«Ямальский север, на котором когда-то моих предков радушно приветил народ ханты, для меня не просто малая родина. Это моя душевная боль и грусть в тяжёлые для него времена. Это моя радость и гордость в его победные минуты. Это моё вдохновение, смысл и стимул к жизни и труду. Для меня это как воздух, без которого человек не может обойтись…»
- Зинаида Митрофановна, Вы верите в судьбу? В её предопределённость? Или каждый всё же сам прокладывает свой путь?
- Не могу ответить однозначно на этот вопрос. С одной стороны, я уверена, что человек в решающей степени самостоятельно отвечает за то, как именно складывается его жизнь. Но в то же время нельзя забывать о факторах непреодолимой силы, о ситуациях, на разрешение которых мы не в состоянии повлиять. Может, неспроста в народе когда-то появилось выражение «на роду написано», и какие-то события в нашей жизни заранее предрешены?
Знаете, при рождении мне дали другое имя - первые дни своей жизни я была Маргаритой. Но однажды в нашем доме появилась русская женщина из ссыльных, очень набожная. Она долго меня рассматривала, а потом перекрестила и сказала: «Назовите её Зинаидой». И так как родители к тому времени ещё не успели оформить мою метрику, то легко согласились «переименовать» ребёнка. Эта женщина очень меня любила, каждый раз, приходя в гости, приносила мне в подарок кукол. Я практически на всех детских фотографиях запечатлена с её игрушками в руках. А вот от самой нашей загадочной гостьи ни имени, ни фотографии, к сожалению, не сохранилось. Говорят, имя существенно влияет на дальнейшую судьбу человека, и останься я Маргаритой, кто знает, как сложилась бы моя жизнь…
- А Вы бы хотели себе другой судьбы?
- Нет, ни в коем случае. Я своей благодарна за всё.
- Считается, что всё – и хорошее, и плохое – закладывается в нас ещё в раннем возрасте. А каким было Ваше детство?
- Детские воспоминания – только самые счастливые. Большая семья: отец, мама, нас десять сестёр и один брат. Тёплый чистый дом, в котором всегда вкусно пахнет пирогами. Огромный длинный стол, за которым мы, дети, по утрам собираемся за завтраком, но к еде не притрагиваемся – ждём, пока родители совершат молитву перед иконами. А за окнами – река-кормилица и пышные лиственницы родной Коми-деревни…
Мои предки - как по отцу, так и по матери - были потомственными оленеводами. В 20-х годах прошлого века, перегнав стада через Уральский хребет, мамин род пришёл в заполярье из Архангельской губернии, а семья отца – из республики Коми. На их родных землях закончился корм для оленей, а здесь было много ягеля, да и в целом очень богатая и щедрая природа. Например, рыбу в реке в то время ловили голыми руками, сети были попросту не нужны. Причём, питались люди в основном осетром. Я ещё застала те времена. Помню, в амбаре бочками стояли заготовленные на зиму продукты: чёрная икра, красная и белая рыба, ягоды… Мы с раннего детства были приучены к «тихой охоте». Как говорила нам бабушка по папиной линии, Александра Васильевна, хочешь поесть зимой – поработай летом. Так и несём эту привычку через всю свою жизнь. Хотя это давно уже не необходимость, а потребность души.
Бабушка была ох какой строгой, но справедливой и очень мудрой. На поясе у неё висела неизменная связка ключей, она заведовала продовольственным амбаром, да и вообще всё хозяйство было под её неусыпным контролем. Помню, каждый день она обязательно давала нам рыбий жир. Отказаться было невозможно, а если ты хотя бы поморщился, не получишь «на десерт» сахар, который бабушка откалывала щипцами от большого куска. Я на правах младшей иногда подворовывала лакомство у сидевшего рядом за столом старшего брата Григория. Бабушка делала вид, что не замечает, но после ужина давала Грише уже два кусочка, а мне ничего.
- Дом построил отец?
- Нет, это был подарок. У нас в деревне жил китаец, как мы его звали, дядя Коля Югай. Бывший политзаключённый, после отсидки он женился на русской женщине. Тётя Тоня родила ему троих детей, а наша мама принимала у неё роды. К маме и бабушке вообще многие обращались за подобной помощью, они владели какими-то знахарскими навыками. Некоторыми их рецептами мы с сёстрами до сих пор пользуемся.
Так вот, этот Югай построил огромный дом-полуземлянку: из четырёх или пяти комнат с огромным дощатым двором, хозяйственными постройками. Видимо, готовился долго здесь жить. Но тут умер Сталин, все политические начали уезжать, и дядя Коля вместе с женой и детьми отправился в Китай. А в знак благодарности оставил нашей семье свой дом. А ещё корову, для которой он выстроил не сарай, не дом даже, а настоящий дворец! Мы так любили эту Майку, долго-долго она нас кормила… С семьёй Югай мы потом ещё три года переписывались, получали от них письма. К сожалению, не удалось сохранить ни переписку, ни адрес, всё погибло, когда через наш дом начали проходить подземные воды. Мама очень горевала, что утратила связь с этой семьёй.
- Родительское воспитание было строгим?
- Честно говоря, портрета Сталина, висевшего дома на стене, мы боялись намного больше родительского гнева, были уверены, что «вождь всё видит» (смеётся).
А мама никогда никого не наказывала, хотя мы шалили немало. Безграничной доброты человеком была. И мы, немного повзрослев, старались не слишком огорчать её, уж очень любили. И она нас просто обожала. А ещё безумно любила нашего отца. Маме было 18 лет, когда папа пришёл свататься. Однако бабушка сказала: «Нет, мы своих девочек так рано замуж не выдаём. Приходи через три года». И папа ждал целых три года. За это время к маме не раз приходили сваты от других женихов, но она ждала Митрофана, который ей сразу понравился. Дождалась и всю жизнь была ему преданна настолько, что нас это порой даже удивляло. Хотя, конечно, папу было за что любить и уважать - очень добрый, хороший человек, никогда нас не обижал. Отменный рыбак и охотник. У него было много ездовых собак. Ухоженные, обученные, они жили в построенном специально для них сарае, никогда не болтались без дела по посёлку. И мы, дети, несколько раз ездили с отцом на охоту и рыбалку. Но всё же сердцем, душой, «вечным двигателем» нашей семьи всегда была мамочка. И папа всегда говорил: «Я буду жить, пока жива Дора» (маму звали Федорой). Он и ушёл почти на десять лет раньше мамы, а мамы не стало, когда ей было 86 …
- Вы упомянули про иконы и портрет вождя - опасное в то время для хозяев дома соседство…
- Нет-нет, такие красные углы были у всех, и изображение Сталина было обязательным в каждом доме. Может, только у председателя колхоза иконы висели не так открыто, но они были. И все религиозные праздники мы отмечали.
Вообще, деревня жила очень дружно, коми добрососедствовали с народом ханты, ненцами. Какие-либо различия между нами не то что не культивировались, они вообще не ощущались. Мы вместе отмечали все национальные праздники, перенимали друг у друга традиции, рецепты вкусных блюд.
А ещё было очень много приезжих. Сначала ссыльные, бывшие заключённые, потом, когда строительство газопровода началось, многие на работу сюда прибывали. А уж наш самый большой в деревне дом и вовсе всегда был полон разных людей. Если по деревне идёт человек с чемоданом – значит, к нам. В наш дом постоянно отправляли на постой то командировочных, то гастрольных артистов, то просто ночевал кто-то, кому остановиться негде. Двери были открыты для всех. Никто никогда не спрашивал, кто такой и зачем пришёл. Первым делом человека кормили и давали отдохнуть. А там уж захочет – сам о себе расскажет. Порой даже имени человека так и не узнавали. Но принимали, как самого дорогого гостя. На стол ставили всё самое лучшее, даже сахар, которого нам самим порой не хватало.
- Зато при таком большом семействе наверняка хватало работы…
- Да, мы в прямом смысле слова жили в трудах. Косили траву, везли на себе в деревню (даже у малышей был возок, который цеплялся к плечам), сушили сено для коровы. Летом обязательная заготовка дров: нарубить, привезти, наколоть, просушить. В доме, во дворе поддерживалась идеальная чистота. Стиральных машинок не было, всё делали вручную. Можете себе представить, что такое обстирать такую огромную семью. Так что круговорот работы был нескончаемым. Но и в нём мы успевали играть, гулять, озорничать, влюбляться. Счастливыми были и детство, и юность.
- А что самое вкусное вспоминается из детства?
- Конечно, мамина выпечка. И мы с сёстрами продолжаем её кулинарные традиции. Кто-то печёт шанежки, кто-то ватрушки, а я всю жизнь делаю рыбный пирог по маминому рецепту. Один из секретов – очень тонкое тесто, практически как бумага. Сёстры тоже его готовили, но наиболее похожим на мамин получается только у меня. Хотя мне всё равно кажется, что у её пирога был другой вкус. Вкус детства…
А ещё помню особенно душистый иван-чай, который мы сами заготавливали. И, кстати, делаем это до сих пор. Наше поколение, наверное, потому и здоровее нынешнего, потому что мы в основном питались натуральными продуктами, росли ещё в сравнительно чистой экологической среде.
- Семья жила в достатке?
- Мы никогда не голодали, но и богато не жили. Содержать такую семью всегда непросто, а уж в то время и подавно. Например, у нас с сестрой была одна школьная форма на двоих. Мы учились в разные смены, она прибегала после уроков домой, отдавала мне одежду, и я летела со скоростью звука, чтобы успеть до звонка. Помню ощущение невероятно счастья, когда однажды мне перешили чьё-то старое пальто: как новое и только моё!
А однажды в детстве я пришла со дня рождения подружки и с обидой, даже с претензией спросила у мамы, почему она не устраивает мне таких же праздников. Как сейчас вижу: мама – маленькая, худенькая - стоит за занавеской и тихо так говорит: «Зина, пойми, ну нет у нас на это денег». И заплакала… Знаете, мне уже восьмой десяток, но при воспоминании об этом до сих пор всё в душе переворачивается. Старшая сестра, спасибо ей, отвела меня тогда в сторонку и доходчиво, чтобы я на всю жизнь запомнила, объяснила «политику партии». Всю жизнь мне за тот момент стыдно.
- А дома на каком языке разговаривали?
- На коми. И в первый класс я пошла в республике Коми, куда к тому времени переехала жить самая старшая сестра. Там мы изучали литературный коми язык, который из-за того, что основан на десяти разных диалектах, оказался для меня настолько сложным, что я выдержала только два года и попросилась обратно к родителям.
Пошла здесь в первую школу. А я очень плохо говорила по-русски, на первый урок, помню, пришла в малице. Преподавал у нас учитель русского языка Геннадий Иванович, из ссыльных. Он внимательно посмотрел на меня и спросил: «Ты хочешь учиться?» Я кивнула, и тогда он пообещал, что научит меня не только говорить и читать на русском, но ещё и красиво писать. И слово своё сдержал. А я помню его до сих пор. Во многом благодаря таким учителям, каким был Геннадий Иванович, вырастают достойные люди.
Вообще, коми достаточно рано и в большей степени, чем другие северные народы, усвоили русскую культуру, но в то же время им удалось сохранить древние традиции, имеющие финно-угорские корни, и сберечь свой язык. Что ещё интересно, у коми много веков сохранялась кровь без смешения с генами других народностей. Ещё молодость моих родителей пришлась на те времена, когда было принято создавать семью только с представителем своей национальности. А уже моё поколение нарушило эту традицию, но нам родители никогда и не указывали, за кого выходить или не выходить замуж. Так сложилось, что мужья у нас, у всех сестёр, были приезжими, но при этом приняли нашу позицию в том, что жить и работать надо здесь, чтобы быть вместе с родными, помогать друг другу. Все мужчины научились рыбачить, охотиться, полюбили тундру. Мы их сделали настоящими северянами, а они познакомили и влюбили нас в культуру своих предков.
- А как Вы думаете, почему не мешали дружбе народов ни разное вероисповедание, ни различия в культуре и укладе жизни? И возможно ли сегодня возвращение к таким отношениям?
- Время было тяжёлое, а потому доброе. Может, оттого что трудно было всем, люди старались сплотиться, вместе ведь всегда легче выжить. Сюда репрессированные приезжали целыми семьями: раздетые, разутые, а на улице уже морозы. И мы всем миром одевали их, собирали всё необходимое на первое время, хотя у самих никогда ничего лишнего не было. Жили дружно, потому что страна была одна на всех, мы были по-настоящему едины. Даже не знаю, возможны ли подобные отношения сейчас... Наверное, если только мы снова станем одной большой страной. Если вернёмся к пониманию того, что человек приходит в этот мир не для того, чтобы стать успешным и богатым любой ценой, а чтобы сделать его лучше своей порядочностью и добротой.
А ещё очень большую роль играет уважение к чужой культуре, традициям. Например, здесь есть места, где ханты предостерегают селиться или строить какие-либо объекты. Нам в детстве даже запрещали туда ходить за грибами и ягодами. И вот однажды, уже взрослыми, мы компанией всё же забрели в одно из таких мест… и полдня потом не могли оттуда выбраться. Как наваждение какое-то: слышим голоса людей, шум машин, а выйти к ним не можем, словно по какому-то кругу ходим. И тут я вспомнила, как нас когда-то учила мама: перевернуть другой стороной платок на голове, вывернуть носки наизнанку. Так мы и сделали. И почти сразу вышли на дорогу!
Я не могу назвать себя суеверным человеком, но после того случая стараюсь заветы стариков больше не нарушать. Даже высокообразованные люди, не верящие в мистику, уважают подобные запреты. И дело даже не в страхе перед чем-то необъяснимым. Для меня это в первую очередь вопрос уважительного отношения ко многовековым обычаям коренных народов.
Вообще, коми умеют быть благодарными: мы всегда будем признательны народу ханты за то, что приняли когда-то нас на своей земле. Коми скромный народ, но при этом с чувством собственного достоинства. Также у нас в крови хозяйственность, аккуратность, гостеприимство и доброта. Последнее вообще, наверное, наша национальная черта. А ещё - участие, умение сопереживать. Радует, что истинные коми, даже молодые, и сегодня остаются такими.
- А что Вы вообще думаете о современной молодёжи?
- Как и во всех поколениях: есть и плюсы, и минусы. В целом, если сравнивать с нами, они более раскрепощённые и намного свободнее: в своих суждениях, в привязанностях, в выборе профессии. Отсутствие авторитетов позволяет им обо всём иметь своё собственное мнение, мыслить нестандартно и находить оригинальные способы решения задачи. И это здорово! Но с другой стороны, излишняя уверенность в своих силах и знаниях лишает их очень полезного опыта старших поколений, которым всегда есть чем поделиться.
Вот мы с моей единственной внучкой Полиной, которая сейчас учится в вузе, много разговариваем. Обсуждаем самые разные темы, спорим, даже ругаемся, но при этом во многом я её понимаю и поддерживаю. Я вижу, как она формируется как личность, и замечаю в ней черты моего собственного характера. Неумение и нежелание заискивать, собственное мнение обо всём, гордость, принципиальность. Я очень её уважаю. И тут же думаю, что ей непросто будет во взрослой жизни с таким характером. Так хочется оградить её от неприятностей, от людской непорядочности. Могла бы – прижала бы к себе, укрыла крылом, чтобы даже ветерок не дунул, дождик не капнул… Но нельзя, каждый проходит свой путь сам. А я стараюсь хотя бы делиться с ней своим житейским опытом, быть для неё примером мудрости и человечности.
- Вы с Полиной - бабушка и внучка или больше подруги?
- Мы больше подруги. С малых лет она называет меня Зиной, как, впрочем, и все мои внучатые племянники. В детстве Полина много времени проводила у меня, и я постоянно придумывала что-то интересное, чтобы ей не было со мной скучно. Она всегда мне очень доверяла, а я старалась не переступать границу этого доверия. Я чувствую, что внучка любит и уважает меня. Полина никогда не то что не требует, она даже не просит денег. Она давно подрабатывает, нет у неё, как это модно теперь у молодых девочек, тяги к «шикарной жизни», наоборот, готова нуждающемуся последнее отдать. Всегда много читала и читает, причём в основном достаточно серьёзную литературу.
А когда внучка училась в начальной школе, мы с сёстрами несколько лет подряд возили её класс на Полярный Урал. Там останавливались в гостинице, сами себе готовили на общей кухне, устраивали весёлые мероприятия с концертными выступлениями. Ходили в горы, собирали грибы. Организовывали автобусные поездки к медвежьим местам, чтобы понаблюдать за косолапыми в бинокли. Дети были в неописуемом восторге, впечатлений и воспоминаний хватало потом надолго. Дома водила внучку с подружками на экскурсию в Коми-деревню, знакомила с укладом жизни народа коми, рассказывала о старинных обычаях и традициях из своего детства. Очень хотелось научить ребят видеть и понимать эту неброскую красоту северной природы, почувствовать силу, притяжение родной земли. Надеюсь, что хотя бы немного мне это удалось.
- И Ваша профессиональная деятельность заключается как раз в сохранении культурного наследия.
- Очень важно передать историю этой земли тем, кто будет жить после нас. А чтобы было что передавать, это нужно сохранить. Этим и занимается Ассоциация «Ямал – потомкам!». За восстановление протоки Выл-Посл мы боролись почти три года. Ведь до строительства железнодорожной ветки она была полноводной, сюда большие баржи заходили. Была проведена огромная работа, и протока обрела свою вторую жизнь. Также очень рада, что удалось отстоять старое, первое кладбище, где похоронены первые жители Коми-деревни. Ко мне как к председателю местного отделения Ассоциации не раз обращались с этой просьбой старики. И у нас получилось не только сохранить кладбище, но и привести его в порядок. А за восстановление и сохранение Коми-деревни ещё много лет назад начала выступать Ирина Петровна Горская. Как она мечтала о возрождении этого места! И это искреннее желание, надежда людей на воплощение их мечты в реальность, неравнодушие и бескорыстие всегда придавали мне сил, не позволяли остаться в стороне, вдохновляли и помогали добиваться поставленной цели.
- Со своим супругом Виктором вы прожили почти сорок лет…
- Да, и я благодарна ему за все эти годы. Когда произошла Чернобыльская авария, муж в числе ещё нескольких лабытнангцев был откомандирован на ликвидацию её последствий. Вот только командировка вместо одного месяца продлилась целый год. И после возвращения он начал болеть. Было много больниц в разных городах, множество врачей, лекарств. Во многом благодаря знаниям, полученным от бабушки и мамы, удалось продлить ему жизнь. Ханты привозили мне настоящую чагу, я готовила настойки, лечила травами, народными методами. Муж работал даже в таком состоянии, хотя, наверное, только я знала, как тяжело ему это даётся. Потом мы купили в Нижегородской области деревянный дом, отстроили его, поставили Витину любимую баню. И как-то он даже окреп, занимался хозяйством, сам водил машину. А потом ему снова стало хуже. И опять лечение, поездки по разным клиникам. Но болезнь всё же взяла своё…
- Зинаида Митрофановна, а что помогает Вам не сломаться в минуты горя?
- Пример мамы и сестёр. Всем было нелегко, никому ничего просто так не давалось, всё только своим трудом, только силой воли и характера. Жизнь частенько била по самому больному. Но при этом мама никогда ни о ком не говорила плохо и нас учила «не обсуждать, не осуждать, не досаждать…». Видеть в людях и потом помнить о них только хорошее. В первую очередь уважать человека, какой бы он ни был национальности, профессии или достатка. А жизнь нужно воспринимать как дар свыше и любые её удары принимать достойно.
Мама вообще была очень светлым человеком, какое-то особенное тепло от неё исходило. Все её зятья, наши с сёстрами мужья, обожали её, слушались и называли «наша мама». Придёшь к ней в гости – уютно, тепло, горячий чай, свежая выпечка. И сама она – такая красивая, чистая, тоненькая… Дома было много картин, которые ей дарили бывшие политзаключённые, среди которых была масса талантливых творческих людей. На стенах висели портреты, до сих пор помню эти удивительные лица. А ещё восхитительные пейзажи, среди которых мне особенно нравился морской, с огромным кораблём на первом плане. Мамочка очень любила всё красивое. И даже когда она уже серьёзно болела и почти не вставала, просила принести ей крем для лица и свои любимые духи «Быть может». И нас учила в любой жизненной ситуации помнить о том, что женщина должна быть красивой. Сама мамочка была такой до последнего своего вздоха…
- Зинаида Митрофановна, за что вы благодарны судьбе?
- За то, что я, наверное, могу назвать себя счастливой. Мне повезло родиться в замечательной, очень дружной семье. Я прожила хорошую жизнь среди добрых людей. У меня были прекрасные муж и сын, сделавшие меня счастливой женой и матерью. Выросла добрая, понимающая, самостоятельная внучка - моя отрада, моё продолжение. Я занимаюсь хорошим, правильным делом, а значит, я полезна, я нужна людям. Рядом со мной очень много друзей, среди которых, наверное, есть почти все национальности, проживающие на Ямале. Мы частенько собираемся большой компанией и совершаем вылазки в тундру. Собираем грибы и ягоды, устраиваем пикники. Хорошие люди рядом, приятный разговор, вкусный стол, свежий воздух и невероятная красота вокруг – что может быть лучше для отдыха души и тела?
Благодарна судьбе за то, что я не одинока. Со мной сегодня всегда рядом две сестры, мои главные соратники в любом деле. Ещё одна сестра живёт в Тюмени. Уговаривает тоже переехать, и я вроде всё собираюсь, но… Не могу представить, что не буду каждый день видеть этот город, родную тундру, дышать северным воздухом. Не знаю, как оставить моих самых близких, кто навсегда остался в этой земле. Ведь почти все мои любимые родные похоронены здесь. И когда мне тяжело, я иду к ним, поговорю с ними, поплачу и вроде как легче…
- А чего Вам сегодня хочется больше всего?
- Чтобы у всех моих родных жизнь сложилась счастливо, чтобы они достойно продолжали свой род. Наши родственники живут в разных уголках России - от Калининграда до Китая, а также во Франции и в Германии, но все знают и помнят свои корни, не забывают о нас, живущих здесь.
А ещё очень хочется, чтобы в людях стало больше доброты, может, тогда и в мире бы все жили.
Как и у всех, в моей жизни достаточно проблем, но я стараюсь не унывать. Наша самая младшая сестра любит говорить: «Завтра всё будет хорошо!» И я не знаю, как она это делает (смеётся), но действительно – приходит завтра, и как-то всё получается, проблемы решаются, плохое отступает. И ты снова идёшь вперёд и веришь, что опять наступит завтра, где всё обязательно будет хорошо.
Беседовала Иванна Чекина
Фото: Фотоцентр «Клякса»