В XVIII веке на серебряных изделиях можно было встретить клейма с одинаковыми монограммами, которые, однако, отличались друг от друга формой щитка или начертанием букв. Принадлежность этих клейм к определенным мастерам интересует исследователей, однако, когда они относятся к одному времени, это всегда создает загадку. Это касается, например, тройки монограмм «МК» на серебряных предметах 1740-х—1750-х годов.
Первоначально может показаться, что три клейма являются работой одного и того же серебряника, что не редкость. Мастера иногда меняли клеймо по разным причинам: оно могло потеряться или быть утеряно, например, в пожаре. Однако после тщательного изучения и сравнительного анализа особенностей чеканки, гравировки и орнаментации изделий, стало очевидно, что клейма принадлежат разным мастерам. Кто же эти загадочные серебряники?
Обратившись к «Указателю русских клейм» М.М. Постниковой-Лосевой, мы находим единственное московское клеймо с буквами «МК», которое автор связывает с именем Михаила Максимова Клушина .
Свет на его биографию проливают архивные документы, позволяющие проследить его профессиональную деятельность.
Михаил Клушин был сыном купца Старицы, Максима Яковлева Клушина. Точная дата его рождения неизвестна, однако документы, например, Переписная книга начала 1720-х годов, указывают, что он родился не позже 1718 года. В подписанном им документе от 1744 года Клушин указывал, что «по смерти отца за неимением в оном городе торгов своих промыслов» он «сошел в Москву и жил у разных купецких людей для обучения купечеству». Это свидетельствует о том, что свое серебряное дело он, скорее всего, освоил в родном городе.
В феврале 1741 года Михаил Клушин пришел в московскую пробирную палату с тремя серебряными иглами (пробами) и назвал себя мастеровым человеком серебряного дела из Старицы. Унаследованный капитал позволил ему открыть торговую лавку в Серебряном ряду Москвы. В 1744 году он подал заявление в Московский магистрат о вступлении во вторую гильдию московского купечества, заявив о наличии торгового капитала в 500 рублей.
Эта гильдия требовала поручительства уважаемых купцов на случай финансовых трудностей. Список поручителей, знатных купцов, ничуть не сомневающихся в Клушине, говорит о его репутации: здесь имена первых гильдий, таких как Петр Михайлов Репейщиков, Иван Антипьев Мурыгин и Иван Иванов Верещагин. В марте 1745 года он получил разрешение на постоянное проживание в Москве без оформления паспорта.
Тем не менее, в середине XVIII века многих московских серебряников ждала черная полоса. Купец из Кашина Василий Матвеев Кункин получил контракт на исключительное право по производству серебряных культовых предметов в Москве, основав собственное производство, которое он именовал фабрикой. Мастеров, включая Клушина, заставил подписываться на работу к себе. В списке мастеров, присоединившихся к Кункину в 1753 году, значится и имя Михаила Клушина. Фабрика Кункина прекратила свое существование после его смерти в июле 1760 года. После этого Клушин записался в цех серебряников и в 1762 году был привлечен в Гофинтендантскую контору для работы над дворцовым серебром к коронации Екатерины II. В документах он упоминается как купец из Панкратьевской слободы (в настоящее время это Панкратьевский переулок в районе Сухаревской площади), и у него уже был сын по имени Егор.
Клеймом, приписанным имени Михаила Клушина, отмечено множество работ, хранящихся в различных собраниях. В Музеях Московского Кремля можно найти четыре чеканных стакана, оформленных крупными тюльпанами на спиралевидных стеблях. На одном из стаканов имеется дата 1747 года, другой, с шарообразными ножками, охватывает время с 1741 по 1749 год. Все эти стаканы были выполнены на уровне профессионализма, хотя без особого вдохновения. Рельеф не отличается узорчатостью, а проработка канфарников тоже демонстрирует сдержанность. Однако такие изделия вполне удовлетворяют современным ожиданиям. На этом уровне можно увидеть и другие произведения с тем же клеймом.
Но выполнил ли их действительно сам Клушин?
Это остается открытым вопросом.
Находимся сейчас в поисках других произведений с клеймом «МК» в ином начертании. В собрании Музеев Кремля находятся водосвятная чаша и рукомойный комплект, который включает большое блюдо (лохань) и кувшин. Все три предмета имеют клеймо мастера Кузьмы Григорьева, датированного 1745 годом. Водосвятная чаша обладает формой, похожей на аналогичные произведения XVII века: она массивная, широкая, с устойчивым поддоном и литыми ручками в виде львиных масок с фигурными кольцами. На венце этой чаши имеется литургическая надпись с множеством ошибок, а на корпусе - чеканные плакетки, изображающие композицию «Крещение» и Голгофский крест.
Не менее интересен рукомойный комплект. На дне блюда присутствует сложная чеканная композиция, которая иллюстрирует эпос Овидия «Метаморфозы». Широкий борт блюда украшен барочным кнорпель-орнаментом с химерами и литыми накладками в виде чудищ. На первый взгляд, такой предмет может создать впечатление работы западноевропейского мастера, что отчасти верно, поскольку москвич смог точно скопировать вещественное произведение, выполненное в Гданьске во второй половине XVII века человеком по имени Петер Ратценкрамер. В центре его блюда изображен Нептун, облачённый в воды, а с другой стороны изображен покидающий его Коронида. Слева искусственно изображен Гений вод, который с кади извергает воду, вверху же можно увидеть тройку коней, быстро мчащихся на колеснице с Фаэтоном и лежащей на облаках богини раннего утра Авроры.
Важно отметить, что московский мастер вряд ли имел доступ к произведениям античной литературы или римской истории. Очевидно, по своей инициативе он не мог бы создать копии книг, находившихся в Патриаршей ризнице. А даже если бы он имел такую возможность, потратить более двенадцати килограммов серебра без уверенности, что затраты будут покрыты, было бы крайне неррационально. Вероятно, его заказчиком был образованный и влиятельный человек.
Кто же это мог быть?
Ответ на этот вопрос содержится в надписи, выгравированной на горловине кувшина, которая говорит о том, что кувшин и «лохань» выполнены «ис казенного серебра при преосвященном Варламе, епископе Вятском и Великопермском». Варлаам Скамницкий, родом из Западной Украины или Беларуси, был назначен в Вятку в 1743 году. Ранее, с 1738 года, Варлаам занимал пост архимандрита Чудова монастыря в Кремле. По всей вероятности, он получил образование в Киево-Могилянской академии. Это подтверждает его осведомленность в античной литературе и западноевропейской стилистике барокко. Неудивительно, что из патриарших утварей он выбрал именно этот экстравагантный набор.
Еще раз вчитаемся в надпись на кувшине: «сделан ис казенного серебра...». Делается акцент на том, что это именно казенное серебро, а не церковное или от ветоши. Награждение за заслуги дорогими серебряными предметами из казны было довольно распространенной практикой в России XVII—XVIII веков. Если подходящего изделия в казне не оказывалось, награжденный мог получить деньги для того, чтобы самостоятельно заказать вещь, добавив, при желании, свое серебро. Вероятно, Варлаам, получив новое назначение, поступил именно таким образом. Выбор мастера для выполнения таких сложных и дорогих заказов не мог быть случайностью. Как архимандрит, он имел возможность видеть в кремлевских соборах и ризницах изделия разных производств и оценивать профессионализм каждого из мастеров, тем более, что это был период, когда на рынок выходили новые имена серебряников.
Ключевым вопросом остаётся, кто был серебряником.
Возможно ли, что Михаил Клушин был выбран для выполнения столь ответственного и прибыльного заказа? Серебро отнюдь не было дешевым. Как минимум, более двенадцати килограммов серебра, плюс плата за сложность и качество работы, с учетом веса изделия. Вероятно, Клушин ещё не успел заявить о себе на рынке и не стал победителем тендера. Какой-то другой мастер мог получить данный заказ.
Среди тех, кто также работал в тот момент в Москве, находились и другие мастера, чьи инициалы совпадали с «МК». Михаил Климов, к примеру. По документам Главного магистрата 1753 года, он упоминается как мастер резных и чеканных дел, работающий в второй гильдии.
Известно, что в тот год по указу императрицы Елизаветы Петровны он был взят в команду камергера и кавалера Никиты Возжинского для выполнения штатных работ. Эта информация намекает на его достаточно высокую квалификацию. Тем не менее, его судьба изменилась непрогнозируемо — Климов попал под арест по обвинению от купца Дмитрия Яковлева Блазнова. Возжинский направил служебное сообщение в Главный магистрат о том, что без Климова работа оказалась остановленной. Главный магистрат оперативно отреагировал, запросив освобождение мастера до завершения работы. Дальнейшая судьба Климова остается неизвестной.
Немаловажным является то, что среди произведений, отмеченных клеймом «МК», есть и кубок с крышкой, хранящийся в библиотеке Ватикана, датируемый 1751 годом. В собрании Музеев Кремля также имеются подобные кубки, не являющиеся точными копиями аналогов из Гамбурга. Русский мастер использовал форму буклированного кубка, который характеризуется ножкой, выполненной в виде стебля дерева, и фигуркой обручающего лозу. Круные выпуклости и букли декорированы чеканными раковинами, что выделяет их среди немецких изделий. Неизвестно, как кубок русской работы попал в Италию, но он безусловно был заказан человеком с достаточными средствами. На данный момент нам известны работы мастера 1745 и 1751 годов, а Михаил Климов с высоким профессионализмом упоминается только в 1753 году. Значит, логично предположить, что он мог быть мастером на десять лет раньше.
Третье клеймо «МК» стоит на двух московских стаканах 1745 года из собрания Музеев Кремля.
Один из них был украшен изображениями двух орлов, сидящих на своеобразных пьедесталах, без изысканных деталей, показавших недостаток места для полноценной композиции. Второй стакан выполнен более профессионально и содержит три иллюстративных сюжета, возможно, заимствованных из западноевропейской литературы. Оба стакана могут указывать на разные клейма с инициалами «МК». В архивных документах также упоминаются другие мастера с подобными инициалами, которые, однако, не были способны создавать крупные заказы, о которых звучало выше.
Данный этап работы серебряников в истории искусств всегда будет интриговать и интересовать исследователей.