Найти в Дзене
Masha Kutskova | Саксофон

Саксофонистка

Судьба подарила мне встречу с ним в бурном потоке юности — стройным, изогнутым, дышащим медью и тайной. Саксофон. После череды тревожных споров с самой собой, ночей, где сомнения танцевали с надеждой в лунном свете, я отдала сердце ему без остатка. Переступила порог музыкального колледжа, и мир зазвучал иначе — томными обертонами, пьянящими пассажами, дрожью вибрато в груди. Два года спустя чемодан с нотами и мечтой о джазе увёз меня в Москву — город, где небо мерцает огнями, а асфальт хранит ритм шагов миллионов. Саксофон. Говорить, что я репетировала — кощунство. Я влюблялась. Каждый день. В бесконечные упражнения, в струящиеся как ртуть импровизации, в диалог, где пальцы становились голосом души. И закружилось: репетиционные комнаты, пропитанные потом и амбициями, первые выступления в атмосфере джаз-клубов, миг, когда понимаешь — твоё дыхание теперь навеки сплетено с мелодией. Саксофон стал моей второй кожей, вечным спутником в танце со временем. Он — утро с кофе в пятом часу, когда

Судьба подарила мне встречу с ним в бурном потоке юности — стройным, изогнутым, дышащим медью и тайной. Саксофон. После череды тревожных споров с самой собой, ночей, где сомнения танцевали с надеждой в лунном свете, я отдала сердце ему без остатка. Переступила порог музыкального колледжа, и мир зазвучал иначе — томными обертонами, пьянящими пассажами, дрожью вибрато в груди.

Два года спустя чемодан с нотами и мечтой о джазе увёз меня в Москву — город, где небо мерцает огнями, а асфальт хранит ритм шагов миллионов. Саксофон. Говорить, что я репетировала — кощунство. Я влюблялась. Каждый день. В бесконечные упражнения, в струящиеся как ртуть импровизации, в диалог, где пальцы становились голосом души. И закружилось: репетиционные комнаты, пропитанные потом и амбициями, первые выступления в атмосфере джаз-клубов, миг, когда понимаешь — твоё дыхание теперь навеки сплетено с мелодией.

Masha Kutskova, то есть я))
Masha Kutskova, то есть я))

Саксофон стал моей второй кожей, вечным спутником в танце со временем. Он — утро с кофе в пятом часу, когда город спит, а ноты рвутся из груди. Он — волшебный сосуд, где рождается невозможное: сиюминутные вселенные в импровизации, каждая — как первый поцелуй. Границ нет — только горизонт, манящий новыми ладами, гармониями, полётами в стратосферу звука. Ты — алхимик, превращающий тишину в золото аккордов, Архимед, ежедневно находящий новую точку опоры.

Да, путь не усыпан розами. Порой кажется, что играешь в пустоту — ветру, теням, призрачным слушателям из снов. Но когда случайный слушатель проникается одной из твоих мелодий — понимаешь: эта музыка, как письмо в бутылке, обязательно доплывёт до чужого сердца. Сто́ит жить ради этих мгновений, когда твоё творение становится чьим-то настроением.

Быть саксофонисткой — значит носить в груди вечное лето. Да, здесь нет мраморных лестниц к славе, счетов с шестью нулями. Зато есть счастье, когда пальцы скользят по клапанам, как по клавишам забытых миров. Когда целая жизнь умещается в одном вдохе, а душа выплёскивается через раструб — бунтующая, нежная, бессмертная. Это не профессия. Это судьба, отлитая в бронзе и эбоните, поющая на устах вечности.

-2

С вдохновением, Маша Куцкова. Быть может, вы и есть тот случайный слушатель, что проникнется моей мелодией? Попробуйте послушать.