В болезненном подсознании каждого амбициозного актера существует целая галерея образов, которые по тем или иным причинам ему не удалось воплотить на сцене или на экране. И, хотя я себя к таковым не причисляю, подобный список есть и у меня. Порой это происходит по объективным причинам, и в этом случае нет смысла искать виновных. Досадно, когда череда мелких случайностей складывается в роковую закономерность, не позволяя осуществиться заветной мечте. В качестве подтверждения приведу наглядный пример из своей полувековой сценической практики.
Репертуар Нового драматического театра, открывшегося в Москве зимой 1976 года, первое время составляли наши прежние дипломные спектакли. На афише среди прочих красовалось название пьесы американского писателя с армянскими корнями, У. Сарояна, «Путь вашей жизни».
В этом "многонаселенном" спектакле был занят весь мужской состав нашего, небольшого на то время, коллектива. На сей раз мне досталась эпизодическая роль. У моего героя даже имени не было. В программке он значился, как «Джентльмен из общества». С моей замечательной партнершей Любовью Новак, мы появлялись в третьем акте, когда после двух антрактов в зале оставались самые преданные зрители, и с азартом играли наш дуэт. К счастью, сохранились кинокадры репетиции данной сцены, где мы вместе с режиссером постановщиком разбираем природу конфликта героев.
Но имелась в этой пьесе другая роль, которая с самого начала не давала мне покоя, а именно- персонаж по имени Гарри, задуманный автором как первоклассный эксцентрик : ловкий, пластичный, а главное- харизматичный. При распределении онаа досталась моему сокурснику Саше Литовкину, который, к сожалению ,не обладал и малой долей из перечисленного. Спросите, почему? Такова специфика учебного процесса – поручать студенту роль "на преодоление", чтобы было ему над чем потрудиться, овладевая непривычной для тебя природой существования. На мой взгляд, ничего путного из этого не вышло, а при переносе спектакля на профессиональную сцену недостатки стали еще очевиднее. Одержимый своей мечтой, я самостоятельно подготовил отрывок и показал худруку курса, Виктору Карловичу Монюкову.
Он одобрил мою инициативу и утвердив на роль Гарри, полюбопытствовав при этом, а кто же заменит меня? На что я предложил сделать "рокировку". После этого наши фамилии фигурировли на афише в паре.
Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги!» .
Литва ( как звали его на курсе ), почуяв «недоброе», не торопился уступать свое место и вводиться на роль Джентльмена . Внезапно на помощь моему проекту пришло вмешательство нашего директора, Михаила Сергеевича Дорна. Понимая, что от успешного проката спектаклей зависит материальное благополучие вновь созданного театра, он всячески стремился к повышению зрелищного качества студийных работ. По его инициативе приглашались новые художники-декораторы (Энар Стенберг , главный художник Театра им. Маяковского), балетмейстер из Большого (Вера Боккадоро), постановщики движений, люди, способные придать вчерашним дипломным спектаклям профессиональное звучание. Так, для улучшения эстрадного номера в упомянутой пьесе, Михаил Сергеевич позвал известного в те годы мастера пантомимы Александра Жеромского. Ознакомившись с "исходным материалом", маэстро дал согласие на сотрудничество, но при условии, что заниматься номером он сможет только в Иваново, куда на днях отбывает со своим коллективом на гастроли. Литва. встретил эту новость без особого энтузиазма, но, когда узнал, что я пошел оформлять командировку в «город невест», поспешил присоединиться. На следующий день, вечером, мы уже были на многолюдной платформе Ярославского вокзала.
Проведя бессонную ночь в общем плацкартном вагоне, ранним утром прибыли в Иваново. И тут выяснилось, что нам неведомо в какой гостинице остановился маэстро. Оценив ситуацию, решили искать его в лучшем отеле областного центра и не ошиблись.
Накануне нашего приезда маэстро Жеромский, по всей вероятности, «не зная удержу», отмечал успешное начало гастролей и нам стоило больших усилий привести его в рабочее состояние. Будучи мастером своего дела и человеком слова, он, превозмогая последствия загула, уже через час взялся за постановку номера. Провозившись какое-то время с Сашей, утомленный мастер обратил рассеянное внимание на мое присутствие и, выяснив, что я тоже собираюсь играть роль Гарри, решил и мне уделить свое драгоценное время. С первых же минут ему стало ясно, что до сего момента его усилия тратились впустую. Заявив об этом, маэстро сосредоточил все свое внимание на мне.
Окрыленный одобрением обретенного наставника и исполненный самых радужных надежд, я возвращался в Москву. Но здесь меня ждало разочарование. На ближайшем спектакле мой партнер не сумел продемонстрировать и малой доли из того, что предложил король пантомимы, чем вызвал недовольство Монюкова. Для просмотра моих достижений у него, к сожалению, не нашлось времени, а может, и желания. При этом весь гнев Карлыча обрушился почему-то на Жеромского, и последнему было отказано в оплате услуг.
В результате сложившегося положения все осталось на своих прежних местах. Не желая сдаваться, я продолжал искать новые варианты прорыва. И нашел.
В двух первых актах пьесы был задействован персонаж, обозначенный автором как Араб. Во время действия он тихо сидит в уголочке за столиком, пьет кофе время от времени роняет: «Нет устоев. Все идет прахом». Актер, исполняющий эту роль, реально мог в третьем акте перевоплотиться в образ «Джентльмена из общества». А ,чтобы не быть не узнанным, Арабу необходимо было надеть куфию-мужской головной платок, поддерживаемый эгалем, специальным обручем из шерсти.
Предложение мое было принято и впоследствии воплощено в жизнь, но мне это уже не помогло. На тот момент меня мобилизовали в ряды Советской армии, а когда я вернулся, спектакль уже исчез из репертуара. .
Рикошетом эта печальная история отразилась на подписи к фотографии из спектакля в «Семейном альбоме» Школы-студии МХАТ за 2003 год. Запечатлен я, а написано «Литовкин». В переиздании за 2013 год истину удалось восстановить.