В 1185 году скончался Балдуин IV, король Иерусалима, чье правление отличалось мужеством и решимостью в борьбе за сохранение мира в Леванте. Его смерть ознаменовала начало периода неопределенности, а престол перешел к его племяннику, Балдуину V, чье царствование оказалось коротким и трагическим, завершившись в 1186 году. Это событие открыло путь к власти для Ги де Лузиньяна, амбициозного зятя Балдуина IV. Его восхождение на престол, сопровождаемое поддержкой части знати, не получило всеобщего одобрения и вызвало разногласия среди франкской элиты.
На этом фоне выделялся Рено де Шатильон, барон с репутацией авантюриста и воина, известного своей жаждой богатства и неустрашимостью. Он чувствовал себя уверенно при дворе Ги и, движимый алчностью и неприязнью к мусульманам, совершил дерзкий акт, напав на богатый караван султана Саладина. Это нападение, нарушившее шестилетнее перемирие, стало прямым вызовом могущественному правителю. Несмотря на очевидный характер провокации, Саладин сначала попытался решить вопрос дипломатическим путем, отправив послов с требованием возмещения ущерба. Однако их справедливые претензии были встречены высокомерием, что стало последней каплей. Переговоры провалились, а оскорбление султана и мусульманского мира предоставило ему идеальный повод для начала войны.
Саладин, известный своим военным талантом и политической дальновидностью, начал готовиться к войне методично. С марта 1187 года его армия, насчитывавшая около 60 000 воинов, включая мамелюков, легкую кавалерию и пехоту, начала совершать набеги на христианские территории. Эти действия были направлены не столько на грабежи, сколько на провоцирование крестоносцев к активным действиям. Целью султана было выманить франков из укрепленных позиций и заставить их вступить в бой на своих условиях. Расчет Саладина оправдался, так как среди крестоносцев нарастало стремление к решительной битве.
Франки, в свою очередь, собрали армию, насчитывавшую около 2 000 тяжеловооруженных рыцарей, 13 000 пехотинцев и значительное количество наемников и легкой кавалерии. Их силы, хоть и уступали численности армии Саладина, были хорошо подготовлены и боеспособны. Крестоносцы заняли стратегически важный укрепленный лагерь в Сефории, где имели доступ к запасам воды и продовольствия. Однако Саладин применил хитрую тактику, осадив Тивериаду – город, находившийся менее чем в 30 километрах от лагеря франков. В Тивериаде находилась жена Раймунда III, графа Триполи, одного из самых опытных и влиятельных баронов.
Этот шаг султана поставил крестоносцев перед сложным выбором. Раймунд III, осознавая стратегию врага, выступал против немедленного похода на выручку Тивериады. Он предупреждал, что Саладин заманивает франков в безводную местность, где они могут потерпеть поражение. Раймунд предлагал сохранить силы и ресурсы, вынудив султана атаковать на невыгодных для себя условиях. Его доводы, подкрепленные личным опытом и мудростью, были убедительными.
Однако король Ги де Лузиньян, оказавшись под влиянием других советников, принял иное решение.
С первых же часов похода крестоносцев начали мучить атаки летучих отрядов мусульманских конных лучников. Они внезапно появлялись из ниоткуда, осыпая франков тучами стрел, и исчезали так же быстро, не вступая в ближний бой. Эти изматывающие налеты не давали воинам ни минуты покоя. Тяжеловооруженные рыцари, закованные в латные доспехи, страдали не только от палящего солнца и вражеских стрел, но и от собственной неповоротливости. Их броня, призванная защищать, стала тяжким бременем, усугубляя страдания от жары. Пехота, лишенная защиты, несла большие потери, теряя боевой дух. Армия растягивалась, теряя строй и дисциплину.
Жажда стала главным врагом крестоносцев. Запасы воды быстро иссякли, и солдаты страдали от обезвоживания. Их языки распухли, губы потрескались, а каждый шаг давался с огромным трудом. Вид пересохших или отравленных колодцев вызывал отчаяние. Боевой дух, еще недавно высокий благодаря присутствию Животворящего Креста, угасал с каждым часом, проведенным под палящим солнцем и под градом стрел.
К вечеру уставшая армия, так и не достигнув Тивериады, осознала, что попала в ловушку. Единственной надеждой оставался путь к источникам у деревни Хаттин у Тивериадского озера. Но Саладин, предусмотрительный и коварный, знал об этом плане. Он опередил крестоносцев и занял позиции, полностью перекрыв им доступ к спасительной воде. Путь к Хаттину был отрезан.
Измученные жаждой и усталостью, крестоносцы были вынуждены остановиться на ночлег на сухом, каменистом плато, окруженном невысокими холмами. Это место напоминало раскаленную сковороду под безжалостным небом. Ночь не принесла облегчения: воздух оставался душным, а поверхность земли кишела скорпионами и ядовитыми пауками. Эти создания проникали под одежду и доспехи, лишая воинов и без того краткого сна. Многие рыцари провели бессонную ночь, отбиваясь от невидимой угрозы. Физическое истощение усиливалось моральным упадком. Вода оставалась недосягаемой мечтой, а впереди маячила перспектива кровавой битвы с превосходящим по силе и свежим противником. Ловушка Саладина захлопнулась.
Утро 4 июля 1187 года встретило крестоносцев в состоянии полного упадка. Два дня изнурительного марша под беспощадным солнцем, без сна и воды, сделали свое дело. Воины были истощены до предела, их боевой дух был сломлен. Их единственной целью стало добраться до воды, но путь к ней преградила армия Саладина. У них не оставалось иного выбора, кроме как попытаться прорваться через узкое, каменистое плато, зажатое между двумя холмами, известными как "Рога Хаттина". Это место, словно созданное самой природой для засады, стало ареной последней трагедии Иерусалимского королевства.
Саладин, чьи войска были свежи, обеспечены водой и занимали господствующие высоты, не собирался отступать. Он полностью контролировал ситуацию. Едва остатки франкской армии вступили на плато, как мусульманские отряды перекрыли все пути к отступлению. Крестоносцы оказались в окружении, словно в огненном кольце. Чтобы усугубить их отчаяние, Саладин приказал поджечь сухую траву и кустарники на склонах холмов. Едкий дым, смешиваясь с пылью и зноем, затруднял дыхание, лишал видимости и усиливал жажду.
Атака началась внезапно. Со всех сторон на истощенные и дезорганизованные ряды франков обрушились свежие силы мусульман. Конные лучники осыпали их градом стрел, а пехота пошла в яростный натиск. Это была уже не битва, а отчаянная борьба за выживание. Тяжелая рыцарская конница, некогда грозная сила, оказалась беспомощной. Лошади, так же страдая от жажды, падали на ходу, рыцари, спешившись, становились беззащитными мишенями. Пехота, лишенная поддержки и сомкнутого строя, не могла противостоять натиску превосходящих сил.
Поле битвы быстро превратилось в ад. Тысячи тел усеяли каменистую землю, а крики раненых и умирающих сливались с гулом сражения. По разным оценкам, в тот день на поле брани полегли десятки тысяч христианских воинов – цвет франкского рыцарства и пехоты был почти полностью истреблен. Аристократия Иерусалимского королевства понесла невосполнимые потери. Величайшая реликвия – частица Животворящего Креста – оказалась в руках мусульман, что стало страшным ударом для тех, кто еще оставался в живых.
Лишь немногим удалось вырваться из этого ада. Король Ги де Лузиньян, великий магистр тамплиеров Жерар де Ридфор и несколько высших баронов, включая Раймунда Триполийского (по некоторым данным, ему удалось вырваться из окружения раньше), ценой невероятных усилий прорвали кольцо окружения и достигли окрестностей Тивериады. Но это был лишь краткий миг свободы. Отрезанные от основных сил и лишенные надежды на подкрепление, они вскоре были окружены. На следующий день, 5 июля, они были вынуждены сложить оружие и сдаться на милость победителя. Битва при Хаттине завершилась полной и сокрушительной катастрофой для крестоносцев.
Победа при Хаттине стала переломным моментом, который изменил ход истории. Саладин, продемонстрировав свое мастерство и коварство, открыл путь к полному господству над Святой Землей. Судьба пленных была решена в соответствии с местными традициями и личным отношением султана. Король Ги де Лузиньян и многие знатные бароны были взяты в плен, чтобы получить за них выкуп. Рядовые солдаты, которым посчастливилось выжить, были обращены в рабство, их ждала участь невольников.
Хаттин стал символом падения Иерусалимского королевства. Моральный дух крестоносцев был сломлен, а их вера в возможность вернуть Святую Землю пошатнулась. Саладин же, напротив, укрепил свою власть и стал легендой для мусульманского мира. Его победы вдохновляли новые поколения воинов на борьбу за веру.
Битва при Хаттине стала началом конца для крестоносцев в Святой Земле. Этот трагический день навсегда остался в памяти как день скорби и утраты.
Если Вам понравилась статья, то ставьте палец вверх, оставляйте свои комментарии и подписывайтесь на канал, чтобы помочь в его развитии.