Одним из моих любимых театров, как нетрудно догадаться по моим статьям, является театр Маяковского, большинство премьер которого я стараюсь не пропускать, успехам которого я особенно радуюсь, к постановкам которого я особенно лояльна, и все такое прочее. Текущий театральный сезон, определенно, складывается для Маяковки удачно; оставшиеся премьеры также вызывали ранее живой интерес, особенно, «Разбойники» в постановке Евгения Закирова. Не самая избитая, хотя и не очень редкая, литературная основа, а также режиссер, поставивший в прошлом сезоне «Палату № 6», гораздо более глубокую, цельную и стоящую, чем одноименный спектакль МДТ, нашумевший только из-за имени своего создателя – ничего не предвещало беды. Но выпущенные, наконец, в свет «Разбойники» - это неудача, это худшее, что я видела на сцене Маяковки за последние два года, это жестокое разочарование, причем, совершенно необъяснимое: спектакль был анонсирован давно, но поставлен будто в спешке. Полагаю, «Разбойники» не смогут продержаться в репертуаре и пары сезонов, конечно, если мнение большинства зрителей хотя бы отчасти совпадет с моим.
Прежде всего, необходимо отметить, что «Разбойники» - это невероятно, беспросветно, бесконечно и бесчеловечно скучный спектакль. Вольтер говорил, что все жанры хороши, кроме скучного, но, видимо, сия простая истина прошла мимо создателей этого художественного произведения. Особенно в деле убаюкивания публики преуспел первый акт постановки, необъяснимо длинный и не менее нудный. То, что происходит на сцене, спектаклем вообще назвать нельзя: в лучшем случае, чтением по ролям с разной степенью выразительности. Ситуацию усугубляет использование стихотворного, а также, видимо, классического текста, что воспринимать достаточно сложно, несмотря на все прилагаемые усилия к концентрации внимания и выпитую перед спектаклем чашку кофе. Не раз и не два я замечала, что перестаю понимать, о чем на сцене идет речь; а что, собственно, происходит, осознаю весьма приблизительно. Такой антиэффект – нонсенс, поскольку Маяковка – один из немного театров, актеры которого прекрасно умеют работать с подобными текстами и доносить их до зрителя ТАК, будто говорят современным языком – вспомним, как минимум, «Мера за меру» или недавнего «Евгения Онегина». Только не в этот раз, что проблема, совершенно точно, не актерская, но режиссерская. Единственное, что немного помогает отогнать полудрему первого действия – выступление Германа, поскольку оно хотя бы забавное, зрелищное, но, все-таки, не в хорошем смысле – какая-то дурновкусица, совершенно неуместная в этом спектакле. Второй акт несколько живее первого, в нем хотя бы что-то происходит, однако, до него еще надо досидеть, а я не представляю себе, какая сила способна заставить случайного зрителя, у которого нет «пунктика» на досматривание всего и вся любого качества, остаться в зале. Положа руку на сердце, второй акт не настолько хорош, чтобы ради него страдать первый. Уходить будут массово, уверена в этом.
Вторая по значимости проблема «Разбойников» состоит в их абсолютной безыдейности. Спектакль поставлен очень поверхностно, формально, бездушно, без каких-либо акцентов, просто путем воспроизведения сюжета. В нем не ощущается отношения режиссера к этой истории, к ее действующим лицам, что несколько парадоксально, поскольку цитата Евгения Закирова, использованная в программке, в соц. сетях театра – везде, говорит об обратном, о том, что он прекрасно понимал, что именно нужно донести. Но не донес! Идея исследования природы зла, того, как оно овладевает разными людьми, показанная на примере родных братьев – очень плодотворная. Однако, в «Разбойниках» братская связь не использована совсем, они все равно что чужие – случайные - люди. Возможно, их стоило делать разными, но чем-то связать, приближая друг к другу. Скажем, зло могло бы «прорастать» в них параллельно, дурные поступки одного находили бы отражение в другом. Во втором акте, когда Карл возвращается в замок, я бы одела их одинаково или с незначительной разницей в деталях, чтобы показать, что по сути они – одно и то же. То, что творит Франц – зло. То, что творит Карл – зло. Не имеют значения источники, не имеют значения оправдания, важна лишь суть.
Собственно, в «Разбойниках» очень плохо поставлен, если вообще поставлен, путь во тьму. Здесь показателен момент пересечения черты Карлом со странными волчьими прыжками по сцене. В принципе, понятно – потеря человеческого облика, но она проявляет себя как-то не там. По идее, пути обратно более нет в моменте убийства какого-то случайного человека, но не до. Здесь легко выстроить убедительную цепочку – отчаяние от письма, от него отвратительный поступок и затем – перерождение. В этом моменте уместно было бы использовать не подражание животным, а превращение в чудовище – как было в петербургском «Графе Монте-Кристо», где рождение монстра вместо человека очевидно, пугающе, убедительно. Уверена, Макар Запорожский без труда сыграл бы нечто подобное – он отличный драматический актер. На таком фоне особенно впечатляюще смотрелась бы мнимая борьба за справедливость, а на деле – лишь жестокость, лишь зло.
В свою очередь, признавая, что Кирилл Кусков играет шикарно, особенно, во втором акте, скажу, что выбор его на роль Франца вызывает у меня некоторые вопросы. Подача этого брата как обычного негодяя, в какой-то момент торжествующего, это довольно банально, но, если учесть зависть, учесть очевидную никчемность, миллион комплексов, то можно предположить иную картину, и очень перспективную: как жалкий человек может превратиться в чудовище. Однако, для подобного взгляда на роль стоило выбрать кого-то менее фактурного, скажем так, может, субтильного, кто, во-первых, реально смотрелся бы младшим братом Карла-Запорожского, а во-вторых, явно ему проигрывал бы. Возвышение ничтожества и его неизбежный крах – это намного более эффектно, чем очередное наказание довольно шаблонного злодея.
Мне также не очень понравилась работа с центральной любовной линией. Второй акт посвящен ей почти целиком, что превращает потенциально философский спектакль в какую-то дурацкую мелодраму. Но суть этой любви применительно ко злу в том, что зло на любовь не способно, оно может лишь губить, не созидать. Губить буквально – как Франц, губить метафорически, как до некоторого момента Карл. Стоило бы убрать романтику со стороны Карла, не делать убийство Амалии актом милосердия, но - проявлением зла, окончательным разрушением, пиком злодейства, что было бы поучительно. Понятно, что для людей, сотворивших столько ужасного, как братья, нет хорошего выхода. Возможно, пробуждение Карла можно было прямо связать со смертью некогда любимой девушки, но выбор им своей дальнейшей судьбы – это вовсе не пробуждение от дурного сна, не рассвет после длинной ночи, но лишь та пресловутая справедливость, за которую он, якобы, боролся со своей шайкой. Думаю, будь акцент таким, было бы убедительнее.
С точки зрения оформления мне не понравилось почти ничего. Очевидно, что длинные тумбы (или чем это могло быть) в первом акте – отсылка к могильным камням, но почему с могилы «Разбойники» начинаются, а не заканчиваются ею?.. Гораздо интереснее было бы сделать их более универсальными, чтобы в определенном свете они играли разные роли. Здесь важно сгущение атмосферы – от относительно спокойной к более мрачной, возможно, кровавой. Сгущение тумана – сценический дым, которому можно было бы придать цвет при помощи света. Пресловутые грозовые тучи, в которые превращаются декорации во втором акте, уместны в первом. Костюмы совершенно не говорящие. Как я упоминала, было бы любопытно пересечь одежды обоих братьев, показав их схожесть, но, увы. Грим – шрамы, банально, прямо как шпала. Гораздо лучше показать разрушение – умирание души. Здесь я бы «стащила» прием, использованный в гриме в какой-то постановке «Последнего испытания», где след словно от распространяющегося по венам яда проявляется на лице все сильнее. Учитывая очевидный более высокий уровень профессионализма Маяковки, могло получиться обалденно. Отравление души. Не «в лоб» и более красиво.
Наконец, мне отчаянно не хватило звука. Причем, не в смысле громкости, хотя я бы использовала гарнитуру – не люблю прислушиваться, а в смысле музыки как части оформления спектакля. Здесь она никакая, я ее вообще не помню, она не создает атмосферу, настроение, не отражает героев. Наложить бы ее на сценический бой, еще куда-то… словом, она нужна, а ее нет. Хотелось бы больше символизма, больше последовательности, какой-то идеи, отраженной, подчеркнутой оформлением. Единственное, что показалось хорошим решением – манекены, но и в случае с ними мысль стоило развить, например, передача одного и того же манекена от одного брата к другому как дурная болезнь…Чего-то не хватило.
Режиссура в «Разбойниках» совершенно неуловима: ее, скорее, нет, чем есть - настолько, что складывается ощущение, будто актеры предоставлены сами себе, и выкручиваются каждый в меру своих талантов и накопленного опыта. Поставлено наспех, формально и плоско, это просто не уровень Маяковки. Меньше всего у меня вопросов к работе актеров, особенно, Макара Запорожского, который делает что может, Кирилла Кускова – отличного злодея второго акта, хотя временами от работы некоторых их коллег возникало нехорошее ощущение фальши и даже переигрывания – это любимому театру обычно нехарактерно.
Можно было бы сказать, что «Разбойники» - «сырой» спектакль, актерам нужно разыграться и сыграться, отточить какие-то моменты, но – нет. Это вообще не спектакль, это набор сомнительно связанных между собой сцен, бесконечные разговоры в неубедительном антураже. Есть что-то любопытное, вроде манекенов и молний, есть качественные работы актеров, но этого недостаточно, чтобы получился спектакль. «Разбойники» - просто не уровень Маяковки. Категорически не рекомендую, при всей любви к театру, а может, и из-за нее: не надо портить впечатление. Театр может намного, в разы лучше.
«Разбойники», Фридрих Шиллер. Режиссер и автор сценической композиции Евгений Закиров, художник Евгения Шутина, композитор Эдуард Глейзер. Сцена на Сретенке, продолжительность 3 часа 20 минут с антрактом. Премьера 25 апреля 2025 г.
Состав: Макар Запорожский (Карл фон Мор); Кирилл Кусков (Франц фон Мор); Андрей Гусев (Максимилиан фон Мор); Кира Насонова (Амалия); Игорь Евтушенко (Даниэль, Патер, Пастор, Мозер); Илья Никулин (Мориц Шпигельберг); Иван Выборнов (Роллер, Косинский); Никита Языков (Швейцер); Иван Сапфиров (Шварц, Герман).