Рассказываем о малоизвестных фактах из жизни знаменитого земляка Самуила МАРШАКА
Даже въезд получился почти в стихах! Поэт, переводчик, критик, драматург, сценарист, лауреат Ленинской и четырёх Сталинских премий, чьё первое собрание сочинений вышло тиражом 300 000 экземпляров, — это всё о нашем знаменитом земляке Самуиле Яковлевиче Маршаке. Но за сухими официальными словами мы не видим живого человека. Давайте поговорим о другом Маршаке — путешественнике, фантазёре, юмористе и необыкновенном труженике.
О детстве, первых стихах и журналах
Маршак родился 3 ноября 1887 года в Воронеже, в слободе Чижовка. Его отец Яков Миронович работал на мыловаренном заводе, мать Евгения Борисовна была домохозяйкой. У супругов было шесть детей: Моисей, Самуил, Юдифь, Сусанна, Лия, Илья.
Из Чижовки в центр города семья выбиралась редко, но две поездки Сёма хорошо запомнил. Один раз смотрели на канатоходца, в другой детей повезли в городской сад, нынешний Первомайский. Там играл духовой оркестр. Сёма был так восхищён, что вбежал в беседку к исполнителям и крикнул: «Музыка, играй!» Было ему тогда три года. Впоследствии Маршак напишет строки: «Я помню день, когда впервые / На третьем от роду году / Услышал трубы полковые / В осеннем городском саду».
Первое стихотворение отец прочитал в тетрадке сына, когда тому было 7 лет.
Один сижу я,
Кругом всё тихо.
Печально с неба
Сияет месяц,
Как будто что-то
Сказать он хочет.
Один сижу я,
Кругом всё тихо.
Став чуть старше, Сёма начал издавать журналы «Чёрт знает что», «Лужица», «У камелька». Он был редактором, братья и сёстры — читателями, отец — цензором. Когда старший брат Моня окончил гимназию, в «Лужице» появилось объявление: «Окончивший гимназию с золотой медалью ищет место дворника». Брат оскорбился, и цензура в тот же день журнал закрыла.
Самуил был любимцем преподавателя латыни, тот ласково звал его Маршачком. Фото из архива
Отец часто искал работу, дети с матерью жили то в Витебске, то в Острогожске, то в местечке Лесном под Петербургом. Сестра Юдифь вспоминает, как на петербургской даче ребята устроили спектакль, а после него Сёма читал свои стихи. Каждое встречали громом аплодисментов. К отцу подошёл один из зрителей и попросил разрешения показать юного поэта меценату Давиду Гинзбургу, а тот повёз Самуила к художественному критику Владимиру Стасову.
О первых профессиональных шагах
Стасов принял живое участие в судьбе талантливого мальчика. По его просьбе Самуил написал текст к кантате Глазунова и Лядова «На смерть Антокольского» (известного скульптора). Когда её исполнил хор Мариинского театра и публика потребовала авторов, на сцену вышли маститые композиторы, держа за руки 14-летнего подростка.
Маршаку было 16, когда опубликовали его первое стихотворение. «Мне в редакции установили по 10 копеек за строчку», — писал он Стасову. На первый гонорар Самуил свозил двух сестёр на спектакль. Трёх рублей серебром хватило на места на галёрку, щи со сметаной в антракте, портреты сестрёнок, которые рисовал ногами безрукий художник, и извозчика.
Маршак печатался в газетах и журналах под своим именем и под псевдонимами М. Кучумов, Уэллер, Нанди, доктор Фрикен. В 1911 году «Всеобщая газета» послала его на Ближний Восток. 24-летний автор за полгода посетил Турцию, Грецию, Сирию и Палестину, писал стихи и очерки. В путешествии познакомился с Софьей Мильвидской. Зимой 1912 года они поженились, а осенью уехали в Англию учиться.
О жизни в Англии
Поселились они в доме, где снимали комнаты студенты из Швеции, Китая, Японии, Индии. Через несколько дней хозяйка пансиона стала говорить: «О, эти русские!» Первый раз она произнесла эту фразу, когда вбежала на шум в столовую. Маршак дирижировал ножом и вилкой, а студенты вразнобой пели: «Щи да каша — пища наша».
Самуил и Софья стали учить язык и потрясли всех успехами. Через четыре месяца они сдали экзамены и поступили в Лондонский университет: он на филологический факультет, она — на естественный. Студенты называли Маршака «высокообразованный русский», а профессора приглашали его с женой к своему столу.
О детях и письмах
В мае 1914 года у Маршаков родилась дочка Натанаэль. Семья вернулась на родину. В Острогожске произошла трагедия: на Натанаэль опрокинулся самовар, ребёнок скончался от ожогов.
Маршак с женой переехали в Воронеж, жили на Большой Садовой. Сейчас это нарядный дом по адресу: ул. Карла Маркса, 72. В 2015 году перед ним открыли памятник поэту.
На открытие памятника приезжал внук поэта Александр. Фото: Александр Зинченко
В 1917 году супруги перебрались в Петроград, где Софья родила сына Иммануэля. В пять лет он заболел уремией (болезнь почек). Доктора не давали прогнозов, хором твердили про Евпаторию, а денег не было. И тогда, чтобы отвезти ребёнка в Крым, Маршак заставил себя за ночь написать «Сказку о глупом мышонке».
Он был сыну и наставником, и товарищем. Рассказывал сказки, читал стихи, часами командовал на полу солдатиками. А когда уезжал лечиться, писал из санаториев необыкновенные письма. Вот письмо 8-летнему Элику:
«…Вчера я был в зоологическом саду. Видел слонёнка величиною с комод. Он бродил один по клетке и очень смешно изгибал свой хобот. Видел обезьянку, которая прицеплялась к своей матери, когда хотела взобраться на перекладину. Кто-то принёс зеркальце, и обезьянки по очереди любовались собой. Видел четырёх львят, которых кормит овчарка (матери у них нет). Дети скоро перерастут кормилицу».
В 1925 году у Маршака родился сын Яков. Вот письмо ему, 3-летнему:
«…Я видел гидроплан. Это такой аэроплан, который плавает на воде, а потом поднимается и летает. Когда ты будешь большой, мы с тобой будем летать на аэроплане и гидроплане… Когда приеду, будем с тобой играть, буду рассказывать тебе сказки».
Элик вырос и стал учёным-физиком. А ещё ему от отца передался литературный талант: Иммануэль Самуилович переводил романы Джейн Остин.
Яков умер в 21 год от туберкулёза.
О требовательности к себе и другим
Маршак постоянно говорил, что слово в прозе и поэзии для детей должно быть точным и ёмким, что оно много несёт тем, кто входит в жизнь. Особенно это касается книг для малышей. Написать четыре строки для четырёхлетки гораздо сложнее, чем большую поэму для подростка, был уверен он.
Поиском таких слов он занимался днём и ночью. На прикроватной тумбочке рядом с папиросной коробкой всегда держал карандаш. «Во сне порой приходят дельные мысли. Записываю, не зажигая света», — говорил он коллегам.
Если в стихотворении упоминался жук с надкрыльями, Маршак брал энциклопедию и проверял, есть ли у этого жука надкрылья. Если звёзды — просил помощников «позвонить какому-нибудь астроному, только непременно крупному, чтобы ошибок не было».
Маршак требовал и от себя, и от других. Писательница Елена Верейская вспоминает, как попала к нему в литературный кружок. Начинающие авторы читали свои произведения, а слушатели высказывали замечания, да так, что наутро Маршак звонил секретарю кружка и обеспокоенно спрашивал: «Как чувствует себя потерпевший?»
Как-то свои стихи принёс Виталий Бианки. Маршак прочитал их и посоветовал писать прозой и только о том, что хорошо знает. Бианки был сыном учёного, любил биологию. В результате на его рассказах о животных и птицах выросло не одно поколение ребят.
Поэту Сергею Михалкову Маршак говорил: «Никогда не забывайте, голубчик, что по книгам детских писателей ребёнок учится не только читать, но и говорить, мыслить, чувствовать».
За год до смерти, летом 1963 года, врачи обнаружили у Маршака помутнение хрусталиков обоих глаз, и вскоре он почти ослеп. В сентябре 1964 года он собирался ехать на шекспировские торжества в Лондон, поэтому лёг в больницу, чтобы сделать операцию на глазах. В клинике у него началось воспаление лёгких, Маршак ещё больше ослабел, но даже за день до смерти он правил текст сказки «Умные вещи», который читала ему редактор в больничной палате...
О «Мистере Блистере»
Да, да, не удивляйтесь, всем знакомое стихотворение называлось сначала так. Маршак по многу раз переписывал стихи, чтобы получился шедевр. Корнею Чуковскому сразу же понравился «Мистер Блистер», но для Маршака это был всего лишь набросок, их потом появился ещё десяток. Ребята, которым он читал это стихотворение, жалели, что из него исчезли строки: «Швейцар предложил им ночлег пролетарский, швейцар уложил их на койке в швейцарской».
Писатель Владимир Николаев вспоминал, как Маршак однажды позвонил ему рано утром и заявил:
— Хочу поделиться с вами радостью! У меня заработал лифт!
Николаев ничего не понял — лифт в доме у Маршака работал исправно. А Самуил Яковлевич пояснил:
— Вы помните, как в «Твистере» поднимается к себе в номер миллионер с семейством?
Мимо зеркал
По узорам ковра
Медленным шагом
Идут в номера.
— Нельзя допустить, чтобы такой важный человек лез на третий этаж пешком! — Маршак засмеялся и прочитал новые строфы:
В клетку зеркальную
Входят они.
Вспыхнули в клетке
Цветные огни,
И повезла она плавно
И быстро
Кверху семью отставного министра.
Критик Владимир Лакшин как-то раз упрекнул Маршака: мол, читал сыну «Мистера Твистера» и обнаружил, что многое переделано и стало хуже в сравнении с тем, как он помнил по детству. Маршак рассмеялся:
— А меня просили переделать. В старом варианте швейцары гостиниц созванивались и уславливались, что у них нет номеров для строптивого Твистера. Так вот «Интурист» потом заявил, что американские богачи отказываются к нам ехать и ссылаются на стихи Маршака: «В Москве и Ленинграде все красные швейцары в сговоре — невозможно попасть в гостиницу». Пришлось учитывать этот протест!
Об английском фольклоре и Роберте Бёрнсе
Помню своё огромное удивление, когда классе в седьмом узнала, что выученный в детсаду стишок про Шалтая-Болтая — это перевод английского народного стихотворения. Как наш русский Шалтай-Болтай мог оказаться английским Хампти-Дампти?!
А потом посыпались другие открытия. «Дом, который построил Джек», «Потеряли котятки по дороге перчатки», «Три мудреца в одном тазу», «Робин-Бобин Барабек» — это тоже английский фольклор. «Вересковый мёд» — баллада Роберта Льюиса Стивенсона. «На далёкой Амазонке не бывал я никогда» (песенка бардов Никитиных) — стихотворение Редьярда Киплинга. А эксцентричную тётушку Чарли из Бразилии, где много диких обезьян, помните? «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети...» — это Роберт Бёрнс.
«Русскими» эти стихи сделал Маршак. Если в интернете ввести запрос «переводы Маршака», то откроется список такой длины, что палец устанет крутить колёсико мышки. Переводами он заболел в юности. Слово «переводчик» не любил, под стихами его вычёркивал и приписывал: «Из Вильяма Блейка». Ради четырёх переводных строк он исписывал кипу бумаги, но получившиеся в итоге обладали силой, ясностью и абсолютной законченностью.
В Лондоне говорили, что в СССР Бёрнса знают лучше, чем в Англии. Шотландский поэт Хью Мак Диармид на бёрнсовском фестивале в 1955 году заявил, что «ни одному ещё английскому поэту до сих пор не удалось так хорошо и тонко перевести шотландские стихи Бёрнса на английский язык, как Маршаку — на язык далёкой России».
А ещё Маршак перевёл все 154 сонета Шекспира. Делал до 20 вариантов каждого, 55-й переводил шесть лет. Итог этой титанической работы он подвёл словами: «Мне иногда кажется, что свои переводы сонетов я мог бы прочитать Пушкину».
О сказке на войне и Уолте Диснее
Поэт, журналист Маргарита Алигер рассказывала, что в Москве 1941 — 1943 годов настоящими оазисами для неё были встречи с Маршаком. Отступали голод и нетопленая квартира, когда он начинал читать стихи.
В одну из таких встреч в конце 1942-го Маршак прочёл один из первых вариантов сказки «Двенадцать месяцев». «Ощущение радости и лёгкости вдохнула в душу эта сказка», — писала Алигер. Благородная, пленительная и умная, написанная посреди голода, холода, смертей и крови, сказка заставляла, как в детстве, поверить, что добро побеждает и чудеса случаются.
Пьеса получила известность, и кинематографический вариант захотел сделать Уолт Дисней. Он обратился к Маршаку за разрешением, но была война, письмо шло около девяти месяцев, и ничего не состоялось. Зато в 1956 году был снят замечательный советский мультфильм, любимый многими поколениями зрителей.
О юморе
Фото: Филонов Игорь
Как-то Маршак в шутку спросил 5-летнего сына Якова, чьи стихи ему нравятся больше — его или Пушкина. Малыш молчал. Тогда отец пошутил: «Пушкин не обидится». Сын подумал и сказал: «Ты обидишься».
В середине 1930-х годов проходило празднование тысячелетнего юбилея персидского поэта Фирдоуси, газеты много писали о нём, имя было постоянно на слуху. Критик Цецилия Кин и Маршак ехали в Ленинград из Москвы, у них были билеты на обычный поезд, но Самуил Яковлевич хотел попасть на «Стрелу». Он разыскал вокзальное начальство и сообщил, что является племянником Фирдоуси, а его спутница — внучка великого поэта Машенька Фирдоуси. Начальник не сообразил, что юбилей поэта был тысячелетним, и тут же поменял билеты «родственникам» великого перса.
Когда Маршак уже не мог сам выступать с докладами, их читал Лев Кассиль. Злые языки называли Кассиля «громкоговорителем Маршака». Когда Кассиль рассказал об этом, Самуил Яковлевич предложил:
— А ты скажи им, дуракам, что поступаешь как король, которому для тронной речи в парламенте текст всегда пишет премьер-министр.
Педагогу Августе Викторовой Маршак говорил:
— Августа, я очень хочу сочинить про тебя стихотворение. Только для тебя нет рифмы — получается одна «капуста».
В начале войны из Москвы были высланы все граждане немецкого происхождения, но Маршаку удалось совершить невозможное: при нём осталась его секретарь, рижская немка Розалия Ивановна. Маршак не был бы Маршаком, если бы перестал шутить. Каждый вечер, когда объявляли воздушную тревогу, он стучал к ней в дверь и провозглашал:
— Розалия Ивановна! Ваши прилетели!
Портному, который дорого брал за пошив, Маршак написал:
Ах вы разбойник, ах злодей,
Ну как вы поживаете?
Вы раздеваете людей,
Когда их одеваете.
Министру, который заставил долго ждать в приёмной, посвятил две строки:
У вас, товарищ Большаков,
Не так уж много Маршаков.
Писательнице Раисе Васильевой, с которой однажды допоздна засиделись над рукописью «Фабричные заводские», Маршак сочинил расписку:
Дана расписка
В том, что Раиска,
Родионова дочь,
Провела со мной ночь.
Но чиста её совесть,
Она правила повесть.
Ушла в семь с половиной
Совершенно невинной.
О знаменитых брате и сестре
Из шести детей Якова Мироновича и Евгении Борисовны писателями стали трое: Самуил, Илья и Лия.
Илья писал под псевдонимом М. Ильин. Он окончил физико-математический и химический факультеты, был по специальности инженером-химиком. Его знания были поразительны, он щедро делился ими с читателями, являясь одним из основоположников научно-популярной литературы. Его книги «Который час?», «Сто тысяч почему», «Путешествие в атом» сейчас можно встретить на лотках букинистов на улице Никитинской.
Ну а младшая Лия написала известную каждому советскому школьнику повесть о киноактрисе, героине Великой Отечественной войны Марионелле Королёвой, погибшей в 20 лет в бою под Сталинградом. Елена Ильина, «Четвёртая высота», вспомнили?
Современники Маршака о поэте
Журналист Бен ИВАНТЕР:
«Это ж самый лучший поэт у нас в СССР. Глава литературы для ребят»
* * *
Поэт Владимир МАЯКОВСКИЙ:
«Вы, я вижу, совсем тёмный ещё? Неужели вот и этого не знаете? «По проволоке дама идёт, как телеграмма...»
* * *
Писатель Лев КАССИЛЬ:
«Мне казалось, что встречные смотрят на меня и завидуют: вот счастливчик, к живому Маршаку идёт!»
* * *
Поэт Сергей МИХАЛКОВ:
«Со смертью Маршака опустел капитанский мостик большого корабля советской детской литературы»
КСТАТИ
- Маршак заступался за Александра Солженицына и его повесть «Один день Ивана Денисовича», а также за стихи молодого Иосифа Бродского.
- Последним литературным секретарём Маршака был известный российский телеведущий Владимир Познер.
- Самуил Маршак скончался 4 июля 1964 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.