Просыпаюсь от звука сработавшего таймера духовки. Неужели опять уснула? В последнее время это со мной случается, стоит только присесть на диван.
Всё-таки беременность в тридцать девять лет – совсем не то же самое, что в восемнадцать. Когда я носила свою старшую дочь, то бегала до самых родов, как заяц из рекламы батареек.
Неуклюже переваливаюсь, чтобы сесть в мягких подушках, а потом встать на ноги. Я на седьмом месяце, а живот уже такой, будто скоро рожать.
Если прямо сейчас не вытащу сливовый пирог из духовки, то он сгорит, и все мои труды пойдут насмарку.
Ставлю на стол силиконовую форму и с чувством удовлетворения давлю пальцем на слегка подрумяненную меренговую корочку. Идеальный хруст.
Запах карамелизированных слив приятно щекотит ноздри. Сейчас заварю себе чай и съем кусочек.
В голову приходит мысль, что я сегодня похожа на безупречную домохозяйку с американских рекламных плакатов пятидесятых годов прошлого века. Идеально прибранный дом. На столе горячий пирог, на который потрачено три часа. И я сама в аккуратном платье и даже с укладкой.
Ходила утром на встречу с подругами, одна из которых ляпнула в прошлый раз, что беременность в моём возрасте – это крест на себе и страшная дурость. Так что хотелось выглядеть шикарно ей назло.
Девочки – такие девочки. Я знаю, что на самом деле Надя, та самая подруга, так не считает. Просто её недавно бросил муж, и чужое счастье ей поперёк горла. Ну и я, наверно, не лучше. Специально принарядилась сегодня, даже нитку жемчуга на шею повесила, чтобы Надя видела, какая я, по сравнению с ней, благополучная и довольная этой самой беременностью в тридцать девять лет. Задели меня её слова.
Теперь мне немного стыдно. Я кажусь сама себе лицемеркой.
Кидаю взгляд на семейное фото, висящее на стене. На нём муж обнимает за плечи меня и Лиду, нашу дочь. Она уже совсем взрослая - скоро двадцать лет исполнится. Уехала в другой город учиться в институте. Даже не верится, что время пролетело так быстро.
Девятнадцать лет у нас с Мишей не получалось завести второго ребёнка. И я уже смирилась с тем, что в следующий раз подержу на руках младенца, когда Лида родит нам внука. Но вышло иначе.
До сих пор боюсь проснуться и обнаружить, что это сон - настолько не верится, что, наконец, получилось.
В дверь звонят, и я удивлённо смотрю на часы. Всего-то пять вечера. Миша обычно возвращается не раньше восьми.
Облизываю палец, к которому прилипли сладкие крошки, и утиной походкой иду к двери.
Через глазок вижу смутно знакомую женщину. Молодая, смазливая и рыженькая. Может, подруга Лиды?
- Вера Леонидовна, мне нужно с вами поговорить, - доносится до меня голос незваной гостьи из-за двери.
Интересно, о чём?
Поворачиваю замок и открываю дверь. Где же я всё-таки её видела?
Девушка выглядит взволнованной и решительной. Плотно сжимает подведённые помадой губы. Серо-зелёные глаза враждебно блестят.
В животе комом переворачивается нехорошее предчувствие. Похоже, разговор будет не из приятных.
Я жду, что гостья начнёт говорить о том, зачем явилась на мой порог, но она лишь оторопело молчит. Смотрит на меня во все глаза и, кажется, даже собирается заплакать.
- Простите, не могу вспомнить ваше имя, - я ёжусь от холода. На дворе осень. Позвонившая в дверь женщина, стоит в пальто, и моё платье не спасает от залетающего с улицы ветра.
- Юля, - подсказывает гостья.
Я понимаю, что она таращится на мой живот. Просто глаз с него не сводит.
Становится как-то неприятно, и я кладу руку на свой беременный живот в защитном жесте.
- Так вот почему он от вас не уходит, - говорит эта Юля, не поднимая взгляда.
Нехорошее предчувствие превращается в тошноту, подступающую к самому горлу.
О чём говорит эта женщина? Кто от меня не уходит? Неужели…
- А мне говорил, что вы живете вместе, как соседи, - Юля ухмыляется.
Красивые черты лица женщины искажает циничная усмешка.
Мне как-то резко становится дурно. Грудь стягивает железным обручем, так что не получается вдохнуть.
- Кто вы, и что вам нужно? – выдавливаю я из себя, хватаясь рукой за дверной косяк.
- Я была репетитором вашей дочери по английскому, помните? – говорит Юля.
Киваю. Да, кажется, несколько лет назад эта женщина готовила Лиду к вступительному экзамену в институт.
Юля расправляет плечи, откидывает движением головы рыжую прядь волос с лица и запальчиво добавляет:
- А ещё я любовница вашего мужа, и хочу забрать его у вас.
Какие странные слова говорит эта женщина. Они никак не могут касаться меня и моей семьи.
И я не верю. Такое просто не укладывается в мою картину мира.
- Рыжая любовница заявилась на порог к обманутой жене, - я усмехаюсь в лицо Юле, - это больше похоже на анекдот, чем на правду.
- Вы думаете, я вам вру? – Юля надменно выгибает бровь. – Могу показать нашу переписку, совместные фото и даже свидетельство о рождении сына.
Чёрт, это уже совсем не похоже на шутку!
Что она сказала? Свидетельство о рождении сына? Чьего? Её и…
По телу прокатывается озноб, который никак не связан с осенним холодом.
Нет, всё, что говорит эта женщина – просто слова. Они не могут быть правдой. Просто недоразумение. Сейчас выяснится, что она ошиблась адресом, и двойной жизнью живёт вовсе не мой муж, а кто-то другой.
- А покажите! – говорю я и натягиваю на лицо неискреннюю улыбку. – И фото, и свидетельство, хочу на это посмотреть…
Я делаю шаг в сторону и жестом приглашаю женщину, которая сказала, что спит с моим мужем, пройти в наш дом.
Я должна увидеть то, что она покажет. Узнать правду.
Мне кажется, что мы обе сейчас играем в каком-то бездарном спектакле. Разве в жизни так бывает? Чтобы жить с мужем двадцать лет, а потом узнать, что у него есть другая.
«Бывает» - шепчет противный внутренний голос. Такое случается сплошь и рядом. Родные и со всех сторон знакомые мужья уходят к кому-то помоложе, как муж моей подруги Нади. Неужели и Миша такой?
Я вижу, что Юля оглядывается по сторонам, пока мы идём на кухню.
Приценивается? Обычно любовниц интересует не только душа и тело женатого мужчины. Они видят в нём упакованный вариант.
Зрелый мужчина с домом, машиной и сделанной карьерой может дать больше, чем неженатый ровесник с дырой в кармане.
Мне до сих пор кажется, что это не может быть правдой. Наверно, поэтому я ставлю на стол перед Юлей чашку чая и блюдце с куском сливового пирога.
Что-то вроде рефлекса гостеприимности, въевшегося под кожу. Миша всё равно не оценит моих стараний. Он не любит сладкое. Может, хоть его любовница объестся и растолстеет?
Бред. Она не его любовница. Не может этого быть.
Отламываю вилкой кусочек пирога на своём блюдце, накалываю и отправляю в рот. Идеальный вкус.
Юля, пришедшая на кухню, как была, в пальто, смотрит на меня растерянно.
- Вы услышали то, что я сказала? – спрашивает она, косясь на поданный мной пирог.
Киваю, делая глоток чая.
- Услышала, конечно.
- И всё равно решили угостить меня чаем?
- Хочу, чтобы кто-то попробовал и сказал, не слишком ли жёсткой получилась меренговая шапка.
Юля смотрит на меня, как на сумасшедшую, но всё-таки плюхается на стул, берёт в руки вилку, отламывает кусок и отправляет в рот.
- Суховат, - выдаёт она свой вердикт.
- Врёшь.
Я бросаю взгляд на часы. Может, позвонить Мише? Зачем мне разговаривать с этой женщиной наедине?
- Вру, - признаётся Юля. – Превосходный десерт. Идеально сочный и мягкий.
- Отлично, - я отпиваю ещё глоток из своей чашки.
Юля нервничает. Крутит в руках вилку и кусает губы.
-Вы сумасшедшая, да? – спрашивает она.
- Возможно, - я пожимаю плечами. – Вот только это не я заявилась в чужой дом, чтобы разрушить чью-то семью.
- А почему я должна жалеть вашу семью? – Юля вскидывает на меня злой взгляд. – Это вы не справились с тем, чтобы удержать мужа.
Сколько ей? На вид двадцать пять или около того. Думает, что может тягаться со мной? Вот только она ещё не знает, что к сорока годам у женщин обычно появляются не только первые морщины, но и очень крепкие зубы.
- Деточка, - с улыбкой говорю я, - если бы я не смогла удержать мужа, то о твоём существовании мне сообщил бы он. Но поскольку скулить на мой порог приползла именно ты, смею предположить, что твоё положение можно назвать отчаянным.
***
Если вам понравлиась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похоежм жанре и стиле:
"Измена. Прощай (не) любимый", Зоя Астэр ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.