Октябрьский ветер гнал по асфальту золотые листья, шуршащие под ногами спешащих студентов. В огромных окнах университетской библиотеки отражалось низкое серое небо — типичное для этого времени года, но от этого не менее прекрасное.
Денис торопился. В руках он сжимал стопку книг по архитектуре, а в голове крутился чертеж, который нужно было сдать до пятницы. Он уже представлял, как устроится в дальнем углу читального зала, где никто не помешает ему работать.
Но судьба распорядилась иначе.
Резко повернув за угол стеллажа, он неожиданно столкнулся с кем-то. Книги полетели на пол, а перед ним мелькнула темная коса и испуганные карие глаза.
— Ой! Простите! — Денис тут же присел, торопливо подбирая разлетевшиеся листы.
— Ничего страшного, — ответил мягкий голос.
Он поднял голову и замер.
Девушка, стоявшая перед ним, казалась ожившей иллюстрацией из старинной книги. Густые темные волосы, собранные в небрежную косу, теплые глаза с золотистыми искорками и легкие веснушки на переносице. Она уже собирала его бумаги, и когда их пальцы случайно коснулись, Денис почувствовал странное тепло.
— Ты, наверное, с архитектурного? — она протянула ему последний лист, и он заметил, как ее ногти были покрашены в темно-бордовый — цвет спелой вишни.
— Да. А ты?
— Филология, — она улыбнулась, и в уголках ее глаз собрались лучики мелких морщинок. — Я Лена.
— Денис.
Они стояли так несколько секунд, и вдруг Лена рассмеялась:
— Ты такой серьезный! Прямо как профессор Круглов на лекциях по старославянскому.
— А ты… — он запнулся, не зная, что сказать, но тут же выдавил: — Ты похожа на героиню из тех самых книг, которые ты, наверное, читаешь.
Лена замерла, ее брови чуть приподнялись, а затем она рассмеялась еще громче.
— Это самый необычный комплимент, который я слышала!
Денис покраснел, но не смог сдержать улыбки.
— Может, когда-нибудь покажешь мне эти книги? — рискнул он.
Лена посмотрела на него внимательно, как будто оценивая, а затем кивнула:
— Приходи завтра в это же время. Я покажу тебе кое-что интересное.
Она развернулась и ушла, оставив за собой легкий шлейф аромата — что-то среднее между дождем и яблоками.
Денис стоял, все еще сжимая в руках свои бумаги, и понимал, что только что в его жизни что-то изменилось.
А за окном падали листья, предвещая, что эта осень станет для него особенной.
Следующие несколько месяцев стали для Дениса и Лены одним бесконечным днём, растянувшимся между рассветами и звёздами.
Они встречались у старого дуба за библиотекой — Лена приходила раньше и пряталась за стволом, чтобы неожиданно прыгнуть ему на спину со смехом. Денис делал вид, что теряет равновесие, и они падали в груду жёлтых листьев, задыхаясь от смеха.
— Ты же архитектор! — дразнила она, вытаскивая из его волос сухой кленовый лист. — Должен рассчитывать нагрузки, а не падать как мешок с картошкой!
— Зато ты — моя единственная неучтённая нагрузка, — целовал её в макушку Денис, и Лена зажмуривалась, будто солнце светило только для неё.
Когда ударили морозы, они перебрались в крошечное кафе «У Борисыча» с потрескавшимися кожаными диванами. Лена заказывала глинтвейн, Денис — двойной эспрессо, и они спорили до хрипоты:
— «Война и мир» — это гениально! — стучала кулаком по столу Лена.
— Толстой мог бы уложиться в двести страниц, — хохмил Денис, уворачиваясь от летящего в него куска сахара.
В три часа ночи бармен выгонял их на улицу, и они шли по заснеженному парку, грея друг другу руки дыханием. Лена читала наизусть Есенина, а Денис чертил ей в блокноте дома, в которых они могли бы жить:
— Вот здесь будет твоя библиотека, — он рисовал этажерку до потолка.
— А здесь — твой чертёжный стол, — она дорисовывала рядом крошечное сердечко.
В апреле они сняли на двоих велосипеды и поехали за город. Лена, не умевшая кататься, вцепилась в руль как в спасательный круг, а Денис бежал рядом, придерживая седло:
— Смотри только вперёд! Я же с тобой!
Она закричала, когда колёса набрали скорость, но уже через минуту смеялась, распахнув руки навстречу ветру. Они упали в придорожную траву, и Денис, задыхаясь, вытащил из кармана смятое колечко из фольги:
— Вот. Пока не настоящее.
Лена расплакалась, а потом целый час притворялась княжной, крутя «драгоценность» на пальце:
— Мой вассал, подайте мне веточку сирени!
На первые заработанные деньги они рванули к Чёрному морю. Снимали комнату с выбитым стеклом и треснувшим унитазом, но им было всё равно.
Ночью они убегали на пустой пляж. Лена влетала в воду в своём красном бикини, крича от холода, а Денис нырял следом, чтобы поймать её за талию. Они целовались, захлёбываясь солёными волнами, и казалось, что весь мир — это тёплое течение, уносящее их вдаль.
— Ты веришь, что мы будем такими же старыми и морщинистыми? — спрашивала Лена, когда они лежали на песке, наблюдая за падающими звёздами.
— Я верю, что ты будешь самой красивой старушкой на скамейке, — Денис целовал её мокрые ресницы.
Они засыпали, переплетённые, как корни деревьев, и даже море, шептавшее у них за спиной, звучало как обещание.
Последний раз он видел её в тот дождливый вечер.
Лена стояла под его зонтом, прижимая к груди стопку книг, и что-то бурчала про «дурацкий семинар», который затянулся до ночи.
— Завтра всё расскажу, — пообещала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щёку. — У меня для тебя сюрприз.
Её губы были тёплыми, несмотря на промозглый ветер.
Денис тогда не обратил внимания на странный блеск в её глазах — возможно, это были просто блики от фонарей.
На следующий день она не отвечала на сообщения.
«Занята», — подумал он, вспоминая её вчерашние слова про «гору работы». Но к вечеру тревога начала разъедать его изнутри. Он позвонил — гудки уходили в пустоту.
В её общежитии дверь комнаты оказалась приоткрыта.
— Лена? — Денис заглянул внутрь.
Комната была пуста.
Не просто пуста — стерта. Ни книг, ни фотографий на стене, ни её смешного кактуса в горшке-смайлике. Только пыль на столе да скомканный листок в урне.
— Она вчера выселилась, — равнодушно бросила соседка, проходя мимо. — Сказала, что уезжает.
Денис метался по городу как заведённый: вокзал, её любимое кафе, даже парк, где они впервые поцеловались. Всё бессмысленно.
— Может, случилось что-то срочное? — пытался успокоить себя Денис, набирая номер её мамы в Нижнем Новгороде.
— Лена? Да она у меня тут, — удивилась женщина. — Вчера приехала. Говорит, работу хорошую ей предложили в Питере.
— Но... почему она мне ничего не сказала?
Тишина. Потом тяжёлый вздох:
— Денис, милый... Думаю, вам стоит поговорить, когда она...
Он бросил трубку.
Денис просыпался среди ночи и набирал её номер. Иногда ему казалось, что вот-то сейчас она возьмёт трубку и скажет: «Это просто дурацкая шутка, я в соседнем квартале!»
Он швырял книги об стену, рвал их совместные фотографии (но потом клеил обратно). Проклинал её имя, представляя, как однажды она придёт к нему на коленях — а он хладнокровно развернётся и уйдёт.
Он писал ей письма — гневные, молящие, безумные. Отправлял в Нижний, в Питер, даже в Москву — вдруг? Ответом была тишина.
Денис перестал ходить на пары. Целыми днями лежал, уставившись в потолок, сжимая в руках её забытую заколку.
— Ты с ума сошёл! — кричал сосед по комнате, вытаскивая его под холодный душ. — Она тебя бросила, понял? Бро-си-ла!
Прошло полгода.
Денис встал перед зеркалом, впервые за месяцы внимательно разглядывая своё осунувшееся лицо.
— Хватит, — прошептал он.
Он выбросил её заколку. Вытер пыль с чертёжной доски. Начал жить заново — но теперь с холодной мыслью:
«Однажды ты увидишь, кем я стал. И пожалеешь».
Годы спустя, уже будучи успешным архитектором, он иногда ловил себя на том, что ищёт её лицо в толпе.
А однажды, проходя мимо их кафе, увидел через стекло девушку с тёмной косой. Сердце бешено заколотилось — но, конечно, это была не она.
— Идиот, — прошептал Денис, сжимая ладонь в кулак.
Но где-то глубоко внутри всё ещё жил тот мальчишка, который верил, что когда-нибудь она объяснит...
Дождь стучал по зонту Дениса, когда он вышел из офиса своего архитектурного бюро. Десять лет. Десять лет успешной карьеры, счастливого брака с Аней, рождения двух дочерей. Казалось, та студенческая история осталась далеко в прошлом.
Он зашел в "Кофейню на углу" - то самое место, где они с Леной когда-то спорили о Толстом. Кафе изменилось: вместо потрескавшихся кожаных диванов теперь были модные деревянные столы, но запах свежесмолотых зерен остался прежним.
"Денис?"
Голос заставил его вздрогнуть. Он обернулся и увидел... Её.
Лена стояла у стойки с бумажным стаканом в руках. Она выглядела старше, но всё такой же прекрасной. Темные волосы теперь были короче, в уголках глаз появились лучики морщинок. На пальце - обручальное кольцо.
- Привет, - выдавил он из себя.
- Привет, - её голос дрогнул. - Можно... присядем?
Они выбрали столик у окна. Дождь рисовал на стекле причудливые узоры, создавая ощущение, будто они в аквариуме - видимые, но отделенные от всего мира.
- Ты... как? - спросил Денис, сжимая свой стакан.
- Хорошо. У меня муж, дочь Сашенька. Работаю в издательстве. - Она провела пальцем по краю стакана. - А ты?
- Тоже всё хорошо. Жена, две девочки. Своя фирма.
Неловкая пауза затягивалась. Десять лет разлуки - и ничего, кроме этих банальных фраз.
- Почему ты тогда просто исчезла? - наконец сорвалось у него. - Без слов, без объяснений...
Лена закрыла глаза на мгновение. Когда открыла, в них стояли слезы.
- Я не хотела уезжать.
- Тогда почему?!
Она достала из сумки конверт и положила перед ним. Денис развернул пожелтевший листок - медицинское заключение. Дата: за два дня до её исчезновения.
"Диагноз: лимфома Ходжкина II стадии. Требуется срочное лечение в специализированном центре."
Мир перевернулся.
- Я... я не знала, выживу ли. Мама договорилась о лечении в Германии. Я хотела сказать тебе, но... - её голос сорвался, - когда я увидела твоё лицо в тот вечер под дождём... я поняла, что не смогу уехать, если ты попросишь меня остаться. А оставаться было нельзя.
Денис ощутил, как что-то горячее подкатывает к горлу. Всё это время он думал, что она его предала. А она... боролась за жизнь.
- Почему не написала потом? Когда вылечилась?
- Прошло два года. Я видела твои фото в соцсетях - ты уже встречался с Аней. - Лена горько улыбнулась. - Я решила, что не имею права врываться в твою новую жизнь. Ты выглядел... счастливым.
За окном дождь усилился. Денис смотрел на эту женщину - свою первую, такую жестоко отнятую любовь - и понимал, что никакие слова уже ничего не изменят. Они оба построили свои жизни. С детьми. С обязательствами.
- Нам пора, - Лена посмотрела на часы. - Муж ждёт с лекарством для Саши, у неё астма.
Они вышли под дождь. На прощание она неловко обняла его - быстро, как будто боялась, что если задержит объятие, то не сможет отпустить.
- Как твоя дочь? - вдруг спросил Денис.
- Ей семь. Любит рисовать домики, - Лена улыбнулась. - Целые города на обоях...
- Как её папа в детстве, - невольно вырвалось у него.
Их глаза встретились - и в этот момент Денис понял, что где-то в параллельной вселенной они с Леной старились вместе. В доме с библиотекой до потолка и чертёжным столом у окна.
- Береги себя, - прошептала она, поворачиваясь уходить.
- Лена! - он окликнул её. - Я... я рад, что ты выжила.
Она кивнула, не оборачиваясь, и растворилась в серой дождевой пелене. Денис стоял, чувствуя, как капли смешиваются на его лице со слезами.
Он достал телефон и набрал номер жены:
- Ань? Я скоро. Да, куплю молоко. Люблю вас.
Жизнь продолжалась. Но теперь он знал правду. И в этом была и боль, и странное утешение.
******************************************************************************************
Семь лет с той случайной встречи в кафе. Семь лет, в течение которых Денис иногда ловил себя на том, что ищет в новостях упоминания о книжных ярмарках — вдруг она там, среди списков выступающих. Семь лет, в течение которых он так и не набрал номер, сохранённый когда-то в телефон под именем «Л.».
А потом пришло сообщение от старого университетского друга:
«Денис, ты слышал про Лену? Вчера была страшная авария под Питером… Они все…»
Сообщение было недописано, но Денис понял всё.
Он сидел на кухне, сжимая телефон в потных ладонях. Где-то в доме смеялись дочки, на плите шипел ужин. Мир продолжал жить, а где-то в другом месте его первая любовь перестала существовать.
— Пап, смотри, что я нарисовала! — пятилетняя Маша тыкала ему в лицо листом с кривыми домиками.
Денис автоматически улыбнулся:
— Красиво… Ты настоящий архитектор.
Но внутри всё сжалось в комок. «Она любила рисовать домики. Её дочь тоже…»
Он не спал. Лежал в темноте, глядя в потолок, и представлял её лицо. Таким, каким оно было в последний раз — усталым, но всё ещё прекрасным.
Почему?
Почему он не настоял тогда на встрече? Почему не попросил её объяснить всё подробнее? Почему не сказал, что всё ещё помнит её смех, её запах, её руки, обнимавшие его под дождём?
Теперь он никогда не узнает.
На следующий день Денис отыскал старую коробку с университетскими вещами. Там, под стопкой чертежей, лежали несколько потрёпанных фотографий.
Они с Леной на берегу моря. Она в том самом красном бикини, смеётся, обнимая его за шею.
Денис провёл пальцем по её лицу.
— Прости… — прошептал он. — Прости, что не нашёл тебя раньше.
Аня заметила его состояние.
— Ты какой-то отстранённый, — сказала она вечером, укладывая девочек спать. — Что-то случилось?
Денис глубоко вдохнул.
— Помнишь, я рассказывал тебе про Лену?
Аня кивнула. Она знала историю.
— Она… погибла. Вместе с семьёй.
Жена молча обняла его. Она не ревновала — она понимала.
— Мне жаль, — тихо сказала Аня. — Я знаю, что она много для тебя значила.
На похороны Денис не поехал. Не смог. Вместо этого он взял день отпуска и поехал в их старый парк.
Сел на ту самую скамейку, где они когда-то целовались. Достал из кармана то самое колечко из фольги — единственное, что он сохранил.
— Вот видишь, — сказал он пустому воздуху, — я всё ещё ношу его с собой.
Ветер шевельнул листья. Где-то вдали смеялись дети.
Денис закрыл глаза.
«Прощай, Лена.»
Он заплакал. Не из-за того, что всё ещё любил её — нет. Он любил свою жену, своих детей. Но первая любовь — это как шрам на сердце: даже когда заживает, след остаётся.
Он так и не сказал ей главного. Не спросил, была ли она счастлива. Не узнал, думала ли она о нём.
И теперь — уже никогда не узнает.
А как бы вы поступили на месте Дениса? Было бы легче если узнали правду сразу?
Рекомендую почитать: