Личное пространство
Вопросы задавала Светлана ВНУКОВА *
Если ты знаешь биографию Вересаева, Чехова, Булгакова, Аксенова, Горина, Рабле, Дойля, Моэма, Луи-Фердинанда Селина и, наконец, свою собственную, то вопрос «Чего это вдруг рука самарского психиатра Максима МАЛЯВИНА потянулась к перу, а перо – к бумаге?» – вполне себе риторический. Но ты его задаешь. Просто потому, что надо же с чего-то начать разговор.
Я не писатель ни разу – газетчик. Но тоже ведь со словом работаю. Так вот не уверена, что встала бы на этот скользкий путь, если бы не мое медицинское прошлое. В журналистику я из подсобки сельской хирургии пришла и отлично понимаю, что если у тебя есть хоть чуток вот этого вот зуда в пальцах, то ты обречен. Такая это реальность – медучреждения. И все же: с чего это вдруг и при каких обстоятельствах?
Да обсуждали как-то с женой перспективы, которые открывают IT, она и говорит: «А почему бы тебе не завести блог? Есть интересная платформа – «Живой журнал», там пишут интересные люди. Почему бы не попробовать?» Ну и 13 января 2010 года началась эта эпопея.
И на сегодняшний день ваш блог в десятке самых популярных в ЖЖ, и уже даже с десяток книг издано. Круто.
А вот надо слушаться умную жену. Ну и мне самому было бы жаль, если б истории из моей практики и практики моих коллег остались только в нашей памяти, а потом и нами забылись.
А кто у нас жена?
Волшебник.
Это-то понятно. А по совместительству?
Как и я – психиатр. В один и тот же год мы окончили один и тот же курс Куйбышевского мединститута и начали работать в одном и том же учреждении.
А как студенты медвуза со специализацией определяются? Становятся, скажем, проктологами? Специальность важная, нужная, но профессией мечты не назовешь, согласитесь. Другое дело – психиатр. Тут есть определенного рода романтизм. Хотя несколько моих знакомых – они, правда, психологи – занялись изучением предмета из соображений вполне себе прагматических и даже, я бы сказала, эгоистических. Надеялись таким образом решить собственные проблемы. Что вами двигало?
Моя церебральная инсектофауна присмотра и дрессировки не просила, поэтому, пожалуй, люди, которые у нас преподавали. Чуткие, пронзительные – просто зубры от психиатрии.
Жена пишет?
В том же блоге. Но очень редко. Она человек самодостаточный в отличие от бедолаг вроде меня со смещенным центром тяжести в голове.
Ночами творите?
По-разному. Иногда по утрам, пока пациенты не набежали. Ноутбук-то всегда под рукой.
И, судя по блогу, вы не только прозаик.
Был опыт: излагал мысли о психиатрии в форме сонетов, а древнегреческую мифологию – в форме неправильного гекзаметра. Но в основном, конечно, проза. Психиатрические байки. Хотя и научпопу не чужд.
«Психиатрия для самоваров и чайников» – «популярный справочник, написанный практикующим врачом-психиатром для широкого круга читателей, в котором автор с присущим ему юмором и легкостью слога убирает ореол загадочности, окутывающий тему человеческой психики, и помогает разобраться в целом спектре отклонений, затрагивая множество тем: от симптоматики заболеваний до перечня лекарств, используемых при лечении психических расстройств». Это я, как понимаете, издателей цитирую. Хотела купить, а уже и нет в продаже. Переиздать не собираетесь?
На самом деле это и есть переиздание. Сначала появилась книга «Психиатрию – народу, доктору – коньяк». Фармакологии там не было. А в этой есть. Новых переизданий не планирую, но в Интернете обе эти книжки можно прочесть.
А еще чем-то из научпопа порадовать не собираетесь?
Дописываю 1-й том «Истории психиатрии».
Вот это я точно хотела бы в бумаге заиметь: в блоге вашем читала новеллы на данную тему. А в первый том какой период войдет?
Начинаю каменным веком, заканчиваю XVIII столетием.
Каменный век? Какие-то артефакты сохранились психиатрические?
Да вы знаете, сохранились и артефакты, которые можно, хотя и с натяжкой, назвать психиатрическими. Но опираюсь, конечно, не только на них. «Юпитер» уже заказал эту книгу – до конца года должен сдать издательству рукопись. А рукопись четвертой книги баек уже сдал. Недели три назад.
Кстати, о байках. Читаю их и думаю: «Не дай мне бог сойти с ума. / Нет, легче посох и сума». Но, думаю, если и случится (никто ж не застрахован), то только не к этому доктору. Он, может, и хороший доктор. И, может, даже и вылечит. Но вдруг напишет и про мои фортели, которые я, лишившись рассудка, стану выкидывать? Вот какие мысли меня посещали, уж извините, и, судя по откликам (байки я как раз в Интернете и читала), не одну меня. Откликов, надо честно сказать, много – от позитивных до резко негативных: мол, «автор издевается над больными людьми», «где у автора врачебная этика?»... У вас есть что сказать критикам?
Все истории, которые я публиковал в блоге ли, в книжках, рассказаны так, чтобы невозможно было узнать в них конкретного пациента. За исключением случаев, когда сам пациент присылал или рассказывал историю, которая произошла с ним в момент обострения, и просил ее опубликовать. У меня в друзьях и подписчиках около 50 000 человек, среди них немало моих пациентов. Четыре книги баек – истории о пациентах и о врачах, но в любом случае это лишь надводная часть айсберга. О подводной не узнает никто никогда. Есть, как говорится, что вспомнить, – нечего детям рассказать. Подводное из этой серии. В рамках проекта «Найди своего психиатра», который мы с коллегами запустили, ко мне обращаются люди за психиатрической помощью, и именно потому, что узнали обо мне благодаря моему блогу и моим книгам. Байкам в том числе.
Психические заболевания – это нечто универсальное? Не зависящее от географии, времени, профессиональной деятельности, уровня жизни?
Есть так называемая большая психиатрия, которая включает в себя психозы с галлюцинациями, бредом, с резко выраженными крайними эмоциональными состояниями, то есть состояниями аффекта – маниакальными, депрессивными либо их чередой. Большая психиатрия – это также нарушение сознания, слабоумие, умственная отсталость. Вот эта группа заболеваний имеет относительное постоянство по заболеваемости, болезненности и эпидемиологии.
То есть во все времена страдал один и тот же процент населения? И какой, интересно?
Были времена, когда учет не велся. Но в дальнейшем больших колебаний не наблюдалось. Если, скажем, шизофрения, то где-то 1 %.
Войны, экономические кризисы, политические прироста не дают?
Мы с вами говорим о большой психиатрии, которая является следствием не столько внешних причин, сколько внутренних факторов. Отсюда интернациональность, внеклассовость и так далее. Хотя если говорить, допустим, о дебильности, то существуют целые географические области, где вследствие природного дефицита йода был более высокий процент умственной отсталости. Допустим, кантон Вале (Швейцария). В некоторые из деревень этого кантона рекрутеры знаменитых швейцарских войск наемников даже не заглядывали: не из кого было выбирать. И в предгорьях французских Альп такие деревушки существовали. То есть в ряде случаев география имеет значение. Допустим, регионы, богатые ионами лития в питьевой воде, всегда дают меньший процент депрессивных расстройств, тревожных расстройств, меньший процент психических заболеваний в целом.
И где эти благодатные земли?
В США, в нескольких районах северной Италии, в Маремме, на одном из островов, что около «сапожка». В Шотландии один из источников богат литием.
В России?
Кольский полуостров, район Иркутска, Дагестан.
Будем иметь в виду. Но вот про бред хотела бы уточнить. Неужели и содержание бреда не меняется со временем?
Меняется. Как и содержание галлюцинаций. Хотя чертей, как ни странно, до сих пор видят. Но Наполеоны уходят в прошлое. Уже практически ушли. А поскольку сейчас масштабные личности в дефиците...
Что вы хотите, Алексей Максимович еще когда сетовал: «Жулики крупнеют, а люди мельчают».
Чаще встречаются «властелины галактики», «управляющие планетами», «межпланетные координаторы». «Олигархи» попадаются, «знаменитые воры в законе». Вот это как-то сегодня ближе, понятнее и родней. И в малой психиатрии – неврозах – здесь та же история. В Средние века, даже ранее, и вплоть до XVIII–XIX веков неврозы имели более яркие черты. Можно было видеть истерические припадки вплоть до истерически навязанных образов, чуть ли не истерических психозов с галлюцинациями.
Считается, что это исключительно женская болезнь – истерия…
Считалось. И довольно долго. Вплоть до XIX века. До того, как старина Фрейд начал это дело...
...ворошить и пришел к выводу, что и среди мужчин попадаются истерички.
Ну, это-то уже и в XVII веке замечали. Интернета тогда, знаете ли, не было, кто-то заметил и даже описал – не все прочли. А истерические психозы порой принимали тогда вид целых эпидемий. Когда целые города тарантеллу танцевали, демонов ловили. В Средние века такие вещи были чреваты большими неприятностями. Особенно после того, как папа издал буллу о борьбе с колдовством, и началась великая охота на ведьм, которая несколько веков продолжалась – истерики и инквизиторы счастливо нашли друг друга.
Но почему это так заразно? Каков механизм заражения? Истерия – это же не ковид.
Человек, искренне верящий в то, что он чувствует и переживает, или вгоняющий себя в состояние, когда он начинает это действительно чувствовать и переживать, очень сильно действует на окружающих...
Толпа гипнабельна?
С одной стороны, гипнабельна, а с другой – существуют внутриличностные конфликты, которые делают человека в этом смысле уязвимым. Как бы уже подготовленным к истерии. Один из основных – конфликт между существующими в обществе запретами и незрелостью личности, в которой, как у маленького ребенка, «нельзя» борется с «я хочу». И когда «нельзя» слишком серьезно, а «я хочу» становится слишком большим, вот тут-то и возникает такой обходной маневр с уходом в болезненное состояние. И Средневековье с его жесткими религиозными канонами и беспросветной жизнью, не позволявшими человеку, обладающему желаниями, которые шли вразрез с нормами, вдохнуть, что называется, полной грудью, было крайне благодатным временем для возникновения истерических реакций.
Сейчас в этом смысле полегче, я думаю. Нормы-то размыты. А многие просто-таки пересмотрены.
И поэтому люди намного реже свои желания манифестируют, а если и манифестируют, то намного скромнее, чем раньше. Хотя чудеса случаются. Если говорить о других неврозах, то прежде всего надо сказать о неврозах навязчивых состояний. Они тоже были всегда. Любая религия использовала навязчивость. В любых шаманских, колдовских, оккультных практиках это эксплуатировалось. И всегда существовали обстоятельства, которые у сложной личности эту навязчивость могли родить и поддерживать. Равно как и прочие неврозы. Первая мировая война. Огромное количество неврастеников среди английских офицеров. Да и среди солдат тоже. Фиксировалась неврастения и среди офицеров Российской армии, но значительно реже. Чаще можно было встретить опийную зависимость, которая возникала из-за того, что больше нечем было обезболивать. Но среди рядового состава Российской армии неврастеников практически не было. Почему? Да потому что из крестьян рекрутировали. А жизнь русского крестьянина – это вечная борьба за выживание. Некогда болеть, тем более неврастенией, и в армии этот человек занимался тем, чем занимался с детства – пытался выжить. Увеличение собственно неврозов и, прежде всего, увеличение обращений за помощью по этому поводу – это всегда показатель того, что жить стало лучше, жить стало веселей. Почему? Потому что человек начал не просто выживать. Уровень его жизни поднялся настолько, что он мог позволить себе задумываться о качестве жизни.
Интернет как-то влияет на нашу психику?
Как-то влияет. Но это влияние, которое просто есть. Наше психическое состояние оно не меняет ни к худшему, ни к лучшему.
Игромания – не болезнь?
А что здесь нового? Еще в Древней Индии подобная зависимость наблюдалась. Игры были другими. А так ничего нового.
Но бесконечное сидение в сетях... Разве это нормально?
У каждого своя дофаминовая конфетка, каждый ловится на свой дофаминный крючок. И опять-таки ничего принципиально нового. Просто появился новый крючок, который позволяет ловить дофамин, не вставая с дивана.
Короче, ничего особо разрушительного IT не несут?
У человечества настолько большой запас прочности, что только, пожалуй, прямой удар метеорита...
Спасибо, утешили. Но как-то даже обидно за XXI век. Ни одной новинки в области психических расстройств. Хотя впечатление такое, что количество потенциальных клиентов доктора Малявина растет по экспоненте.
Всего лишь стали больше обращать внимание на то, что раньше...
...и болезнью-то не считалось?
Допустим, то же эмоциональное выгорание. Ведь разговоры о нем пошли только в XX веке. Думаете, раньше не было? Просто говорили: человек устал. Ну и улучшение качества жизни, ее бо́льшая комфортизация. Время свободное у человека появилось, силы, чтобы в себе покопаться. Подумать, например, над тем, почему он такой умный и красивый, а...
...яхты, как у Абрамовича, у него нет, а хочется.
А хотелка почему-то сбываться не спешит.
Некоторые с фрустрацией справляются самостоятельно. Начинают, например, сравнивать себя с крестьянином позапрошлого века, а не с Абрамовичем. Или приходят к мысли, что потребительский минимализм – это круче яхты Абрамовича. Или ищут возможность на такую яхту бабла нарубить. А все остальные становятся вашими пациентами?
Ну да.
Неопределенность называют бичом современности, она всё возрастает и возрастает. Неужели и это ничего в сфере вашего профессионального интереса не меняет? Лет 50 тому ее, мне кажется, куда меньше было, неопределенности этой. А сейчас – тотальна, и как-то трудно справляться.
А вы возьмите период побольше, и вам сразу станет понятно, что, в общем-то, ничего нового под этой Луной. Кроме технологий. Возьмите ту же Европу времен чумы.
Упаси бог. Недавно, кстати, «Сказку странствий» пересматривала. Отличный, кстати, фильм.
Европа времен чумы – это та же самая неопределенность, тот же страх. Может быть, к смерти было чуть более простое отношение, потому что она всегда была рядом. Любой мог увидеть трупы на улице, и уж тем более никто не падал в обморок от того, что кто-то принес живую курицу, отрубил ей бо́шку, выпотрошил, приготовил и предложил съесть.
Ну и цена человеческой жизни выросла.
Да не выросла она. Крики вокруг нее выросли. Мне кажется, наоборот – инфляция произошла: люди прежде, может быть, чуть с большим фатализмом относились к тому, что с ними происходит, потому как помереть причин было куда больше. Медицина, которую мы сейчас с таким воодушевлением ругаем, в те времена была такой, что десять раз подумаешь: стоит ли вообще идти к врачу. И все вот эти наши страхи, их большая часть, происходят от того, что... Как сказал бы какой-нибудь немец: ви слишком много кюшаете.
Титл вашей странички в ЖЖ – «Блог добрых психиатров». И этот титл как бы намекает на то, что есть психиатры недобрые, которые вполне себе могут ассоциироваться с таким явлением, как карательная психиатрия. Мы расплевались с этим явлением или нам рано жить воспоминаниями?
Вот я сейчас пишу «Историю психиатрии» и понимаю, что карательной медицины у нас в таком развернутом виде, можно сказать, и не было.
А у кого здесь медали и кубки? У Германии времен нацизма?
Это отдельный разговор. Скажу лишь, что в нашей стране всегда было достаточно снисходительное отношение к дуракам и психически больным. Поэтому, наверное, столько было юродивых. В Православном каноне их аж 36. Поэтому я не стал бы говорить о карательной медицине у нас как о явлении. Определенные элементы, скажем так. Нельзя было занимать должность главврача и оставаться вне политики, а если приходила директива принять в учреждение неугодного властям человека и держать там, то главврач не мог, не потеряв должности, этой директивой пренебречь, хотя лично я никого из таких пациентов не застал. С другой стороны, и сами неугодные порой прямо располагали к тому, чтобы оградить от них общество. Да даже наше время взять. Вспомните хотя бы товарища, который свое хозяйство прибивал к мостовой. Вспомните, как с ним обходились у нас и как потом стали обходиться во Франции. И вам станет ясно, чья психиатрия карательная, а чья утешительно-ласкательная. У нас с ним как с писаной торбой носились.
Но разве он из-за болезни прибивал? Он художник. Акционист. И это у него такая «метафора апатии, политической индифферентности и фатализма современного общества».
Дураком его в самом деле не назовешь. Но по характеру он таков, что будет задевать всех, вся и всегда. Психопат. А мы не лечим психопатов. Лишь сглаживаем какие-то моменты, когда у них идет декомпенсация. Характер вылечить невозможно.
Вы правы, это отдельный разговор. Может, еще и поговорим. Тем более и повод будет – выйдет ваша «История». А теперь про проект, который, напомню, называется «Найди своего психиатра». Но сначала о том, что такое хороший психиатр и что такое психиатр плохой.
С точки зрения пациента, хороший психиатр – тот, к кому хочется при надобности обратиться и которого хочется порекомендовать другу или родственнику, если тот захворает. С точки зрения лично моей – специалист грамотный, не фанатичный и человечный.
Ну и про проект.
Тут всё просто. Я собрал специалистов из разных городов. Психиатров, которым не боюсь доверить пациентов. Как раз вот таких добрых (не путать с добренькими). И, когда ко мне обращаются за помощью, а обращаются со всех уголков страны и из зарубежья, как близкого, так и дальнего, я вникаю, что за проблема у человека, и направляю его к тому специалисту, который эту конкретную проблему у этого конкретного человека может решить наилучшим образом. То есть подбираю человеку своего психиатра. Вот и весь принцип.
И напоследок – коротенькая рекомендация от доброго, но не добренького психиатра: как сохранить психическое здоровье.
Взращивать в себе (я об этом говорил и писал не раз) росток здорового пофигизма. Взращивать, холить и лелеять.
* Член Союза журналистов России, «Золотое перо губернии».
Опубликована в «Свежей газеты. Культуре» от 3 декабря 2020 года, № 23 (196)