15 июня 1843 года в Норвежском городе Берген, на главной улице Страндгатен, в большом двухэтажном деревянном доме, в состоятельной купеческой семье родился композитор Эдвард Григ.
Уже с детских лет музыка была его главным интересом. Его мать была хорошей пианисткой, еженедельно организовывала домашние концерты. Именно благодаря ей Эдвард впервые познакомился с творчеством Моцарта, Бетховена и Шумана.
Однажды, в доме Григов появился человек, который открыл для Эдварда путь к народной норвежской музыке — звезда международного класса, скрипач-виртуоз Уле Булль.
Он ворвался в жизнь молодого Эдварда Грига и способствовал решающему повороту его жизни. Григ писал:
В один прекрасный летний день в Ландасе по дороге галопом проскакал всадник. Он приблизился, остановил коня и спрыгнул с него. Это был он – сказочное божество, о котором я мечтал, но никогда не видел, это был Уле Булль. Какая-то часть меня была разочарована, что бог просто так спустился, сделал вид, что он тоже человек, вошел в гостиную и, улыбаясь, поздоровался со всеми. Мне особенно запомнилось, что когда его правая рука коснулась моей, я как будто бы получил электрический удар. Но вскоре бог начал развлекать нас забавными историями, и я мало-помалу понял, на самом деле не без печали, что он просто человек… Когда он узнал, что я любил сочинять музыку и фантазировать, назад пути уже не было, пришлось сесть за рояль. Мне совершенно не понятно, что Уле Булль мог найти в моих наивных детских звуках. Но он стал серьезно слушать и душевно поговорил с моими родителями… Вдруг Уле Булль подошел ко мне, встряхнул меня всего и сказал: «Ты поедешь в Лейпциг чтобы стать музыкантом!..
В Лейпциге Григ учился в консерватории и впитывал все впечатления музыкальной среды города. Он бывал на репетициях оркестров в концертном зале Гевандхауза.
Для меня было великим счастьем услышать столько прекрасной музыки,» —писал он. — «Это способствовало развитию моего духа и музыкального вкуса.
Григ закончил консерваторию, когда ему было 19 лет, с великолепными оценками. Его педагоги дали ему следующие характеристики: «отличный пианист» и «весьма значительный музыкальный талант, особенно в области композиции». Покидая Лейпциг, Григ знал, что ему еще многому стоит учиться, чтобы стать композитором, и отправился в единственное место Скандинавии, где уже была своя профессиональная музыкальная среда — в Копенгаген.
Именно там Эдвард встретил самого главного человека своей жизни — будущую жену — Нину Хагеруп. Счастливые юные годы в Копенгагене, влюбленность, свадьба — все это высвободило огромные творческие силы Эдварда Грига, более чем когда-либо раньше.
Большой работой Грига стала музыка к пьесе Генриха Ибсена «Пер Гюнт». Премьера «Пера Гюнта» состоялась в феврале 1876 г. в Кристиании (Осло), но композитор не присутствовал на ней, так как был погружен в горе — осенью 1875 года — потерял родителей. Он пытался лечиться интенсивной композиторской работой, и результатом стала Баллада в форме вариаций норвежской мелодии соль минор, которую Григ считал одним из лучших своих сочинений.
Композитор писал музыку к стихам датского сказочника Г. Х. Андерсена и немецкого поэта Генриха Гейне.
Но больше всего его интересовали норвежские народные танцевальные мелодии для скрипки.
Грига всегда влекла великолепная норвежская природа. Мечта о домике на берегу моря, о работе в тихой спокойной обстановке сбылась: зимой 1885 года Григ начал строить дом в Тролльхаугене. Здесь, на живописном «холме троллей», на берегу фьорда, образующего озеро Нордосваннет, был построен небольшой уютный дом, в котором Григ и его жена проводили тёплое время года — весну и лето. Осенью и зимой из-за слабых лёгких Григу приходилось покидать Тролльхауген с его влажным климатом и уезжать за границу.
Эдвард Григ относится к той немногочисленной категории великих деятелей искусства, которые еще при жизни стали признанными звездами. Он стал уважаемым и любимым композитором в профессиональной музыкальной жизни Европы. Он общался с Ференцем Листом, Иоганнесом Брамсом, Камилем Сен-Сансом и Петром Ильичом Чайковским, с которым познакомился в Лейпциге в 1888 году.
О своей первой встрече с Эдвардом Григом Петр Ильич Чайковский писал:
Когда мы репетировали новое трио Брамса, в комнату вошел человек очень маленького роста, среднего возраста и весьма болезненной конституции; плечи его были довольно разновысокими, голова покрыта крупными, непокорными, светлыми локонами. Борода и усы были очень необычными, почти юношескими. Черты лица этого человека, чей вид меня сразу привлек, не особенно бросались в глаза; их нельзя было назвать ни красивыми, ни неправильными. Зато у него были невероятно притягивающие, средние по размеру, небесно-голубые глаза, неотразимого обаяния, которые напоминали глаза невинного, очаровательного ребенка. Я был от всей души рад, когда при знакомстве с ним узнал, что носителем этой для меня необъяснимо симпатичной внешности был никто иной, как музыкант, чьи глубоко прочувствованные звуки давно завоевали для него место в моем сердце.
Несмотря на то, что Эдварду Григу так никогда и не удалось побывать в России, он чувствовал тесную связь с этой страной. Его симпатия к России была вызвана, прежде всего, дружбой со многими русскими художниками и музыкантами: Антоном Григорьевичем Рубинштейном, Адольфом Бродским, Александром Ильичом Зилоти и Петром Ильичом Чайковским, который посвятил Григу увертюру "Гамлет". В сентябре 1888 года Чайковский писал:
Я написал новую симфонию и увертюру "Гамлет"... Эта увертюра посвящена Вам"
В Музее-заповеднике П. И. Чайковского хранятся издания четырех произведений Грига с дарственными надписями — партитура первой оркестровой сюиты "Пер Гюнт" с надписью : П. Чайковскому. Уважаемому и любимому художнику от Эдварда Грига. Октябрь 88 г.; Третья соната для скрипки с фортепиано c-moll с надписью: Русскому художнику П. Чайковскому в знак дружбы и уважения. Э. Григ. Лейпциг, 1888 г.; партитура Струнного квартета g-moll с надписью: П. Чайковскому. С глубоким пожеланием встречи. Э. Григ.
Эдвард Григ говорил, что его музыка не была музыкой класса Моцарта, Бетховена или Баха. Они сочиняли музыку для богов в их сияющих высотах. Его же музыка, наоборот, была для простых людей в их маленьких домиках в долинах.
Я не сказал бы, что боюсь жизни или смерти, но есть одна вещь, которой я действительно боюсь: увидеть вдруг, что старею во взглядах; что молодежь уходит в плавание, а курс этих рейсов мне уже не понятен. Иными словами, я боюсь, что потеряю способность чувствовать, что именно истинно и велико в том духовном авангарде, который спешит вперед, пока мы стареем. Поэтому я чувствую инстинктивную потребность знать все оттенки того, что происходит в духовной жизни сейчас более, чем когда-либо.
Пресс-служба музея (Е. Калиновская)