Москва. Октябрь. Город стонал под мокрым снегом, в пыльно-сером свете фонарей, и только в окнах высотки на Пресненской набережной ярко горели огни — офис рекламного агентства «Инспира». На двадцатом этаже пахло кофе, свежим пластиком от новых кресел и легкими духами с цитрусовыми нотками. В центре опенспейса, словно хозяйка бала, за стеклянной перегородкой сидела Лариса.
Её появление всегда ощущалось даже без взгляда — изысканная укладка, чуть прикрытые густыми ресницами глаза, ровная походка, будто по глянцевой обложке. Тридцать два года, но выглядела на двадцать восемь. Всегда с идеальным маникюром, дорогими туфлями, уверенностью в голосе и ледяной выдержкой в любых переговорах.
Её уважали, кто-то восхищался, кто-то побаивался. Мужчины из офиса глядели ей вслед — каждый мечтал, но никто не осмеливался. Она улыбалась чуть свысока, не позволяя подойти ближе.
И вот в один осенний день в офис пришёл новый специалист по цифровым технологиям — Кирилл. Высокий, светлоглазый, неказисто одетый, с вечно мятым портфелем и тетрадкой в твёрдой обложке. Его голос был спокойным, движения — аккуратными, взгляд — внимательным, но без вызова.
Не прошло и недели, как Лариса стала задерживаться возле его стола. Сначала с вопросами по работе. Потом — просто так. Он слушал её, как будто каждый её вздох — важная весть. Она чувствовала: рядом с ним можно снять маску.
Скоро они стали парой. Ходили по московским набережным, ели пироги в кофейнях на Чистых прудах, строили планы: открыть собственное агентство, уехать на время в Сочи, работать удалённо. И однажды Лариса предложила:
— Кирилл... А давай жить вместе? Ну зачем нам платить за два жилья? Мы сможем отложить больше и, наконец, начать своё дело.
Он согласился без колебаний. Он ведь был влюблён.
Они сняли квартиру на Пресне. Светлая, с высокими потолками, в стиле сканди — белые стены, серый диван, много растений. В первое время всё казалось идеальным. Но спустя полгода что-то изменилось. Лариса начала смотреть на него иначе.
— Слушай, ты опять всё съел? — она смеялась, но глаза её холодели. — У тебя уже живот свисает, как у Винни-Пуха!
Она стала называть его «Толстяк», «Мишка». И Кирилл — как в детстве, когда мать запрещала добавку, а братья смеялись над пухлыми щеками — начал замыкаться.
Он предложил:
— Давай вместе в спортзал пойдём? Так легче будет держать себя в форме.
Лариса согласилась. Но для неё спортзал стал сценой. Она вкладывалась на сто процентов, фотографировалась в зеркалах, собирала лайки, радовалась комплиментам.
— Смотри, какие парни мне пишут, — ехидно показывала она экран телефона. — Хочешь, чтоб я ушла? Так приведи себя в порядок.
Кирилл старался, но тело болело. Вес не уходил. Лариса становилась раздражённой. Презрение пряталось всё хуже.
Однажды, не дождавшись её с тренировки, он поехал к спортивному залу. Стоял у машины, когда увидел, как она выходит из здания... с инструктором. Он держал её за талию, шептал что-то. Потом поцеловал в лоб.
Кирилл поехал домой. И молчал.
На следующее утро она заявила:
— Я ухожу. Ты не тот мужчина, в которого я влюбилась. У меня другое будущее.
Она хлопнула дверью, оставив пустой шкаф и запах своих духов.
Полгода он пил пиво на кухне, заедал боль булками, почти не выходил. Потом — утром, глядя в зеркало на отёкшее лицо — сказал себе:
— Всё. Довольно. Или я исчезну, или... перерожусь.
Он записался в спортзал. Там его встретил инструктор с короткой стрижкой и пронзительными глазами.
— Я был на твоём месте, — сказал он. — Меня бросила. Из-за веса. Из-за слабости. Но я изменил себя. Ты со мной?
— Да. Я готов.
Год. Пот, крик мышц, диеты. Он не просто сбросил вес — он стал другим. Четкий силуэт, уверенная походка, новая работа. Потом резкие перемены во всём. Кирилл открыл собственный бизнес, как и хотел когда-то — спортивный зал. А потом всё понеслось — социальные сети, сотни подписчиков, контракты, интервью, миллионные обороты.
И он больше не вспоминал Ларису. Пока однажды не увидел её в дверях зала. На ней была тёмная водолазка, без макияжа, с усталым лицом. Блеска в глазах больше не было.
— Нам нужно поговорить, — прошептала она.
Он пригласил её в свой кабинет. В кабинете она плакала, дрожала:
— Я дура. Я потеряла всё. Я до сих пор тебя люблю. Верни меня...
Он смотрел на неё долго. Потом, спокойно ответил:
— Именно потому, что ты меня бросила, я стал собой. Но вернуться к тебе — значит потерять себя снова. А я больше не готов предавать себя.
Он вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой.
А Лариса ещё долго сидела на стуле, держась за подлокотники и переваривая его ответ.
А вы верите, что боль и отчаяние может стать сильнейшей мотивацией для перемен? А если бы она вернулась искренне, без корысти, дали бы ей второй шанс? Жду ваших мыслей в комментариях!