Деревня Кривоозёрка была маленькой и тихой, как и положено деревне, затерянной среди бескрайних русских лесов. Но каждое полвека тишина здесь разрывалась. Глухая поступь шагов, шёпот, окутывающий улицы, и плач матерей — не надолго, лишь на одну ночь. Но этой ночи боялись, как никакой другой. Это была Ночь Обрядов.
Иван Трошин знал, что это должно было случиться. Ждал ли он этого момента? Нет. Он пытался не думать о нём. Но его сын, Сашка, родился с ним — знаком. Маленькое пятнышко в форме полумесяца на левой лопатке. Таких детей называли отмеченными.
Древняя легенда гласила, что раз в пятьдесят лет деревня должна отдать свой долг. Не людям, конечно. Тем, кто жил за Кривым лесом. За каждой легендой стоит правда, а эта — была жива. Раз в пятьдесят лет рождаются дети со знаком, и в ночь зимнего солнцестояния их забирают. Словно урожай.
Никто точно не знал, что происходит с отмеченными детьми, и никто не пытался узнать. Возвращения не было. Но, как водится, время всё смывает. Люди забывают и живут своей жизнью до следующего раза.
Сашка был хорошим мальчиком. Ему исполнилось девять, и он уже помогал отцу с мелкими работами по хозяйству. В деревне его любили, хотя порой смотрели с жалостью. Те, кто помнил прошлые годы, знали, что случится.
– Пап, а правда, что в Кривом лесу есть чудовище? – спросил однажды Сашка, когда они вместе рубили дрова.
Его голос звучал беззаботно, но в глазах отражался страх, как будто он уже знал ответ.
Иван остановился, вытер пот со лба. Его рука, державшая топор, дрогнула. Он не мог заставить себя солгать.
– В лесу никто давно не был, сынок. Может, чудовище, а может, просто тени.
Но мальчик не отставал.
– А дядька Павел говорил, что слышал голос из леса. Какой-то старый, скрипучий.
Иван нахмурился. Павел был деревенским алкоголиком и часто рассказывал небылицы. Но в каждом слове дяди Павла была кроха истины. Ивану не нравилось, что его сын вообще слышал эти разговоры.
– Сказки всё это, Сашка. Не слушай. Лучше домой собирайся.
Но глубоко внутри Иван знал, что не успеет уберечь сына. Ночь приближалась. А в деревне, как всегда, зашептались.
День зимнего солнцестояния пришёл с угнетающей тишиной. Солнце едва пробивалось через серые облака, а холод проникал до костей. В деревне говорили вполголоса, будто боялись потревожить что-то древнее и недоброе.
Иван почти не спал предыдущей ночью. Его голова болела от постоянных размышлений. Как отец, он обязан был защитить сына, но что мог сделать против силы, существующей с самого основания деревни?
Сашка, как ни странно, вёл себя спокойно. Мальчик чувствовал: что-то должно произойти, но ещё не понимал, насколько скоро это случится. Он сидел на полу и играл с самодельной деревянной лошадкой, которую Иван вырезал для него на прошлое Рождество. Это был обычный день — насколько мог быть обычным день, предвещающий Ночь Обряда.
– Пап, а можно мне выйти во двор? – спросил он, глядя на отца с надеждой.
Иван помедлил, потом кивнул.
– Только не уходи далеко. Дрова во дворе не трогай, мороз сильный.
Но когда Сашка вышел, Иван сразу пожалел о своём согласии. Он вскочил и посмотрел в окно. Сын стоял, глядя в сторону леса. Туда, где деревья начинались так густо, что в них исчезал свет.
Иван распахнул дверь.
– Саша! Иди сюда!
Мальчик обернулся. На его лице застыло странное выражение — смесь удивления и страха. Он медленно подошёл, но перед тем, как войти в дом, вновь оглянулся.
– Там кто-то есть, – прошептал он.
Иван сжал зубы.
– Это всего лишь ветер. Ты замёрз, заходи.
Но он знал, что это не был ветер. Ещё ночью, когда всё спало, он слышал странный шорох. Как будто кто-то большой и тяжёлый крался среди деревьев. Этот звук пробудил в нём забытые страхи, как в те годы, когда он был мальчиком, и в деревне также выбирали отмеченного ребёнка.
На границе деревни их встретила толпа. Вся Кривоозёрка собралась посмотреть, как мальчика уводят в лес. Лица были мрачными, некоторые женщины плакали, но никто не пытался остановить происходящее.
Когда они подошли к началу тропы, Григорий остановился.
– Дальше его заберут они.
– Кто «они»?! – выкрикнул Иван, с трудом сдерживая злость.
Григорий молча махнул рукой. В тени деревьев появилась фигура. Высокая, неестественно худощавая, с длинными руками, которые тянулись, как ветви, к Сашке. У неё не было лица — только тёмный провал, как воронка в земле.
– Нет! – закричал Иван, бросаясь к сыну.
Но его остановили. Толпа схватила его за руки, за плечи. Они держали его, пока Сашка, с дрожью и слезами на глазах, уходил с фигурой в лес. Мальчик обернулся один раз. Иван видел в его глазах не страх — скорее, боль. И слабую надежду.
Потом они исчезли.
Когда ночь закончилась, деревня вернулась к привычной жизни. Никто не говорил об обряде, как будто ничего не произошло.
Но Иван не мог забыть. Он сидел на пороге дома, не понимая, как жить дальше. И тогда он услышал это. Шёпот. Он доносился из леса.
Иван поднялся, не чувствуя страха. Он знал, что это Сашка зовёт его. Он пошёл туда, куда никто в деревне не осмеливался ходить. В лес.
Шёпот становился громче. Он вёл его глубже и глубже, пока деревья не сомкнулись над головой, лишая света. Но Иван продолжал идти. Он больше не думал. Он только слышал голос сына.
На опушке он остановился. Перед ним была поляна, залитая странным светом. И там, в центре, стоял Сашка. Только это был не Сашка. Его лицо исказилось, руки стали длинными, как у той фигуры. Но его глаза всё ещё были человеческими.
– Папа… Ты не должен был приходить, – сказал он. Голос был его, но странно гулкий.
– Я пришёл за тобой, – ответил Иван.
Сашка покачал головой.
– Ты не можешь меня спасти. Я теперь один из них. Но… уходи, пока они не вернулись. Пожалуйста.
Иван шагнул ближе.
– Сынок…
Но свет исчез. Тьма сомкнулась, и голос Сашки растворился в ночи.
***
✔ Если вам нравятся мои рассказы, подпишитесь и оставьте комментарий, буду очень рад Вам!