13 января 1976 Евтушенко позвонил поэту Евгению Рейну и пригласил его отметить самый таинственный праздник года в ресторане ЦДЛ. ( Между прочим, для тех кто не в теме - поэт Иосиф Бродский называл Рейна своим главным учителем.)
К 23.00 Рейн был на месте. Прибывают гости, одни дамы. Евтушенко взял коллегу под локоть, отвел в сторону и произнес :
- Женя, сегодня здесь соберутся 19 девушек, подаривших мне любовь в ушедшем 1975 году. Плюс двое нас. Итого 21 человек. Твоя задача быть тамадой на этом празднике. Я буду называть имя героини, чем она занимается, а ты, глядя на нее, должен произнести красивый тост в ее честь.
Рейн удивлённо поднял брови. Не волнуйся, я верю в твой талант импровизатора, - ободрил его Евтушенко.
Итак. Первой была балерина. Всемирно известная. Сказать тост в ее честь было нетрудно и даже почётно. Далее шла девушка - редактор из издательства. Эта сфера деятельности была известна и понятна Рейну- поэту и драматургу. Но вот потом...
Потом была капитан команды завода "Серп и молот" по баскетболу ростом 195 см. После нее женщина-мясник с Центрального рынка. Далее женщина-жокей с ипподрома и дрессировщица белых мышей из Уголка Дурова. А завершала команду приглашенных мать-одиночка, приехавшая на праздник с коляской. Младенца, на большую часть времени, передали в кабинет директора ЦДЛ. Евтушенко договорился.
Тосты закончились далеко за полночь. Но это был не конец представления. Когда приглашенные отпили шампанское в честь последней музы поэта, Евгений Евтушенко достал лайковую сумочку. Из нее из вынул 19 сафьяновых коробочек. Открыл одну из них. Внутри было изящное колечко с изумрудом. Как известно этот камень приносит мир и покой душе. Вот ими Евтушенко и отблагодарил каждую.
Но и это было не окончание вечера. Подхватив балерину и Евгения Рейна, Женя сообщил им, что они едут в другую часть Москвы. Правда, по дороге, он попросил заехать за новыми стихами тамады. С Кировской, где тогда жил Рейн, "Волга" понесла их в район нового здания МГУ.
Дверь открыла домработница. Она же принимала одежду у гостей, когда в прихожую вышел.... Герман Геринг ( см. "карусель") На хозяине явно не хватало мундира с регалиями и нашивками немецкого маршала. Оставивший нам воспоминания Рейн, уверяет, что сходство было один в один. Вот только вместо кителя на хозяине была розовая рубаха с кружевами. Это был Анатолий Софронов - глав. редактор журнала "Огонёк", старый товарищ Л. И.Брежнева. Евтушенко успел шепнуть, что они с Толей, так он называл хозяина, едут днями в командировку в Австралию, надо обсудить детали.
Между тем, поэт и балерина были представлены гостям. А среди сидящих за столом были примечательные и неожиданные люди. Справа от Софронова сидел австралийский конезаводчик. Хозяин произнес тост за его приобретение - орловского рысака по имени "Племянник Океана".
Слева от "Геринга" была дама в диадеме. Она оказалась итальянской графиней. В Россию приехала на охоту. Судя по тому, как держала и перемещала бокал, было ясно, что стреляет она без промаха.
За ней сидела всенародно любимая тумбообразная певица, в драгоценностях, не уступавших по стоимости гостьи из Италии. Вместо тоста она запела свой хит "Издалека долго течет река Волга". Вздрогнул хрусталь в люстре и бокалах. На самом деле. Такой силы был голос.
Далее были тосты от менее примечательных гостей. Однако тостами эти гости соревновались в изысканности в адрес хозяина дома и его очаровательной супруги с редким именем Эвелина.
Евтушенко, в свою очередь, отметил заслуги Софронова в сфере донской прозы и поставил его на второе место вслед за Нобелевским лауреатом Шолоховым. А далее он попросил напечатать в "Огоньке" стихи молодого ленинградского поэта Жени Рейна. Оказалось, что Софронов успел изучить тонкую папочку, переданную ему чуть ранее. Но вердикт был такой: может быть мне лично они нравятся, но печать их нужно не в "Огоньке", а журнале иного профиля. Ууупс. Отлуп явный. Балерина тут же намазала Рейну бутерброд с черной икрой. В утешение.
Из того что было далее, свежеиспечённому московскому поэту запомнилось исполнение певицей другого хита - "Шумел сурово брянский лес". И то, по причине, что снова задрожали бокалы. Правда, Евтушенко шепнул, что песня на стихи Анатолия Софронова.
Увы, ночь начинавшаяся так изысканно, заканчивалась полным фиаско. Первые лучи солнца пробились сквозь кружево штор. Узор на них совпадал с узором на розовой рубашке хозяина. Но настроение было уже не розовым.
Собравшись и выйдя из квартиры, Евтушенко произнес фразу, указывая на дверь главреда "Огонька":
- Всюду жизнь!
Так мог сказать только поэт. Большой поэт! Не забудем, читатели: "Моя фамилия Россия, а Евтушенко - псевдоним".
Как вам компании Евтушенко? В какой хотели бы оказаться?
P.S. Через пару лет Рейн отблагодарит Евтушенко. Переночевав в его доме, он уйдет в новых ботинках тезки. Свои, рваные, Рейн оставит на память хозяину. Была осень. Евтушенко с возмущением рассказал это за завтраком соседу Анатолию Рыбакову.
Статьи по теме: