Здравствуйте, уважаемые подписчики и гости канала!
Страсти, творившиеся с Ерофеем Емельяновым, и вообще все деревенские новости Ефимке периодически рассказывали земляки, встречаясь с ним в городе во время поездок с товаром. Ефимка в свою очередь пересказывал новости Аксинье и деду Ринчину, после поездки в город они допоздна засиживались за разговорами… Конечно, половина того, что рассказывали односельчане, были слухи и вымысел. Взять хотя бы количество драгоценностей, похищенных у Емельяновых. Ефимке о богатстве рассказало человек пять-шесть, и с каждым рассказчиком богатство возрастало в разы. В итоге было непонятно, как весь груз поместился в две лодки…
Как заметила Аксинья, россказни о ерофеевском богатстве особенно напрягали Ефимку, он становился прямо сам не свой. От её расспросов только отшучивался, хотя было видно, что на душе у него скребут кошки…
Однажды дед Ринчин разбудил Ефимку ранним утром, только-только начинало светать.
— Мимо нас проплывают две лодки.
Тихонько, чтобы не разбудить Аксинью с малышом, шепнул дед Ринчин на ухо Ефимке. Тот быстро и бесшумно оделся. Они вышли на воздух…
По таёжной реке шла плотная шуга, лодки, зажатые в ледяном крошеве, медленно плыли по течению, сиротливо чернея в мутном свете начинающего дня среди белого одеяла реки…
Проводив взглядом лодки за поворот, стар и млад долго молчали. Наконец дед Ринчин тихо спросил:
— Думаешь, это те, с Кубы?
— Может, они, может, нет. Время покажет. Возможно, просто золотари домой возвращаются…
Ефимка был как всегда в последнее время чем-то озабочен.
Дед Ринчин присел на чурку, набивая табаком трубку.
— Рассказать мне ничего не хочешь?
Пытливо глянул он на Ефимку…
— Какой-то ты странный стал в последнее время. Аксинья вон вся извелась. А от тебя и словечка добиться невозможно, всё хиханьки да хаханьки…
Ефимка долго мялся, прежде чем начать говорить, дед Ринчин терпеливо ждал, попыхивая ароматным дымком. Наконец Ефимка решился и, не спеша обдумывая каждое слово, начал говорить.
— Не знаю, как точно сказать, но есть у меня подозрение, что я знаю чужую тайну. Будет лучше, если я расскажу всё по порядку.
Ефимка снова помолчал, собираясь с мыслями:
Ефимка часто ездил с Ерофеем на Кубу. Они с ним там чисто ревизией занимались. Объезжали угодья, пересчитывая и просматривая скот, потом, исходя из численности и упитанности, Ерофей давал задание, сколько голов нужно пустить под нож…
В один из таких объездов у Чёрных скал они наткнулись на телёнка, который в поисках вкусной травки забрёл на одну из террас и провалился передними ногами в расщелину, вытащить обратно он их не смог, потому лежал и базлал на всю округу. Внизу, исходя рёвом, бесновалась его мамашка. Произошло это, видимо, недавно, телёнок был ещё в силе, получилось, что подоспели они вовремя…
Вытащили телка, который сильно и не пострадал, только немножко ободрал кожу на ногах. Заложили камнями расщелину, чтобы не пострадали другие животные, которые забредут сюда, и пошагали к лошадям.
Ефимка не захотел обходить скалы по террасе, он решил спуститься по прямой. Вниз между скал вела глубокая ложбина. Ложбина заросла ягодным кустарником, именуемым в народе как «Танечка», дно было усыпано мелкими камушками, потому для ловкого и шустрого пацана спуститься вниз было делом пяти минут… Только на полпути Ефимке пришлось остановиться. В зарослях «Танечки» он снова увидал расщелину, В этот раз она располагалась в скале. Воображение тут же нарисовало пещеру, заставленную сундуками с золотом и драгоценностями, добытыми разбойниками на большой дороге. Хотя до большой дороги от Чёрных скал Кубы было очень и очень далеко…
Увы, обследовать то, что скрывалось в скале, не представлялось возможным. Вход к сокровищам был перекрыт камнем как заслонкой, оставалась только узкая щель. Выломав прут, Ефимка пошурудил им внутри, удостоверившись, что за камнем точно есть пространство, по крайней мере на длину прута…
Разочарованный Ефимка по-быстрому спустился вниз и с нетерпением поджидал Ерофея, чтобы рассказать тому о своей находке.
Ерофей вначале слушал рассказ Ефимки невнимательно, с интересом наблюдая за спасённым телком, который, насосавшись молока, носился вокруг матери, взбрыкивая и выписывая немыслимые пируэты… Потом как-то вдруг заинтересовался, подробно расспросил Ефимку, что и как, и, что интересно, изъявил желание осмотреть расщелину. По совету Ефимки они вырубили крепкие ваги из лиственницы и полезли по ложбинке вверх…
Вагами они в два приёма отодвинули закрывающий вход камень и заклинили его, а то он так и норовил занять своё обычное место…
Второй раз за прошедший час Ефимке пришлось разочароваться. Пещера и вправду была. Небольшая, правда. Даже не пещера, а углубление, примерно где-то метр высотой и метра два вглубь скалы. Была она, к великому сожалению Ефимки, абсолютно пустая. Только пол усыпан жухлыми листьями «Танечки».
Ранней весной, пока не ушла дорога по льду реки, они с Ерофеем вновь пошли обозом на Кубу, доставляя пастухам на лето продукты и кой-какую одежонку. Ефимка, проверяя и протягивая верёвками перед дальней дорогой груз на санях, заприметил на дне кошевы, в которой ехал Ерофей, что-то очень похожее на небольшой сундук или ящик, завёрнутый в доху и прикрытый сеном. По приезде на Кубу Ерофей загнал кошеву под огороженный навес возле так называемой «хозяйской усадьбы», добротного зимовья, в котором он по приезде останавливался. Пастухам и работягам посещать «хозяйскую усадьбу» категорически запрещалось…
Прожили они тогда на Кубе где-то около недели. В один из дней Ерофей отправил Ефимку одного на осмотр большого табуна скота в островах. Сам он не поехал, сославшись на недомогание. Ефимка, взяв под козырёк, цельный день валандался по зарослям краснотала, ивняка и черёмухи, выслеживая неугомонных хайныков.
Вечером, ухаживая за конями, Ефимка с удивлением заметил, что Гнедко Ерофея потный и очень уставший, даже больше, чем Савраска Ефимки…
Вечером за разговором один из пастухов подтвердил догадки Ефимки.
- Дескать, ездил Ерофей Прокопьевич сегодня на прогулку в кошеве, долго ездил, почитай целый день отсутствовал…
По приезду назад в село груза (сундука или ящика) в кошеве Ерофея не оказалось, Ефимка сам кошеву дома под навес закатывал. Доха была на месте… Тогда Ефимка не придал значения метаниям Ерофея, как говорится, хозяин — барин. Не задумываясь, выкинул из головы как пустое и забыл надолго. Но не навсегда, как оказалось. Сейчас сопоставил все факты, и пришло понимание… А вдруг!
Пьяный Павлуша не раз перед Ефимкой «перья распускал»: мне сколько денег потребуется, столько мамашка и ссудит, а другой раз и сам возьму, просто так, знаю, мол, где у батяни кубышка храниться…
Возможно, от разорения своих накоплений Ерофей и решил подстраховаться…
- Думаешь, это та самая захоронка, которую семья Емельяновых потеряла?
Дед Ринчин начал по новой набивать трубку табаком…
- Ну конечно же! Уверен, что она там, в пещере Чёрных скал лежит до сих пор. Если бы Ерофей её отдал своим мучителям, вернее, указал место захоронки, они бы его в живых не оставили. Это факт. Скорее всего, они не смогли его в чувство привести, чтобы он мог внятно объяснить всё, что им было нужно. Односельчане сказывали, что у него голова пробита. Сразу переборщили малость, а потом уже ничего не исправишь. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь…
Он лиходеев не видел, потому и живой остался, не стали они лишний раз грех на душу брать!
Терзают теперь меня разные мысли, покоя не дают. Как поступить, не знаю. То ли родным Ерофея рассказать о капитале, то ли промолчать и себе забрать. Правда, есть ещё третий вариант…
Дед Ринчин встрепенулся.
- Ты, паря, не о том думаешь. Сначала нужно посмотреть, убедиться, что всё так и есть, как тебе кажется. А то напридумывал невесть чего, с панталыку себя сбил, не гоже так. Ведь всё у тебя на догадках…
Дед Ринчин вынул из-за пазухи маленький берёзовый туесок, наполненный собственноручно изготовленными пилюлями, открыл и долго чего-то нашёптывал. Ефимка молча ждал, он был привычен к непонятным для него манипуляциям деда Ринчина…
Через несколько дней Ефимка со всем семейством и частью артельщиков обозом ушли в город. Кто-то из артельщиков закончил сезонную работу и останется в городе, а остальные пару дней проведут в праздной городской суете, профукивая заработанные денежки по ярмаркам да базарам на обновки и сласти… Со следующим обозом пойдёт в город за покупками другая часть артельщиков.
А вернее, уже жителей пока ещё, наверное, хутора Черёмушки…
Отчасти поглощённый неотложными общественными и личными делами, отчасти благодаря пилюлям деда Ринчина, все думки о возможном богатстве как-то само-собой забылись. Не совсем забылись, отошли на второй план. А может быть, этому поспособствовала спокойная реакция о сундуке с возможным богатством деда Ринчина и жены Аксиньи.
Аксинья так же, как и дед Ринчин, вполне спокойно выслушала рассказ Ефимки о пещере в Чёрных скалах.
- Может, есть там богатство, может, нет, нам не ведомо. Моё богатство вот здесь, со мной… Кому-то суждено быть богатым, а кому-то счастливым, Черёмушка прильнула к мужу, и он тут же позабыл обо всём на свете…
Пришли морозы и с неотвратимой неспешностью принялись загонять неспокойные воды таёжной реки в ледяные оковы. Но река не спешила угомониться, тут и там дымились-парили на морозе раздольные полыньи, в которых кружились водовороты тёмной холодной воды.
В один из дней поселенцы Черёмушек с удивлением обнаружили возле своих жилищ «незваных гостей». По ещё не совсем окрепшему льду, минуя полынью через реку с сопредельной стороны к ним перебрался небольшой табун хайныков… Из нескольких десятков голов только пара-тройка выглядели более-менее здоровыми, и то это были стельные тёлки. Остальные были больны: отощавшие, хромые, облезлые… Видимо, бродяжничество по тайге не пошло скоту на пользу.
- Это вам не на заливных лугах Кубы по пузо в траве шляться. Тайга она у нас мамзель суровая…
Так ворчал дед Ринчин, пропуская через раскол болезных яков, кому отвар выпаивал, кого мазью мазал, особенно обращая внимание на ноги и копыта. Хайнык, он ведь кормится, добывая траву из-под снега, а здоровые копыта для этого дела нужны в первую очередь…
Дед Ринчин с одобрения всех артельщиков взял шефство над «гостями». Крестьянин, он не может смотреть на мучения животных, пусть даже не своих, сердце и душа не дадут. А тут они вроде как за помощью к людям вышли, им ведь невдомёк, что они чужая собственность… Ефимка с бывшим односельчанином, торговавшим на базаре, отправил Павлуше Емельянову «привет». Пусть, мол, забирает своих сбежавших с Кубы питомцев.
Но, как рассказал селянин, Павлуша-то как раз был не у дел. Бразды правления, в связи с немощью Ерофея, в свои руки взяла Акулина. Павлуша после того случая с отцом запил хлеще прежнего, потому толку от него было мало. В селе стали поговаривать, что Акулина хочет распродать всё нажитое имущество и уехать в город Иркутск. Ерофей будто бы там дом прикупил. Проболталась подружкам, вроде, о том её дочка. От женихов отбоя там ей не будет, видите ли. А также Ерофея лечить будет где, и Павлуше перемены могут на пользу пойти…
Вскоре в Черёмушки приехал брат Акулины, Семён. Он представился её доверенным лицом и с ходу предложил Ефимке купить тех хайныков, что пришли к ним в Черёмушки. Торговались недолго. Брат Акулины сам был справный крестьянин и понимал, что такого дошлого скота на мясо не возьмут совсем. Значит, гнать их для забоя на Кубу смысла нет, они, гляди, дорогой копыта отбросят. Потому, скот достался Ефимке практически даром… А довольный Семён уехал на Кубу, чтобы разгрести дела там. Может, в долине скот посправней будет, если, конечно, там ещё что-то осталось…
Ближе к лету, уже по теплу, до Чермушек дошли новости, что семейство Емельяновых, действительно, распродав всё своё имущество, уехали из деревни. В Иркутск они подались или ещё куда, на деревне достоверно никто не знал. Кумушки языки чесали, гадая что и как, только проку от этого было мало…
Дела артельные «заедали», не давая продыха, и только осенью Ефимка решил наведаться на Кубу для посещения Чёрных скал. Всё-таки сидела заноза в груди насчёт ерофеевской кубышки. Чтобы истинная причина поездки осталась в тайне от артельщиков, Ефимка с дедом Ринчином будто бы отправились на несколько дней в тайгу для заготовки лекарственных трав. Дело это было привычное, в течение года они действительно несколько раз уезжали на заготовки. Только в этот раз маршрут у них был иной. В этом году дождей не было пару крайних месяцев, потому таёжная речка обмелела настолько, что её по шивире свободно можно было перебрести вброд человеку. На конях же это вообще не представляло труда. Ближе к вечеру путники добрались до Кубы.
Раздольные пастбища долины выглядели непривычно пустынными. Вместо тучных табунов хайныков глаза выхватывали убегающих тут и там по густой траве косуль. Да вдалеке на солончаке кормилась семейка изюбрей.
- Свято место пусто не бывает… Зверьё на свои исконные места возвращаются.
Задумчиво проговорил дед Ринчин, покачиваясь в седле в такт шага лошади, с интересом оглядывая знакомые места.
От построек стоянки остались только крыши да стены, за довольно короткое время без должного догляда добротные некогда постройки были изрядно разграблены. Всё мелочноё было вырвано, выкорчевано, выдрано и увезено по зимнику рачительными крестьянами в свои хозяйства… Как говорится: если в одном месте убыло, то в другом обязательно прибыло.
Хорошо, что в завозне (большой сарай для телег, саней, инвентаря) остались высушенные шкуры. Пока дед Ринчин готовил на костре немудрёный ужин, Ефимка занавесил шкурами раскуроченные окна и двери в зимовье и растопил сохранившуюся глинобитную печь. По ночам уже начали падать заморозки, в натопленном же зимовье они уставшим путникам были не страшны…
Рано утром отправились к Чёрным скалам. Некоторый мандраж во всём теле у Ефимки присутствовал, да и как же иначе. Ведь подспудно всё это время, хотел того Ефимка или нет, а где-то в глубине души он ждал этой встречи с Чёрными скалами…
Спасибо Вам огромное, что дочитали рассказ до конца. Лайк, поставленный Вами, как капля живительной влаги для уставшего путника. Когда их много, они дают силы для дальнейшего пути.
Мы завсегда рады гостям! Зайти и ознакомиться с нашим каналом, а при желании и подписаться на оный Вы можете ЗДЕСЬ!
