Джеймс открыл дверь ключами, чтобы не разбудить детей. Беата встретила его радушно, как всегда. Обняла, поцеловала, взяла портфель мужа и положила на тумбу.
Джеймс чувствовал себя потерянным. С того совместного вечера Пенелопа не выходила у него из головы, и он не знал, как реагировать. Он не хотел думать, что это влюбленность, отрицал и не собирался изменять жене, это вообще не укладывалось в его голове, ведь у них счастливая образцовая семья. Но Пенелопа заняла весь его мозг, всю душу, все естество, и вытащить ее оттуда становилось с каждым днем сложнее.
Эта особа пленила загадочностью, новизной и плавным изяществом каждого движения.
Семейный быт загонял в уныние, и как бы Джеймс ни любил Беату и детей, ему не хватало приключений. Он понимал, что, возможно, новые чувства родились для того, чтобы почувствовать себя живым, и простые знаки внимания приятно пощекочут нервы без пошлого продолжения, освежат настоящее и отношения с женой. Поэтому он решил довериться себе и действовать по наитию. Но он не мог предположить, что простой соседский жест с удобрением вызовет столько неловкости и страхов.
Пока он стоял на пороге Пенелопы, он заново ощутил весь спектр эмоций, когда ухаживал в школе за Беатой. Тот же страх быть отвергнутым или осмеянным, то же желание провалиться сквозь землю, когда он преподнес будущей жене первый цветок. А тут соседка, с которой его ничего не связывает.
Джеймс в тот вечер говорил мало и почти не слушал Беату. Она порхала вокруг него идеальной хозяйкой, усадила за стол с аппетитным ужином, налила вина и выпила за компанию, мило рассказывая о Мелани и о том, как прошел день.
Джеймс совсем не хотел есть, несмотря на то, что пришел с работы уставшим, и заглотил еду, не ощущая вкуса. Он лег в постель с мыслями о Пенелопе и о том, что надо научиться себя контролировать.