжающих саней.
Юноша, шагавший бодро, хоть и слегка напряжённо, выглядел среди этой слякотной зимней тишины чужаком. Высокий, стройный, в сером полукафтане и не по погоде лёгкой шапке, он, казалось, не замечал ни холода, ни грязи, ни косых взглядов лакеев, выглядывающих из-за занавешенных окон. Его звали Алексей Артемьев.
Он только что миновал поворот у церкви Святителя Николая на Остоженке, где часовщик Преображенский вечно сверлил улицу из-за своей лавки, и направлялся к дому графини Стрельцовой, вдове таинственно погибшего полковника.
— Ах, Алексей Павлович, голубчик, — прошептала консьержка, приоткрыв входную дверь, — графиня ждёт, да уж с час как...
Алексей склонил голову в знак уважения и, сняв шапку, вошёл. В доме пахло ладаном, свечами и старой бумагой — аромат, который с детства пробуждал в нём смешанные чувства тревоги и любопытства. Графиня была особа эксцентричная, окружённая слухами, один другого страшнее. И всё же — Алексей не мог отказать ей, когда та прислала за ним своего камердинера.
Он проходил в гостиную, где неяркий свет камина отражался от полированных панелей. Графиня сидела в кресле с высокой спинкой, закутанная в шаль цвета воронова крыла. Её глаза были сухими, но взгляд — тяжёлым.
— Алексей Павлович, — начала она без приветствия. — Вы помните моего сына, Виктора?
Алексей кивнул. Как забыть Виктора Стрельцова? Вместе учились в гимназии, правда, Виктор часто пропадал — то по делам отца, то по приказу его.
— Он исчез. Вторую неделю — ни слуху, ни духу. И... — она замялась, — и вчера мне прислали письмо. Без подписи. Там лишь одно слово: "Молчи".
Алексей нахмурился. Он почувствовал, как под кожей пополз холод, совсем не от мороза. Молчание. Страх. Угроза.
— Вы хотите, чтобы я его нашёл? — произнёс он медленно.
Графиня подняла взгляд и впервые за всё время показала истинные чувства — растерянность, слабость, надежду.
— Да, Алексей Павлович. Только вы. Я не доверяю полиции. И... у вас талант, — её голос задрожал. — Такой, какой был у вашего отца.
Алексей внутренне вздрогнул. Имя отца, Павла Артемьева, давно не звучало в этих стенах. Он был следователем, блестящим, уважаемым — и погибшим при странных обстоятельствах.
— Дайте мне день. Я начну с лавки Преображенского. Виктор часто бывал там, — сказал он, надевая шапку.
С улицы донёсся крик газетчика:
— Убийство на Мясницкой! Таинственное исчезновение! Читайте!..
Алексей на мгновение задержался у двери, затем резко шагнул в туман улицы. Его путь только начинался.