***** Книга опубликована с разрешения правообладателя на авторство
У стойки регистрации образовалась большая очередь, и Алёна встала в её хвост. Александр, не выпуская из рук ручки её чемодана, остановился рядом. Она не знала, как ей следует поступить, и от этого её становилось ещё более грустно.
- Наверное, его надо поблагодарить и сказать на прощанье какие-то слова …
- Алёна, брось грустить, - услышала она сзади и невольно обернулась.
Молодой человек обнял свою спутницу и добавил.
- Мы же летим отдыхать и развлекаться, а не на похороны твоей вредной тёти.
Весёлая очередь галдела, предвкушая скорейший вылет, и только двое случайных знакомых стояли и упорно молчали.
- Сонечка, до боя курантов мы ещё успеваем долететь хотя бы куда-нибудь, - радостно сообщил жене бородатый мужчина пенсионного возраста, - а вот Мартинсоны, летящие на свадьбу дочери в Австралию, точно «пролетают» со всеми праздниками. Мне кажется, что их рейс ещё даже не объявляли.
- Наверное, я ещё успею дойти до таксофона и позвонить девчонкам, - прикинув длину очереди, решила путешественница.
- Присмотрите, пожалуйста, за багажом, - обратилась она к Александру, стараясь не смотреть ему в лицо. - В моём мобильнике закончилась зарядка, а я должна срочно позвонить подругам.
- Перезвоните с моего, - он протянул ей свой телефон.
- Я буду звонить за границу, а это очень дорого.
- Пусть это Вас не беспокоит. У меня очень льготный тариф. - Заметив, что спутница колеблется, мужчина посоветовал. - Решайтесь, иначе Вы не успеете пройти регистрацию и опоздаете на самолёт.
Алёна посмотрела на быстро убывающую очередь, взяла трубку и отошла в сторону.
- Девочки, через пять минут заканчивается регистрация, и я вылетаю к вам.
- Алёнка, прилетай скорее, а то твои потенциальные принцы, уже одолевают нас с Сашкой. – Весёлая Инна так кричала, что Алёна невольно отвела трубку от уха. - По три штуки на каждую. И все, как один, пригласили нас провести с ними новогоднюю ночь. Ты рада?
По тому, как Александр смотрел на неё и улыбался, Алёна поняла, что он тоже, не желая этого, прослушал «важное» сообщение громогласной пышки.
- Очень, - сдержанно ответила она, и быстро отключила телефон.
Возвращая телефон, она подняла на случайного знакомого грустные глаза и тихо произнесла:
- Спасибо Вам за всё и… простите меня за минутную слабость.
- Предъявляйте паспорта и билеты в развёрнутом виде, - донёсся до них голос служащей из-за стойки.
Александр взял Алёну за руку, и, будто пытаясь запомнить её лицо, с нежностью посмотрел в её грустные глаза.
- Будем прощаться или предъявлять билеты?
- Извините, - Алёна протянула женщине за стойкой вложенный в загранпаспорт билет.
- А Ваши документы? – Обратилась дама в аэропортовской форме к Александру.
- К сожалению, я лечу другим рейсом.
- Тогда нечего здесь толпиться. Рейс задержали почти на шесть часов, а они, видишь ли, не успели проститься.
Алёна заметила, что Александр хочет осадить эту женщину, и остановила его взглядом.
- Прощайте, Александр, - Она взяла со стойки свои документы и решительным шагом направилась в зону таможенного досмотра.
- Алёна! – Окрикнул её Александр. Она на мгновенье замерла, но затем, так и не обернувшись, направилась вглубь небольшого зала.
В салоне самолёта приглушили свет и поужинавшие пассажиры стали готовиться ко сну.
- Что со мной? Про меня вряд ли можно сказать, что я завистливый человек, но я до сих пор не могу с собой справиться и продолжаю завидовать жене Александра. Это всё из-за моей невезучести. Ведь именно о таком сильном и благородном мужчине я мечтала всю свою жизнь. - Воспоминания о случайном попутчике и сопровождающей её невезучести, заставили Алёну отвернуться к иллюминатору и смахнуть с глаз набежавшие слёзы. - Даже у самых невезучих людей хоть изредка бывают просветы, и только у меня, куда не кинь, сплошные неудачи… Но за Олежку я буду бороться до конца! - В её голосе появилась решительность.
- Елена Николаевна, там скорая опять привезла этого детдомовского. Куда его будем класть? – Поинтересовалась дежурная медсестра, заглянув в ординаторскую.
- С чем он поступил?
- Видимо, с очередной пневмонией под вопросом. Его который раз привозят с высокой температурой и удушьем.
- Тогда в пульмонологию, а, если не удастся снять приступ, то переведём в интенсивную терапию.
- Я бы не рекомендовала Вам класть его в пульмонологию, - посоветовала медсестра. - Как бы родители домашних детей опять вой ни подняли.
Алёна с удивлением и непониманием посмотрела на коллегу.
- Мамаши считают, что все детдомовские заразные, а этому ещё никто не может поставить точный диагноз. Из раза в раз ставят пневмонию под вопросом. У него кашель, удушье, а на классическую пневмонию не похоже.
- Бред какой-то! Где ребёнок?
- Наверное, всё ещё в приёмном покое. Оформляется.
Алёна тихо, чтобы не разбудить давно спящих детей и их матерей, вошла в палату. Медсестра ловко нашла у мальчика вену и быстро подсоединила капельницу.
- Он что без сознания? – Поинтересовалась Кольцова почти шёпотом.
- Почему? – Удивилась медсестра.
- Маленький, а даже не пикнул.
- Он детдомовский, а они все очень терпеливые. Плач не плачь, пожалеть-то всё равно некому.
Алёна присела на край кровати и, аккуратно приподняв мальчику майку, начала его прослушивать. Мальчик дышал очень тяжело, и она не на шутку встревожилась.
- Сколько лет назад его оперировали? – Справила Алёна у медсестры и в это время услышала:
- Тётя, я тебя люблю.
Алёна с недоумением посмотрела сначала на мальчика, а потом перевела непонимающий взгляд на медсестру.
- Это он Вам, Елена Николаевна, говорит. Всех нас он уже ненавидит, а Вы для него пока ещё новенькая.
Кольцова перевела взгляд на лицо ребёнка и только сейчас заметила, что оно обезображено шрамами.
- Как зовут ребёнка?
- Он Ваш однофамилец. Олег Кольцов, но все зовут его - детдомовец Олежка.
Медсестра с испугом посмотрела на побледневшую коллегу, которая подошла к окну и облокотилась на подоконник.
- Елена Николаевна, Вам нехорошо?
- Ничего, сейчас пройдёт. Видимо просто усталость.
- Не мудрено, если дежурить почти каждую ночь. Вон Анастасия Семёновна никогда себя не перетрудит. Как только внеплановое дежурство, так у неё больничный. Я Вам сейчас кордиаминчику накапаю, - медсестра быстро вышла из палаты, а Алёна, ноги которой подкашивались, присела на край кровати мальчика.
Воспоминания унесли её во времена, когда она была ещё интерном.
- Ирина Николаевна, Вы меня вызывали? – Елена Кольцова решительно вошла в кабинет заведующей отделением.
- Готовьтесь к самостоятельной операции, - огорошила заведующая отделением молодую коллегу. - Ребёнок тяжёлый, с лёгочным кровотечением и множественными рваными ранами лица.
- Я боюсь, что не справлюсь с такой сложной ситуацией, - испугалась Алёна. - Может быть, я просто поассистирую Наталье Фёдоровне?
- Наталья Фёдоровна – ведущий хирург нашей больницы, - по голосу заведующей отделением было видно, что упрямая Кольцова её раздражает. - На неё валятся самые сложные случаи и почти каждый день у неё по две – три тяжелейших операции. А у неё, да будет Вам известно, муж после инсульта и двое детей, которые тоже требуют недюжинных сил и внимания.
- Я что-то слышала об этом, - робко отозвалась интерн.
- Зачем, спрашивается, тогда её лишний раз напрягать? Ребёнок практически безнадёжен, и Вам, как молодому специалисту, выпадает редкий шанс лишний раз попрактиковаться.
- Но, если я по неопытности сделаю что-то не так, ребёнок может умереть прямо на столе…
- У него и без Вас нет никаких шансов. Идите, готовьтесь к операции.
Уставшая после пятичасовой операции Алёна, буквально рухнула на диван в ординаторской.
- Господи, умоляю тебя, - шептала она одними губами, - помоги мальчику выжить. Я сделала всё, что в моих силах, но я не умею распоряжаться людскими жизнями по своему усмотрению. Одна надежда на тебя и твою милость, Господи!
Алёна тихо вошла в палату интенсивной терапии и посмотрела на спящего мальчика.
- Елена Николаевна, поздравляю, - дежурный врач - реаниматор приятельски похлопал её по плечу. - Вы сотворили чудо. Все были уверены, что пацан не жилец и умрёт прямо на столе.
- Как он?
- Теперь точно будет жить. Вот только надо ли?
- Вы думаете, что говорите?! – Возмутилась Алёна.
- Посмотрите на его лицо. Вы же сами штопали эти лохмотья и представляете, как они будут выглядеть даже спустя пять лет. Разве человек с таким лицом может быть счастлив?
- Я не пластический хирург, и сделала всё, что было в моих силах. Мальчику всего три года, и со временем ему можно будет сделать хорошую пластику. Конечно, не у нас, а где-нибудь в столице.
Врач-реаниматор посмотрел на Кольцову как на ненормальную.
- Хорошая пластика больших денег стоит. Да и кто этим будет заниматься? За пацаном даже ухаживать некому. Родители погибли в автомобильной катастрофе, а родственникам, судя по всему, он не нужен. Бедный мальчишка. В детдоме, и с таким лицом… Думаю, для него было бы лучше, если он умер во время операции. По крайней мере, избежал бы тех мук и оскорблений, которые ему ещё предстоят.
Алёна проснулась от того, что кто-то усиленно тряс её за плечо.
- Елена Николаевна, - заведующая отделением смотрела на неё с недовольством. - Ваше стремление выходить спасённого Вами ребёнка, конечно, похвально, но оно не должно, никоим образом, мешать Вашей основной работе. Все ночи напролёт Вы сидите у его постели, таскаете за ним утки, а днём засыпаете прямо на рабочем месте.
- У меня сегодня были две сложные операции, - попыталась оправдаться Кольцова, а потом решительно добавила. - Я обещаю, что подобное больше не повториться.
- Хотелось бы надеяться.
Сотрудница детдома крепко держала Олега за руку и вела его к выходу из больницы, когда мальчик заметил идущую по коридору Кольцову, и, вырвав руку, бросился к ней. Она подхватила мальчика на руки и поцеловала, а Олежка обнял её за шею и уткнулся ей в щёку.
- Ну, ты посмотри, что делает!- Подлетевшая к ребёнку сотрудница детдома с силой разжала руки мальчика. Схватив его в охапку и извинившись перед доктором, она почти бегом потащила его к выходу.
Стоявшие в фойе больницы люди с удивлением смотрели на плачущего доктора, а она продолжала стоять, не в силах сдвинуться с места.
- Вот выпейте, - появившаяся в палате медсестра протянула Кольцовой стакан, чем прервала её воспоминания. - Я сама частенько сердечные попиваю. А куда деваться? Живём в одной сплошной нервотрёпке.
- Этот мальчик – мой бывший пациент, которого я два года назад вытащила с того света, - тихо сообщила Алёна медсестре. - Он что поступает уже не в первый раз?
- И даже не в третий. Надоел уже всем.
Мальчик, всё время лежавший с закрытыми глазами, вдруг открыл их и с ненавистью посмотрел на медсестру.
- Олежка, ты помнишь меня? – Алёна осторожно взяла его за руку. - Покажи, где у тебя болит?
Мальчик показал себе на грудь и, сильно закашлявшись, стал задыхаться.
- Маша, введите в систему преднизолон, - и, обратившись к мальчику, успокоила его. - Потерпи, мой хороший. Скоро тебе станет легче.
На следующий день, придя на работу, Кольцова решила, что сегодня начнёт обход с палаты, где лежит её подопечный.
- Олежка, как ты? – Ласково спросила она мальчика, присев на край его кровати.
- Доктор, а он не туберкулёзник?- Поинтересовалась одна из мамаш, с неприязнью взглянув в сторону Олежки. - От этих детдомовских одни инфекции.
Мальчик с ненавистью посмотрел на женщину, отвернулся к стене и надрывно закашлялся.
- Повернись ко мне, пожалуйста, - попросила встревоженная Алёна. - Мне нужно тебя послушать.
- Какие не детские у него глаза! – Подумала про себя Кольцова, когда мальчик выполнил её просьбу. - Будто это не ребёнок, а уставший от жизни взрослый.
- Олежка, ты так и не вспомнил меня?
- Ты тётя, которая, когда меня разрезали, приносила мне апельсины.
- Правильно. Я твой доктор. Помнишь, когда мы с тобой прощались, я просила тебя не простужаться? Тебе надо беречься и постоянно быть в тепле.
- Помню. Только пусть я лучше умру. Я всё равно никому не нужен.
Алёна изменилась в лице и, чтобы не разреветься, отвернулась к окну.
- Тётя, у тебя тоже внутри болит? Не плачь. Когда у меня сильно болит, я начинаю думать, что меня тоже кто-нибудь полюбит, и мне становится легче.
Она не помнила, откуда у неё взялись силы, чтобы вынести этот сиротский взгляд и не впасть в истерику.
- Моё дежурство заканчивается, и я приду к тебе только через три дня, - сказала она дрожащим голосом. - Постарайся к этому времени выздороветь. Ладно?
- Я буду тебя ждать. Очень – очень, - услышала она чуть слышно сказанные ей в след слова мальчика.
Кольцова с большим пакетом фруктов шла по больничному коридору, когда её окрикнула заведующая отделением.
- Елена Николаевна, разве Вы сегодня дежурите?
- Нет, я пришла проведать детдомовского мальчика, которого привезли вчера вечером.
- Прежде, чем Вы пойдёте к нему в палату, зайдите ко мне в кабинет.
- Хорошо. Я только разденусь и положу в ординаторской сумку с продуктами.
Кольцова подошла к обшарпанной двери кабинета, на которой висела табличка «Заведующая отделением И.Н. Симонова» и, прежде чем войти, на минуту остановилась, чтобы перевести дух. Она знала, что подобные вызовы никому ничего хорошего не сулили, и приготовилась выслушать все претензии более опытной коллеги.
- Присаживайтесь, Елена Николаевна. Разговор у нас будет долгим и не слишком приятным.
Алёна внутренне сжалась, но, присев на стул, смело взглянула на строгую начальницу.
- Я только что из палаты Олега Кольцова. Ему значительно лучше физически, но всё также тяжело морально. Мальчик тяжело переносит пренебрежительное отношение к нему не только взрослых, но и подражающих им во всём домашних детей. Оказаться в его ситуации и смотреть на благополучных домашних детей, окружённых заботой матерей, часто не под силу одинокому взрослому, а не то, что пятилетнему ребёнку. Послушайтесь доброго совета. Не делайте этого. Вы, наверное, не знаете, что за последние полтора года он попадает к нам уже в третий, нет в четвёртый раз. А знаете почему? Ему всего пять лет, а он уже прошёл через такое, что даже я в мои пятьдесят семь не могу представить себе без содроганья. Его родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ему исполнилось всего два года. Сестра отца, судя по всему, женщина лёгкого поведения, дабы не потерять квартиру и оставшееся после погибших родственников добро, оформила над мальчиком опеку. Прошло всего несколько месяцев, а Олег уже успел изрядно надоесть «любящей» тёте, и она начала методично сживать его со света. То «забывая» в течение нескольких дней покормить ребёнка. То, уходя из дома, открыв настежь окно на восьмом этаже, чтобы «мальчик не скучал в одиночестве и смотрел на улицу». На её несчастье малыш оказался удивительно живуч и не по - детски осторожен. В трёхлетнем возрасте он попадает в первую детскую больницу. Врач скорой констатирует у него перелом двух рёбер, рваную рану рта, носа, уха и сильнейшее лёгочное кровотечение. С таким диагнозом, как Вы понимаете, долго не живут. Правда, нашёлся доктор, которому не только удалось вытащить ребёнка с того света, но и почти вернуть ему здоровье. Но лицо ребёнка, как и его душа, так и остались изуродованным на всю жизнь. И то, и другое, возможно, можно было бы исправить, попади ребёнок в любящую его семью. Но в его ситуации…. Всем желающим усыновить ребёнка, как правило, нужны только здоровые и красивые дети. У таких, как Ваш однофамилец, на подобное усыновление нет ни малейшего шанса. Не мне Вам говорить, как в нашем городе обстоят дела с опытными пластическими хирургами. В его случае мало того, что нужен врач виртуоз, нужна ещё кругленькая сумма в у.е.. Одного не пойму, за что Господь так наказывает безвинных детей?
- Наверное, за грехи взрослых, - отозвалась потрясённая рассказом Ирины Николаевны Алёна.
- Думаю, что это в корне не правильно. Каждый должен отвечать только за свои деяния, а не перекладывать их на хрупкие детские плечи. – Зав отделением тяжело вздохнула. - Пока Олег мало что соображал, всё, казалось, было относительно нормально. Но, как известно, сироты взрослеют быстрее, чем дети, обласканные родительской любовью. Стоило ему только понять, что он не такой как все, всё резко изменилось. Дети вообще жестокие существа, а детдомовские в особенности. Прозвище «Урод», травля со стороны более взрослых детей и даже некоторых сотрудников детского дома, заставили четырёхлетнего мальчика вспомнить слова спасшего его врача, предупредившего, что ему никак нельзя простужаться. Его не прекращающиеся пневмонии и плевриты – дело рук самого мальчика. Он сознательно делает всё, для того, чтобы простудиться и умереть.
- Я обратила внимание на его глаза, - с комком в горле еле вымолвила Алёна.
- Теперь, думаю, Вы меня понимаете. Он даже таблетки пьёт только тогда, когда его детских силёнок уже не хватает, чтобы терпеть эти адские муки. Он мне как-то обмолвился, что его самая заветная мечта – умереть быстро и без боли. Своей жалостью Вы можете подтолкнуть его к роковому шагу. Вначале Вы вселите в него надежду на то, что он действительно кому-то нужен, а потом, перестав его навещать, убьёте её вместе с ним самим. Вы не заметите, как придёт время, когда Вы устроите личную жизнь и нарожаете своих детей. У Вас просто не будет элементарной возможности ежедневно ходить к нему все те годы, пока он вырастет. Поэтому мой Вам совет – отступитесь от Вашего благородного порыва. Пока ещё не поздно.
- Спасибо Вам. Я всё поняла.
Когда Кольцова покидала кабинет заведующей отделением, та посмотрела в след молодой коллеге и подумала:
- Только эта вряд ли отступится.