Митрича опять арендуют, опять на свадьбу, но на этот раз не на его личную, как когда-то было, а в качестве декоративного элемента.
— Букетом, что ли? — удивилась Маняха, — Смотри, когда тебя через плечо кидать начнут, выбирай куда падать, а то поймает какая-нибудь лахудра...
— Не букетом, а выводильщиком! — хвастливо заявил Митрич, — Я буду вести невесту к алтарю!
На самом деле на свадьбу пригласили не самого Митрича, а его хозяев. Йорка же они взяли с собой, потому что замуж выходила подружка Митричевой мамы, которая очень Митрича любит. Она даже придумала, что будет расписываться с йорком на руках. Даже фотографа предупредила, мол, пусть настроится собачку в кадре тоже щёлкнуть.
С полудня пятницы Митрич со двора пропал. Но сначала он и его нарядные хозяева долго паковались в машину. Машина ещё с утра была намыта, отполирована, обмотана цветными лентами и шариками. Митрич также был намыт, надушен и запакован в арендованный фрак с галстуком-бабочкой, чем вызвал чёрную зависть нашей Ляли.
— Везёт же некоторым. Я, может, тоже хочу на ручки к невесте...
Митрич появился только в воскресенье вечером, когда сумерки опустились на наш двор. Машина папки-генерала устало вырулила на придомовую парковку, волоча за собой ошмётки шариков и остатки свадебных лент. Из машины кое-как выползли хозяева йорка и сам Митрич. Без фрака. Голый.
— Ну как? Ну что? — подскочила к нему Ляля, вышедшая с Кубой на вечерний променад.
Маняха в окне забегала по подоконнику, ей тоже было интересно, что расскажет сосед про трёхдневный свадебный кутёж.
Но сосед еле передвигал лапы. Митрич хотел упасть и уснуть там, где стоял. Если бы не папка-генерал, взявший его на ручки, он бы упал и уснул прямо на асфальте...
— Завтра... — пробормотал он, — Всё завтра...
Врежьте ему кто-нибудь
На следующий день с самого раннего утра Маняха, Куба и Ляля караулили Митрича у окна.
— Пошли гулять, описаетесь же, — звала я собак на прогулку, на которую они всегда летели сломя голову.
— Не... — мотали головами караульщики, — Мы Митрича ждём. Вдруг мы уйдём в парк, а он выйдет.
Пришлось пообещать, что будем гулять возле подъезда.
— Иди писай, а я Митрича покараулю, а потом я пойду, а ты будешь следить, — командовала Ляля брату.
Гулять нам пришлось недолго, вскоре выспавшийся Митрич выстрелился пулей из подъезда и понёсся под наши окна делать вид, что ему неинтересно рассказывать нам о своих свадебных приключениях.
На окне уже сидела Маняха, а Куба с Лялей бежали со всех лап к герою прошедших выходных.
— Ну что?! Рассказывай!
— И вам доброе утро, — важничал Митрич, — Чего рассказывать?
— Врежьте ему кто-нибудь! Пусть уже не кочевряжится, а дело говорит! — шипела из окна кошка.
И Митрич перестал кочевряжиться, сделав свои утренние дела под наши розочки.
— Ну, поехали мы на эту свадьбу...
Митрич вываливается из букета
Йорку невестиной подружки была назначена чисто декоративная роль — сидеть на руках у невесты и украшать своими лохмами свадебную церемонию. Лохмами, потому что Митрич был не стрижен, хоть помыт и надушен. Подстричь его не успели. Запаковали во фрак как есть — лохматого.
Первые проблемы начались в ЗАГСе.
— А с собаками нельзя, — заявила брачующимся тётка-регистратор, — Вы нас не предупреждали, что у вас собака вместо букета.
Пришлось Митрича маскировать букетом, чтобы пронести его в торжественный зал. Пронесли, начали жениться.
— Пусть ваше счастье будет светлым и чистым, как весеннее небо; долгим, как вся ваша жизнь, и прекрасным, как ваша большая любовь, — заливалась торжественная дама-регистратор.
Митричу стало скучно сидеть в букете на руках у невесты. На словах регистраторши о лодке и бушующих волнах Митрич зевнул и вывалился из букета. Вывалился, отряхнулся и пошёл развлечься.
Регистраторша слегка поперхнулась, но деваться некуда, надо продолжать церемонию. А йорк тем временем задрал лапу на ножку стула в первом ряду.
— По вашему взаимному согласию, — продолжала торжественная дама, — в присутствии ваших свидетелей, родителей и гостей... Собачку уберите из зала!
Собачку подхватили и спрятали в рядах гостей, хоть собачка и сопротивлялась. Митрич хотел размять скованные букетом лапы!
— А меня скрутили и вставили кляп! — самозабвенно врал он Кубе, Ляле и Маняхе.
Церемония продолжилась, новобрачных расписали, йорка всучили обратно невесте в руки. Пусть таскает свою декорацию, раз ей так собачку приспичило.
Карамельки сестры жены мужа брата
Под звуки Свадебного Марша жених, невеста и Митрич вышли на ступени ЗАГСа. И тут им на голову посыпалась всякая труха.
— Ладно ещё рис с карамельками! — ерепенился Митрич перед слушателями, — Но там же были металлические деньги! Знаете, как больно, когда вам на голову сыпятся медяки!
Услышав про медяки, которые сыпятся на голову, Маняха напряглась. Хорошо, что йорк продолжил своё рассказ, лишив нашу кошку возможности развить свою новую бизнес-идею семейного обогащения...
Для счастья молодых старалась родственница жениха, то ли сестра матери, то ли тётка сестры матери... Не важно, кем она была. Важно, что ведро с намешанными рисом, карамельками и деньгами у неё было ещё полное.
Тут уже невеста возмутилась.
— У меня, — говорит, — причёска и корсет! Кто потом будет эту вашу крупу из моего лифчика выковыривать?
Митрич, хоть и без лифчика, а всё ж во фраке. Ему тоже неприятно, когда за шиворот всякое сыплется, и карамелькой по носу попало, и десятирублёвой монетой в глаз заехало. Умолчим уже про рис, который он потом два дня из себя вытряхивал. Поэтому Митрич на приставучую родственницу тоже полаял.
Но родственница была не промах:
— Ты теперь нашу фамилию носишь, поэтому молчи и привыкай к нашим порядкам!
Митрич всё сказанное принял на свой счёт. И новость эта, про фамилию, ему не понравилась, за что он и укусил щедрую тётку жены мужа сестры матери, когда та полезла собачку за ушком почесать.
Потом была фотосессия на природе, где бедного йорка юзали направо и налево, словно это он только что поженился. Хорошо, что мама вовремя появилась, отобрала собаку у подружки и унесла Митрича в машину, где он до вечера приводил в порядок нервную систему, пока свадьба гудела в ресторане.
Поправины
На следующий день у жениха с невестой были «поправины». Гости, изрядно помятые, опять собрались за столами. Митрича тоже пустили подхарчиться.
В ресторане йорк уж так расстарался... Ух он так нахарчился, бегая от тарелки к тарелке, что к вечеру получил расстройство живота и был спешно отправлен с папкой на улицу вытряхивать из себя всё съеденное с последующим заеданием активированным углём.
На «поправинах» Митричу, в отличие от предыдущего дня, было интересно. Он сидел в безопасности на коленях у мамы и смотрел на представление, которое перед ним разыгрывал тамада и свадебные гости. То, что представление было только для него, Митрич сразу догадался.
— Потому что все остальные только пили и ели, а меня углём накормили и цирк смотреть заставили.
Слегка покоцанный после вчерашнего дня тамада, не очень уверенно держась на ногах, взывал к гостям, чтобы те приняли участие в конкурсе. Гости не хотели. Тамада звал, гости стеснялись, поправляясь после вчерашнего. Тамада и сам бы постеснялся, да ему надо было деньги зарабатывать для оплаты дочкиной балетной студии, будь она неладна. С каким удовольствием он бы сейчас залёг на диван с баночкой пива...
— А вот хто знает, в каком классе наш жених первый раз подрался? — вымучивал тамада из себя куражное настроение.
— В садике подрался! — рявкнул толстый дядька, сильно похожий на самого жениха, — Надел горшок на соседа за то, что тот на него кашей плюнул. А потом лупил лопаткой по горшку!
«Опасная личность этот жених, — отметил про себя Митрич, — надо следить за собой, когда плеваться начну, чтобы в него не попало...»
Плеваться Митричу очень хотелось, особенно когда тамада объявил конкурс на лучшую песню в караоке. В центр зала сразу полезли желающие, уже поправившие своё вчерашнее самочувствие. Этим было море по колено. Они хотели петь!
— Я люблю-у-у-у тебя до слё-о-оссс! — фальшиво вопил в микрофон папаша жениха, почему-то протягивая руки не к собственной супруге, а к мамаше невесты, чем, конечно, внёс некоторое непонимание со стороны мамаши жениха.
— А эта свадьба-свадьба-свадьба-свадьба пела и-и-и плясала-а-а! — верещали две незнакомые и жениху и невесте тётки и от их визга у Митрича закладывало уши.
— Обручальное кольцо-о-о, непростое украше-е-енье! — эта песня в исполнении самой невесты переполнила чашу Митричева терпения. Нет, он ничего не имел против мамкиной подружки. На руках у неё Митрич посидел очень даже комфортно... Но петь она не умела.
— Рот закрой! — соскочил он с хозяйских коленок и кинулся защищать честь невесты от неё самой, — Тебя не затем замуж взяли, чтобы ты глотку драла! Иди борщ вари, а петь тут есть кому!
Сел посреди зала, головёнку задрал и завыл под аккомпанемент «Обручального кольца». Все засмеялись, в ладоши захлопали...
Митрич решает остаться на фрилансе
— Меня теперь в этот ресторан работать позовут, — на полном серьёзе заявил Митрич Кубе, Ляле и Маняхе.
— Кем?
— Певцом. Я там такие авиации устроил... Директор ресторана сказал, что мне надо в цирке выступать, но я в цирк не хочу, я в ресторан хочу. Там колбасу на тарелках никто не охраняет...
Намучался, конечно, Митрич, за два дня свадебной церемонии. Эмоции, переживания... понос после колбасы (которая без охраны), демонстрация своих талантов... Всё Митрич через себя пропустил. Вернулся домой полностью выжатый, как лимон. Целая ночь понадобилась йорку для восстановления.
— На работу когда идёшь устраиваться? — вернула Митрича к реальности наша кошка.
— На какую работу?
— В ресторан. Или в цирк. Сколько там плотют?
— Много плотют. Но я подумаю, нужно ли мне это. Я и на фрилансе неплохо зарабатываю.
— У папки тыришь бумажки и под диван прячешь? — съехидничала Ляля.
— А что, — не моргнул глазом сосед, — Ты сама попробуй укради и спрячь. Это тоже работа, не каждому дано... Не, не пойду в ресторан. Колбасу и дома можно украсть, зато дома тихо, никто караоку не орёт, никто тебе горшок на голову не надевает и лопаткой не лупит... Не, не пойду работать. Останусь на фрилансе.
На том встреча Кубы, Ляли и Маняхи с соседом Митричем завершилась. Йорка позвали домой завтракать, да и нам пора было.
Озарение Маняхи
А дома меня ждало кошкино творческое озарение. Оно сидело на подоконнике и недобро светило на меня своими жёлтыми глазами.
— Маня, не смотри на меня так.
— У тебя есть родственница?
— Какая?
— Мать сестры мужа брата.
— Такой нет. Есть просто сестра. Есть жена брата... и вторая жена второго брата... а зачем тебе?
— У них есть рис с карамельками?
Но это уже другая история, я вам её как-нибудь в другой раз расскажу.
На иллюстрации к рассказу Митрич на руках у мамкиной подружки раздумывает — идти ли ему на работу в ресторан, или всё-таки остаться на фрилансе...
