Владимир Кузнецов
Предыдущая глава:
Первый парад
В октябре 1978 года сводный батальон полка находился в Минске, где шла подготовка к параду в честь Великой Октябрьской социалистической революции. Мы, новоиспечённые сержанты, механики-водители и наводчики-операторы принять участие в нём не смогли, поскольку не были распределены по ротам.
Но в конце декабря 1978 года руководство республики решило отметить, как государственный праздник 60-летие образования Белорусской ССР и провести парад в столице Советской Белоруссии. В полку сформировали парадную «коробку», в которую вошла вся седьмая рота. Командиром парадного расчёта назначен наш комбат гвардии майор Виталий Забабурин.
В это время установились сильные морозы. Традиционные парадные китель, тельняшка и берет под такую погоду не подходили. Форма, предоставленная нам, оказалась весьма необычной. На каждом из нас было стандартное хлопчатобумажное обмундирование, далее «десантура» — куртка с меховым воротником. Поверх всего этого надевался прыжковый комбинезон и сапоги. А головной убор — это чёрный авиационный кожаный шлем с мягкой подкладкой. На руках кожаные краги. Форма очень похожа на ту, в которой шли маршем десантники Красной Армии на параде в Киеве 1 мая 1941 года. Только они были в летней форме, а у нас — зимняя.
Перед отправкой батальона на парад комдив 103-й ВДД гвардии полковник Иван Федорович Рябченко провёл строевой смотр. Парадный расчёт построился напротив штаба.
Через КПП заехала «Волга» командира дивизии.
Из неё вышли двое: полковник Рябченко и высокий плечистый десантник, его сопровождающий. Спрашиваю у сержанта Дубровского: «Кто это? Комдив-то понятно, а кто с ним?» Гуцул отвечает: «Начальник физподготовки и спорта дивизии старший лейтенант Лаговский». На фоне такого богатыря командир дивизии как-то не производил впечатления. Невысокого роста, полненький.
Мог ли я представить в тот момент, что с этими людьми — с комдивом и с Лаговским — через год окажусь в одном «окопе» — в Генеральном штабе Афганистана.
Рябченко парадная форма понравилась. Но он уточнил у командира полка Георгия Ивановича Шпака, не сможем ли мы надеть тельняшки под комбинезоны? Оставить ворот расстегнутым так, чтобы тельники было видно на груди. Комполка комдива уверил, что тельняшку стандартного размера на меховую куртку надеть невозможно. Рябченко сказал: «Жаль, хорошо бы как-то обозначить принадлежность к воздушно-десантным войскам». Но согласился с готовым вариантом.
В такой форме батальон и отправился в Минск на плац Рогачёвской дивизии готовиться к параду. Здесь проходили подготовку все подразделения, которые принимали участие в мероприятии.
В зимней форме нам было очень комфортно, а вот остальному войску пришлось туго. Пехота, танкисты и артиллеристы мёрзли в шинелях и шапках — это было заметно во время нескольких совместных ночных и дневных тренировок.
30 декабря 1978 года под музыку из песни «Малая земля» расчёты десантников торжественным маршем прошли вдоль центральной трибуны и убыли на железнодорожный вокзал. В зале ожидания разместились среди гражданских лиц и стали смотреть телевизор — в записи транслировался парад. А нам к этому времени уже сообщили, что командование Белорусским военным округом прохождение десантников оценило на «отлично».
Комендант полка
Заместителем командира 7-й парашютно-десантной роты был гвардии старший лейтенант Николай Францевич Каплуцевич. В полку за глаза его называли Капа. По возрасту он был старше командира полка. Солдаты и сержанты срочной службы предполагали, что замкомроты не своё дело выбрал, если сумел подняться всего лишь на одну ступеньку выше взводного. Оказалось, что это не так. Лет пять назад Сергей Дружинин, бывший замполит роты, рассказал мне о Каплуцевиче. Оказалось, у того очень хорошо пошла служба после училища — взводный, замкомроты, командир роты, помощник начальника штаба полка в звании капитана. Наверное, вскоре он смог бы уже стать и начальником штаба. Но в какой-то момент спьяну Каплуцевич потерял секретные штабные документы. Итог — на две ступеньки вниз по служебной лестнице и потеря одной звёздочки, из капитана он стал старшим лейтенантом. После этого Каплуцевич утратил интерес к службе, понимая, что должность замкомроты — это теперь его потолок, и даже в роте появлялся лишь иногда, ожидая выхода в запас.
Командир полка Георгий Иванович Шпак попытался исправить эту ситуацию, найти занятие для старого солдата и назначил Каплуцевича комендантом полка. В его обязанности входило поддержание воинской дисциплины военнослужащими: строгое соблюдение правил ношения воинской формы и порядка передвижения по территории полка — строем в составе подразделения, либо бегом, если это одиночный солдат. Новый комендант рьяно взялся за дело. Он устраивал засады, неожиданно появляясь из-за угла казармы, и покрикивал в мегафон на шагающих не строем бойцов: «Бегом! Бегом!» Иногда его можно было увидеть на плацу полка, где он проводил строевую подготовку под барабан с каким-либо нарушителем воинской дисциплины. Периодически комендант проводил проверку на нарушения в форме одежды и наличие неуставных вещей — свитеров, меховых безрукавок, тренировочных костюмов вместо нательного белья, шерстяных носков и т. д. Всё это Капа изымал и складывал в своём укромном уголке каптёрки 7-й роты. Казалось, что жизнь его налаживается. Но вновь погорел Николай Францевич. Каким-то образом командиру полка стало известно, что назначенный им комендант попросту обирает солдат. Подполковник Шпак совершил визит в каптёрку 7-й роты и обнаружил тайный склад Каплуцевича. Все офицеры и солдаты роты наблюдали такую картину: Капа стоит по стойке смирно в коридоре, а из каптёрки в его сторону летят свитера, спортивные костюмы, вязаные шерстяные носки, шапки… По итогам ревизии должность коменданта полка была упразднена.
Лето 1979 года. Стоим на аэродроме в ожидании посадки в самолёты — впереди десантирование и два дня учений «Неман-79». Каплуцевич, стоящий справа от меня, поворачивается и говорит: «Неинтересно стало прыгать — техника современная, парашюты отличные, даже разбиться невозможно. То ли дело раньше: вылезаешь на крыло самолёта, съезжаешь по нему на заднице… Романтика! — И, засовывая бутылку водки за пазуху, продолжает: — Как только ноги мои коснутся земли, служба в ВДВ заканчивается!»
Вскоре после учений Каплуцевич вышел в отставку.
Продолжение: