Зимний вечер выдался на редкость промозглым. Светлана куталась в тёплый шарф, спеша домой после работы, когда телефон в кармане разразился настойчивой трелью. Незнакомый номер. Обычно она не брала трубку, если звонили неизвестные, но что-то заставило её ответить.
— Алло? — В трубке повисла тяжёлая пауза.
— Света... это Саша. — Голос деверя дрогнул, и у неё внутри всё оборвалось. — Нам нужно поговорить. Это насчёт Андрея.
Она остановилась посреди улицы, не обращая внимания на недовольных прохожих, огибавших её, словно речной поток — камень.
— Саш, мы же договорились... — начала она, но он перебил:
— Света, послушай! Андрей в коме. Он... он спас Алину. Грузовик на светофоре... — Голос Саши сорвался.
Мир вокруг пошатнулся. В ушах зашумело, будто кто-то включил белый шум на полную громкость.
— Что с Алиной? — только и смогла выдавить она.
— С ней всё в порядке, только ушибы. Андрей успел оттолкнуть её... принял удар на себя. Я отвез её к твоей маме.
Светлана прислонилась к холодной стене ближайшего здания. Перед глазами всплыло лицо дочери — курносый нос, россыпь веснушек, такие же тёмные, как у отца, глаза...
— Врачи говорят, шансы есть, но... — Саша помедлил. — Света, ты нужна ему. Я знаю, между вами всё сложно, но...
— Сложно?! — Её голос сорвался на хриплый смешок. — Саша, он предал меня. Унизил. Год... целый год я пыталась склеить осколки своей жизни!
— Не всё так просто, как тебе кажется, — тихо произнёс Саша. — Есть вещи, о которых ты не знаешь.
Мимо прошла молодая пара, держась за руки. Светлана невольно проводила их взглядом. Когда-то и они с Андреем были такими же — счастливыми и влюблёнными.
— И что я должна сделать?
— Приезжай в больницу. Поговори с ним. Врачи говорят, что даже в коме люди иногда слышат голоса близких...
"Близких". Это слово больно резануло по сердцу. Разве они всё ещё близкие? После всего, что случилось?
— Я... я подумаю, — произнесла она и нажала "отбой", не дожидаясь ответа.
Домой она брела как в тумане. Пальцы на автомате набрали код домофона, ноги сами донесли до четвёртого этажа. В квартире было тихо — Алина гостила у бабушки. Светлана механически сбросила пальто, прошла на кухню и включила чайник.
Тишина давила на уши. В такие моменты особенно остро ощущалось одиночество. Раньше в это время они с Андреем обычно ужинали, обсуждали прошедший день. Он умел рассмешить её даже после самого тяжёлого рабочего дня. А потом... потом появилась Она. Оксана. Молодая, яркая, уверенная в себе. На корпоративе Андрей танцевал с ней весь вечер. А через неделю Светлана случайно увидела их вместе в кафе — они сидели, держась за руки, и о чём-то увлечённо разговаривали.
Чайник щёлкнул и отключился. Светлана машинально залила кипяток в чашку, где уже лежал пакетик ромашкового чая. Запах детства. Мама всегда поила её ромашковым чаем, когда случалось что-то плохое.
Телефон снова зазвонил. На этот раз высветился номер свекрови — бывшей свекрови, поправила себя Светлана.
— Да, Тамара Павловна.
— Надеюсь, ты не вздумаешь приезжать в больницу, — без предисловий начала та. — Нечего тебе здесь делать. У Андрюши теперь другая семья, Оксана ждёт ребёнка. А ты... ты сама ушла, помнишь?
Светлана сжала чашку так, что побелели костяшки пальцев.
— Да, я помню. Но Алина...
— Алиночка может приходить когда захочет. А тебе лучше держаться подальше. Не береди старые раны.
В трубке раздались короткие гудки. Светлана отставила нетронутый чай и подошла к окну. За стеклом кружились редкие снежинки, словно танцуя какой-то им одним известный танец.
Память услужливо подкинула другую картинку: их первое Рождество вместе. Они гуляли по заснеженному парку, и Андрей учил её танцевать вальс прямо посреди заметённой снегом аллеи. Она спотыкалась, смеялась, а он крепко держал её за талию и шептал на ухо: "Раз-два-три, раз-два-три..."
Телефон тихо звякнул — пришло сообщение от Саши: "Врачи говорят, следующие 48 часов будут критическими. Подумай хорошо, Света. Ради Алины".
Ради Алины... А разве не ради неё Светлана ушла тогда? Чтобы дочь не видела, как её мать превращается в тень самой себя, как плачет по ночам, как пытается сделать вид, что всё в порядке, когда всё летит в тартарары?
Но сейчас... Сейчас всё по-другому. Андрей спас их девочку. Подставился под удар, который предназначался ей. И пусть он предал её, пусть у него теперь другая женщина и будет другой ребёнок — разве это имеет значение, когда речь идёт о жизни и смерти?
Светлана достала из шкафа старую коробку с фотографиями. На самом верху лежал их свадебный снимок. Какими же они были молодыми и счастливыми! Она в белом платье с кружевной фатой, он в строгом костюме, который ему так шёл. Андрей смотрел на неё с такой нежностью... Неужели всё это было притворством?
"Есть вещи, о которых ты не знаешь", — вспомнились слова Саши.
Что он имел в виду? Какие ещё тайны может хранить эта история?
Светлана отложила фотографию и решительно потянулась за курткой. Будь что будет, но она должна узнать правду. Должна понять, ради чего был разрушен их брак, их счастье, их...
Телефон снова зазвонил. На этот раз это была мама:
— Светочка, не волнуйся Алиночка у меня. С ней все хорошо? Как Андрей?
— Я еду в больницу, мам, — ответила Светлана, натягивая сапоги. — Присмотришь за Алиной?
— Конечно, милая. Но ты... ты уверена?
Уверена ли она? Нет. Но иногда нужно действовать вопреки своей уверенности. Вопреки страху. Вопреки боли.
— Нет, мам. Но я должна.
Уже в такси Светлана получила ещё одно сообщение от Саши: "Спасибо. Я буду ждать тебя у главного входа".
За окном продолжал кружиться снег, а в голове звучали слова той песни, которую они с Андреем считали своей: "Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не прощу..."
Как же это было близко к истине. И как же далеко от того, что она чувствовала сейчас.
Больничный коридор встретил Светлану резким запахом лекарств и гулкой тишиной. Саша ждал у лифта — осунувшийся, с красными от недосыпа глазами. Увидев её, он слабо улыбнулся:
— Я знал, что ты придёшь.
Светлана молча кивнула, комкая в кармане платок. Говорить не хотелось — слова казались лишними, неуместными в этих стерильно-белых стенах.
— Он в реанимации, — тихо произнёс Саша, нажимая кнопку четвёртого этажа. — Врачи говорят...
— Не надо, — оборвала его Светлана. — Просто... просто проводи меня.
В лифте было душно. Светлана смотрела на своё отражение в зеркальной стене и не узнавала себя: бледное лицо, круги под глазами, спутанные волосы. Когда-то Андрей любил перебирать эти волосы, заплетать их в косу перед сном...
Двери лифта открылись, и реальность обрушилась на неё новой волной запахов и звуков. Писк медицинской аппаратуры, приглушённые голоса, шарканье подошв по линолеуму.
— Светка?! — резкий голос заставил её вздрогнуть. — Ты что здесь делаешь?
Оксана. Всё такая же эффектная, даже в больничном халате. Только живот уже заметно округлился под свободной тканью.
— Я... — начала Светлана, но Оксана перебила:
— Нечего тебе тут делать! Думаешь, если он спас твою дочь, то всё можно забыть? Андрей теперь мой муж, и мы ждём ребёнка. НАШЕГО ребёнка, понятно?
— Оксана, перестань, — вмешался Саша. — Сейчас не время...
— Самое время! — В коридоре появилась Тамара Павловна, величественная, как королева. — Я же просила тебя не приезжать, Светлана. Зачем ты пришла? Чтобы добить его окончательно?
Светлана почувствовала, как к горлу подступает комок. Вот оно — то, чего она боялась. Презрение. Обвинения. Ненависть.
— Мама, хватит, — твёрдо сказал Саша. — Света имеет право быть здесь. Андрей — отец её дочери.
— Был отцом, — поправила Тамара Павловна. — А теперь у него будет новый ребёнок. И новая семья.
— Вы... вы ничего не знаете, — вдруг тихо произнесла Светлана. — Думаете, мне легко было уйти? Думаете, я не любила его?
— Если бы любила, не бросила бы! — выпалила Оксана.
— А ты? — Светлана повернулась к ней. — Ты его любишь? Или просто удачно подвернулась под руку?
— Девочки, прекратите! — Саша встал между ними. — Мы все здесь ради Андрея. И если вы действительно о нём думаете...
Его прервал звук открывающейся двери. Из палаты вышел врач — усталый мужчина средних лет с внимательным взглядом.
— Кто здесь Светлана? — спросил он, оглядывая собравшихся.
— Я, — шагнула вперёд она.
— Пройдёмте. Поговорим.
Они отошли в сторону, подальше от напряжённых взглядов Оксаны и Тамары Павловны.
— Состояние стабильно тяжёлое, — без предисловий начал врач. — Но есть положительная динамика. Он реагирует на внешние раздражители. В этих случаях очень важен контакт с близкими людьми. Голос, прикосновения... — Он помолчал. — Саша рассказал мне вашу ситуацию. Я не вмешиваюсь в семейные дела, но... иногда старые связи оказываются сильнее новых.
Светлана молча кивнула. В горле пересохло.
— Хотите увидеть его?
Хочет ли она? Последний раз они виделись год назад, когда Света забирала оставшиеся вещи из их квартиры. Андрей пытался что-то объяснить, но она не слушала. Не могла. Слишком больно было.
— Да, — услышала она свой голос.
Саша подошёл к ней, взял за руку:
— Я должен тебе кое-что рассказать. Прежде чем ты войдёшь.
Они отошли к окну. За стеклом всё так же кружился снег.
— Помнишь Виктора Степановича? — начал Саша. — Нашего бывшего партнёра по бизнесу?
Светлана нахмурилась. Конечно, она помнила этого неприятного человека с колючим взглядом.
— Он шантажировал Андрея, — тихо продолжил Саша. — Угрожал разорить компанию, уничтожить всё, что мы строили годами. У него были... определённые рычаги влияния. И определённые условия.
— Какие условия? — Светлана почувствовала, как холодеет спина.
— Оксана — его племянница. Он потребовал, чтобы Андрей... — Саша замялся. — В общем, это был единственный способ спасти компанию. И обеспечить будущее Алины.
Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Значит...
— Почему он мне не рассказал? — прошептала она.
— Пытался. Но ты не хотела слушать. А потом... потом всё закрутилось. Оксана действительно забеременела, хотя это не входило в планы. Виктор Степанович был в восторге — теперь у него появилась ещё одна ниточка, за которую можно дёргать.
— А дом? — вдруг вспомнила Светлана. — Тот новый дом за городом...
— Андрей купил его для вас с Алиной. Надеялся, что сможет всё объяснить, что ты поймёшь... Он до сих пор любит тебя, Света. Только тебя.
По щекам Светланы покатились слёзы. Как же она была слепа! Как же...
— Готова? — спросил врач, деликатно кашлянув.
Она кивнула, вытирая слёзы.
Палата встретила её тихим писком приборов и запахом антисептика. Андрей лежал неподвижно, опутанный проводами и трубками. Такой бледный, осунувшийся... но всё такой же родной.
Светлана осторожно присела на край кровати. Взяла его безвольную руку в свою.
— Привет, — прошептала она. — Это я. Прости, что так долго не приходила...
За дверью послышались приглушённые голоса — кажется, Оксана снова что-то доказывала Саше. Но сейчас это было неважно. Сейчас существовали только они вдвоём — она и Андрей, и все несказанные слова между ними.
— Знаешь, — продолжила Светлана, поглаживая его руку, — наша Алинка так выросла. Совсем большая стала. И такая же упрямая, как ты...
Время в больничной палате текло иначе. Светлана говорила и говорила — о прошлом, о настоящем, о том, как Алина скучает по отцу, как спрашивает о нём каждый день. Рассказывала о своей работе, о новой квартире, о том, как тяжело было начинать жизнь заново...
— А помнишь наш первый танец? — Она слабо улыбнулась. — Ты наступил мне на ногу и так смущался... А потом целый месяц брал уроки втайне от меня, чтобы на свадьбе станцевать идеально.
Пальцы Андрея дрогнули в её руке — или ей показалось?
— Господи, какие же мы были счастливые тогда... — прошептала она. — Я думала, это навсегда. А потом... потом появилась Оксана, и всё рухнуло. Я так ненавидела тебя, так хотела забыть... А ты, оказывается, всё это время защищал нас. Защищал меня. А я...
Голос сорвался. По щекам снова покатились слёзы.
В палату заглянула медсестра:
— Пора делать перевязку.
— Да, конечно, — Светлана поспешно вытерла глаза. — Я подожду в коридоре.
В коридоре было тихо. Оксана и Тамара Павловна куда-то ушли, остался только Саша — сидел на подоконнике, задумчиво глядя в окно.
— Знаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — когда всё это началось с Виктором Степановичем, я предлагал Андрею просто всё бросить. Начать заново. Но он... он сказал, что не может рисковать будущим Алины. И твоим будущим.
— А моё будущее без него... это будущее? — тихо спросила Светлана.
Саша повернулся к ней:
— Ты ведь не простишь его, да? Даже теперь, когда знаешь правду?
Светлана подошла к окну. Снег уже перестал, и на тёмном небе проглядывали первые звёзды.
— Знаешь, что самое страшное? — произнесла она после долгого молчания. — Я никогда и не переставала его любить. Даже когда ненавидела — любила. Даже когда уходила — любила. И сейчас...
— А как же Оксана? Ребёнок?
— Не знаю, — честно ответила Светлана. — Правда не знаю. Но сейчас это неважно. Важно только, чтобы он очнулся.
В этот момент из палаты выскочила медсестра:
— Доктора! Срочно!
Всё завертелось как в калейдоскопе: бегущие врачи, писк приборов, чьи-то встревоженные голоса...
— Что происходит? — Светлана схватила за руку пробегавшую мимо медсестру.
— Пульс участился, давление скачет...
Время растянулось, как резиновое. Минуты казались часами. Светлана стояла у стены, прижав руки к груди, и беззвучно молилась — впервые за много лет.
Откуда-то появились Оксана и Тамара Павловна. Оксана рыдала, свекровь пыталась её успокоить. Саша молча мерил шагами коридор.
Наконец из палаты вышел врач — усталый, но улыбающийся:
— Кризис миновал. Сосотяние стабилизируется. Показатели улучшаются.
— Можно к нему? — одновременно шагнули вперёд Светлана и Оксана.
Они встретились взглядами — две женщины, любящие одного мужчину. Две правды, две боли, две судьбы.
— Пусть Оксана идёт, — тихо сказала Светлана. — Она носит его ребёнка. Это её право.
— Света... — начал Саша, но она покачала головой:
— Всё правильно. Так должно быть.
Она повернулась и пошла к лифту. За спиной послышались торопливые шаги.
— Подожди! — Саша догнал её у самых дверей. — Ты уходишь? Совсем?
Светлана обернулась. В голове звучали слова той самой песни: "Я тебя никогда не забуду..."
— Нет, — ответила она. — Не совсем. Просто даю время — ему, себе, всем нам. Время понять, что дальше. Время простить. Время... жить.
— А если он попросит тебя вернуться?
Двери лифта открылись. Светлана шагнула внутрь:
— Тогда... тогда мы начнём всё сначала. День за днём. Шаг за шагом. Танец за танцем.
Двери закрылись, отрезая её от прошлой жизни. Или от будущей? Кто знает... Ведь иногда нужно уйти, чтобы вернуться. Нужно потерять, чтобы найти. Нужно простить, чтобы любить снова.
А за окном продолжал кружиться снег, рисуя на тёмном небе причудливые узоры — как жизнь рисует узоры наших судеб, сплетая их в единый, сложный, но прекрасный орнамент.
Интересный рассказ: