(Продолжение. Начало сказки здесь)
Оправдание имени
Помимо уникальной внешности, Ворона и вела себя странно, просто обожала пранк. Например, у неё была волшебная палочка, которую она носила под крылышком. И когда какая-нибудь глупая курица подходила к ней, начинала растопыривать свои два пальца и учить жизни, Ворона вынимала клювом волшебную палочку и тыкала ею в глаз товарке. Та оскорблялась до слез и убегала. «Ну ничё страшного: чем беспечней молодость, тем мудрее старость», – говорила Ворона. И свистела вслед беглянке.
Любила Ворона попугать товарок. Она называла это – чисткой бройлерных рядов. Подкрадется сзади пасущейся курицы да кааак ко-кокнет! Перепуганная несушка приседала, сбрасывала яйцо и в ужасе убегала прочь. Птичница подбирала снесенный в неположенном месте продукт питания, ругала глупый куриный род и раньше срока отправляла несчастную на перерабатывающую фабрику. Так Ворона избавлялась от конкуренток.
А ещё у Вороны жил домашний питомец – злобный блох. Злым он был оттого, что слыл веганом. Он любил поглощать сок лекарственных растений. За это Ворона назвала его Торчок. Удобно расположившись вечером на насесте, Ворона могла выпустить Торчка погулять по смуглому оперению зазевавшейся соседки. Блох боготворил белое перо и терпеть не мог молодок из солярия. Он отчаянно кусал непрошеную хозяйку, та отодвигалась от Вороны на почтительное расстояние, и Торчок возвращался в своё белое пушистое царство. «Лучше быть одной, чем спать рядом с кем попало, – размышляла Ворона. – Ещё, чего доброго, нахватаешься чужих блох».
Было у Вороны и хобби – стихи. Свои лирические опусы она писала пером на размокшей земле и считала это очень романтичным.
Змейкой закралась тоска вне закона
В сердце большое Белой Вороне.
Птице летать суждено по рожденью –
Стать человеком сложней без сомненья.
Как известно, курица не птица, поэтому мечта о полёте так и оставалась мечтой. И когда Ворона глядела в небо, она испытывала непонятный зуд в крылышках и тянущую тоску в позвоночнике.
Зов природы
Ворона нисколько не огорчалась по поводу своей уникальности, она понимала, что в гармонии с этим миром могут жить только ненормальные. И всё же была у Вороны одна стандартная мулька – зов природы, так сказать. Она была поглощена идеей своего биологического предназначения: построить глазки самцам, посадить себя с комфортом на насест, вырастить яйцо. Но к ней всё время подкатывали какие-то неинтересные особи. Ворона классифицировала их так: чёрный 1 – Болтун (больше говорил, чем любил), чёрный 2 – Крикун (любил вопить в момент экстаза), чёрный 3 – Топтун (в принципе любил), чёрный 4 – Плятун (любил пташек легкого поведения), и только чёрный 5 был более-менее стабилен – Дедун, но это потому, что был безнадежно стар. Ворона их быстро отшивала: «Сегодня день самообслуживания, мальчики».
Ворона была дамой яйценоской. Поэтому, в отличие от товарок, она благополучно пережила зиму. А весной, когда из земли проклюнулась молодая и вкусная травка, в ней забродили соки, в крови случилась химия. И проснулся материнский инстинкт. Оглянувшись, она по-прежнему не увидела ничего примечательного: изнеженные, обласканные своим гаремом, всё такие же бесцветные брамы.
Фиолетовая мечта
Однажды птичница принесла с рынка нового петуха. Он был ужасно голосистый, любопытный, прыткий, а главное – необыкновенно красивый мужчина. У него было разноцветное оперение, алый гребешок и, самое поразительное, яркий фиолетовый хвост. Умом Ворона понимала, что этот хвост уже ранил не одну глупую курицу. И вовсе не собиралась дарить ему сердце, ей нужен был просто сын, наследник, представитель, так сказать, древнего рода леггорнов.
Тем более что и умом Петер не отличался, был, как и все в его роду, напыщенным и самовлюбленным. Лучшей шуткой Петеньки была такая: «Последний мой роман длился ровно три дня. Так долго я ещё никого не любил. Я сказал ей, что любимых надо отпускать. Поэтому отпустил себе бороду». Шёлкова бородушка была шикарна, слов нет. «Интеллигент недорезанный, – думала о его предназначении Ворона, а сама усиленно строила ему глазки. – Ладно, вишня с червями вкуснее», – рассудила Ворона.
– Петер! – представился Петер.
– Верони… тьфу – Ворона, – представилась Ворона.
– Я вижу, что не Вероника, – загоготал Петер. – Вы видели, как город красиво украсили? Это мэрия постаралась к моему деньрожденью, – сострил Петер.
Ожидаемое случилось естественно, как дуновение весеннего ветерка. Ворона даже не успела ничего почувствовать. Опытные курицы говорили, что первый раз так бывает. Ворона ушла на задворки куриного царства, где Птичница сушила стираное бельё, зарылась в кустах и снесла радужное яйцо. Три недели она не сходила с места. Благо, шли весенние дожди и у нее было вдоволь напиться. На веревке над ней грустили забытые трусы. Они были такого размера, какой можно было наесть только на жирном бройлерном мясе. Рядом раскинулось небольшое озерко. Оно набрало в рот воды и тоже грустно молчало. Ровно через 21 день на свет проклюнулся необыкновенный цыплёнок, самый красивый в мире цыплёнок! У него было оперение с перламутровым переливом, фиолетовый гребешок и такой же хвост. Ворона была довольна.
Ещё через две недели Ворона вывела своего отпрыска в общество. Она забыла намарафетиться или просто не сочла нужным. И её никто не узнал, все подумали, что появилась новенькая. Птичница оценила футуристичный окрас необычного птенчика и решила разводить декоративную породу петушков.
А Ворона по осени отправилась в райский уголок на поправку здоровья. Набравшись сил, она почувствовала полное удовлетворение от жизни, страстно замахала крылышками и... взлетела на частокол. Мечты сбываются!
Уважаемые читатели! Благодарю за участие и лайки! Будьте здоровы!