Глава 14
Тамаре повезло. Ей в роддоме дали адрес санитарки, которая работала в родильном отделении в те годы, что и Валерия Игоревна Краснова. Девушка с замиранием сердца отыскала частный сектор. Улица, на которой жила Зоя Васильевна, была старой и какой-то непроходимой. Лужи, грязь. Будто не современный век, а советские годы в расцвет коммунизма.
Много заброшенных домов, поросших кустарниками. Старые плодовые деревья в неухоженных палисадниках разметали свои голые ветви. Кое-где выбиты стёкла у окон. Видимо, местная шпана или разгильдяи под градусом. Везде своя жизнь. Мрачная, неприглядная. Скрытая от глаз, живущих правильно и честно.
Тома осторожно обходила лужи, стараясь не запачкать свои ботиночки. Она расположилась здесь в гостинице. Уже смеркалось, и ей нужно было где-то переночевать. Дом Зои Васильевны нашёлся в конце длинной улицы, и выглядел он так же удручающе, как и остальные дома. Тоска охватила Тому. Точно так же у неё и на душе было, на сердце. Стоило ли так усердно родную мать искать? Ведь отказалась же она от неё, когда-то. К чему прошлое ворошить?
-Кто там? - отозвалась за дверью старушка. По подсчётам Тамары ей должно уже около семидесяти быть. Ведь она уже тогда была немолодой, работая санитаркой.
-Здравствуйте! Я из Москвы приехала, мне у вас нужно об одном человеке узнать, - крикнула Тамара. Она топталась на стареньком крылечке, чувствуя, как промозглый осенний вечер, забирается ледяным холодом под её тоненькую кожаную курточку.
Дверь приоткрылась, и показалось любопытное лицо с хитрыми светло-голубыми глазами.
-На мошенницу вроде не похожа, - резюмировала пожилая женщина, рассмотрев Тому вдоль и поперёк - о ком же ты хочешь узнать, девонька? И кто тебе мой адрес дал?
Тамару начало знобить. Она, когда переживала сильно, всегда мёрзла.
-В роддоме дали. Я дочка Красновой Валерии Игоревны. Помните такую? Она заведующей родильного отделения была. Я её приёмная дочка ... - сбивчиво начала Тома.
-Дочка Лерочки Игоревны? Да что ж ты на пороге-то мнёшься стоишь? Ну-ка в дом. Быстро. Сейчас чаем тебя напою, да пирогами с капустой угощу. Как же, как же ... Помню я Лерочку. Очень хорошо помню. Всегда вежливая, обходительная. Каждую роженицу сама осматривала. А уж добрая какая. У нас после неё в роддоме за эти годы сколько этих заведующих смениться успело, а такой, как Лерочка боле не было. Один раз прихожу к ней, а она слезами заливается. И так горько, с таким надрывом, что у меня самой душа заболела. Спрашиваю, что, мол, случилось, Лерочка? Она разрешала мне так себя называть. Как дочка она для меня была, а я ей как мать. Закрыла Лера лицо ладонями и глухо так, с тоской какой-то ответила, что скольких уж она младенцев в свои руки приняла, скольким помогла на свет появиться, а сама так радость материнства и не испытала.
Зоя Васильевна шустро разлила кипяток по чашкам, сдёрнула с большой тарелки вафельное полотенчико. Она всё говорила и говорила. Из дома редко куда выходила, если только в поликлинику, когда приспичит. А так из развлечений телевизор, да телефон, который дочка в прошлом году подарила.
-Муж-то профессор какой-то у неё. Лерочку свою обожал. Об этом все знали. Идеальная семья. Детей вот только Бог им не дал. Поди ж ты рассуди, отчего так бывает? Неблагополучные плодятся иной раз как кошки, а тут хорошая семья, положительная и без деток. Уж когда Лерочка совсем отчаялась и смирилась со своей участью, как к нам в роддом поступила роженица. Некрасивая, смотреть тошно. Зато муж у неё из обеспеченной семьи. Кольцо на пальце, всё как положено. И родила почти что в срок, на две недели только раньше. Так разве ж это беда? Лера, как всегда, сама роды принимала. Девчушка слабенькой родилась, синюшной. Не крикнула, как все младенцы, а едва слышный писк издала. Поднесли малютку к роженице, чтоб к груди приложила сразу, а та руками замахала. В истерику впала. "Не нужна, - говорит, - Уберите". Девочку и унесли. Мало ли что там за сдвиг у рожениц бывает. Валерия Игоревна наказ дала за девчушкой в оба глаза присматривать и за молодой мамочкой тоже. А она возьми и отказ напиши через сутки после родов. А? Как так-то? Уж Лера и уговаривала её. Ни в какую. Потом вовсе сбежала она из отделения. Позвонили отцу. Тот примчался враз. Дочери не обрадовался. Тоже отказ настрочил. Денег дал. Лера потом эти деньги в Церковь снесла, на пожертвование. А отказницу с мужем на себя записали. Инстанции какие-то там обошли. Бумаги, волокита. Через пару месяцев забрали из дома малютки, и Лера оформила декрет. Вот так вот. А ты, стало быть, выросла, красавицей стала вон какой.
Зоя Васильевна одобрительно крякнула.
-Ты пирожки-то ешь. Неужто мать родную отыскать решила? Да зачем она тебе, непутёвая!
Тома есть не хотела. Историю, что ей старушка рассказала, через себя пропустила. Слёзы огнём жгли глаза. Родные родители бросили, а чужие воспитали как свою. Если раньше Тома оправдывала биологическую мать. Мало ли какая у неё ситуация безвыходная была, что она от ребёнка отказ написала. То теперь Тамара сжимала кулаки от злости. И муж, оказывается, был, и достаток. Почему же своего родного ребёнка бросила она? Почему?
Ещё сильнее этот вопрос захотелось родной матери задать. Узнать границы человеческой подлости к беззащитному существу.
-Зоя Васильевна, мама, что меня как свою воспитала, умерла, отец в коме лежит. А я о своём удочерении случайно узнала. Документы перебирала и нашла. Просто спросить хочу у той, что родила меня: за что?
Зоя Васильевна лишь рукой махнула.
-Бестолковая трата времени. Знаю я эту Тоньку. Из посёлка она родом, что в сорока километрах от нас. Сначала тут, в городе путалась. По притонам. Потом пропала. Может, к себе уехала, может, ещё где сгинула. Ох как жалко-то, что Лерочка умерла. Ведь не старая ещё, как же так? А ты? Муж есть? Одна - одинёха ты осталась совсем, как и в день своего рождения.
-У мамы сердце не выдержало. Долгая история. А папа болел, долго. Когда совсем худо стало, экстренно прооперировали. Но пошли осложнения, и папа впал в кому.
Тамара поднялась, собираясь уходить. Поздно уже совсем. Как ей до гостиницы добраться? Пешком придётся идти такую даль.
-Беда не приходит одна. Крепись, детка. Не по силам Господь испытаний не посылает. Выдюжишь. Раз такая семья тебя воспитала, значит, сильная ты и всё преодолеешь. А собралась куда? Я тебя в темень такую не пущу. У меня заночуешь. Тут район не совсем благополучный. Не хватало, чтоб нарвалась ещё на кого. Завтра поутру и отправишься по своим делам.
Конечно же, Тома не стала отнекиваться. Ей и самой в такую сырость из тёплого и уютного домика Зои Васильевны уходить не хотелось. Тем более было о чём поговорить. Маму вспомнить, добрым словом помянуть. Тамаре это было так необходимо, как глоток свежего воздуха вдохнуть.
***
Утро встретило пробудившуюся Наташку ярким и ласковым солнцем. Всё бы хорошо, если бы днём не предстояла грустная церемония прощания с Родькой. Илья вдруг запил и заперся в своём кабинете. Фотографии старые пересматривал, музыку, которую Родька любил, слушал.
Наташа к нему не лезла с нравоучениями. Каждый переживает своё горе так, как может, как умеет. Чтобы ни было между ними, а Родька всё-таки брат. Родной и единственный. Наташа достала из шкафа чёрную рубашку, костюм. Всё отпарила, перегладила. У неё пару заказов висело, и пора было к ним приступать, а руки совсем не хотели работать, как и мозги.
Тем более сегодня, в такой день. Илья с вечера попросил её самой за руль сесть. Он рисковать не хотел. Самой так самой. Не проститься с Родькой, Наташа не смогла бы.
Пока время было, она села за свой компьютер. Сайт с тортами надо наполнять, а у неё идей никаких. И фото последних заказов не обработаны. Почтовый ящик был завален письмами и спам-рассылками. Наташа лениво щёлкала мышкой, отправляя весь этот мусор в крзину, как вдруг тема одного письма зацепила её взгляд. Пометка "Срочно для Наташи Кругловой". Большими буквами. Её девичью фамилию практически никто не знал. Уже много лет она Комаровская.
Щёлкнув на непрочитанное письмо, Наташа затаила дыхание. Вложения с фото и видео. Что бы это могло означать? Отправитель письма неизвестен. Наташа рискнула открыть видео и замерла на месте. Что это? Кто? Холодный прошиб и затошнило. Это Илья, что ли, и Маруська?