Продолжение
- Нижние венцы придется менять!
Николай с Ильёй ползали на коленях вдоль фундамента, ощупывая бревна дома, цокали языком, подсчитывая расходы. Данька с Никитой, сыновья Николая, стояли рядом, и с сочувствием кивали головой. Это были рослые, как папа, парни-погодки, похожие между собой, как близнецы.
- Придется потратиться изрядно - вздыхал Илья, - может мы зря решили, что стоит восстанавливать бабушкин дом?
Молодой семье, ремонт старого дома в деревне, влетал в копеечку, а лишних денег у них никогда не водилось.
- Ладно, разберемся - успокаивал соседа Николай - можно пока намазать гудроном подгнившие места, лет пять-шесть продержится.
- Илюха, ты зови нас, если что, нужно будет где-то поднять, а где и уронить, мы поможем - Даниил с Никитой делали всё синхронно, говорили глупости, и смеялись над своими шутками.
И в этот раз, они захохотали, довольные собой, Данька шутя толкнул Никиту в бок, тот ответил, через минуту они уже боролись, меряясь силами.
- Господи, двое из ларца, одинаковы с лица, - рассмеялся отец - насчёт поднять, я сомневаюсь, а уронить вы точно можете!
Парни, хоть и были взрослыми, но доставляли родителям хлопот до сих пор, в отличие от младшей Сонечки. Дочь была отрадой для Оли с Колей, уставших от хулиганства сыновей.
Когда закончили школу Даня с Никитой, на выпускном вечере, педагогический коллектив плакал. От радости, что уходят пакостники, доводящие учителей до слёз, и срывающие уроки.
Николай и ремнём лупил неслухов, и в угол ставил, и уши у ребят часто были опухшими и красными, но ничего не помогало. Мальчишки постоянно дрались между собой, а потом вдвоём лупили одноклассников, пока их не растаскивали ребята постарше. Окна разбивали, на уроке химии колбы взрывали, в дежурстве по столовой посуду били, и устраивали разные пакости трудовику.
Казалось, что нет никого, кто бы сумел их обуздать, они не слушались ни отца, ни мать, ни учителей.
Но была у них Сонечка, которую братья обожали с рождения, пыхтя от тяжести таскали на руках маленькую, и водили за ручку в садик.
В школе они не подпускали к ней никого, оберегали и защищали, и только она могла утихомирить расшалившихся старших братьев.
- Нам бы ещё одну сестру, вот бы они нас держали в ежовых рукавицах - смеялись мальчишки, когда Соня грозила им кулаком.
- А вот и старшая сестра вам - пошутила Соня, когда впервые Ася с Ильёй пришли к ним в гости, и не заметила, как побелели лица родителей.
С тех пор, как случайно познакомились, две семьи сдружились, общались в городе, и на выходные стали вместе ездить в деревню.
У Коли с Олей дом был в хорошем состоянии, пустовал недолго, поэтому, приезжая на выходные, все ночевали у них.
Шумной компанией днём наводили порядок, вечером во дворе жарили мясо, и спали на полу, раскидав матрасы.
Как-то само по себе получилось, что Ольга прибрала под крылышко семью Аси, подружилась и с родителями Ильи.
- Я всегда мечтала о сестре - призналась Ася, обнимая Олю - а сейчас у меня вас двое, ты и Сонечка, это то, что мне было нужно!
Оля прятала глаза, и кусала губы, а по ночам терзала себя и Колю сомнениями:
- Я не знаю что мне делать, радоваться или огорчаться, моя дочь считает меня подругой и сестрой.
- Нужно было сразу сказать, что мы ее родители - вздыхал и Коля, понимая, что чем дальше, тем тяжелее будет детям узнать правду.
Легенду о том, как дружили с детства, и преодолели все трудности ради своей любви, Коля с Олей несли все эти годы, как знамя. То, что уехали из дома в пятнадцать лет, учились в техникуме и подрабатывали по ночам, часто рассказывали детям, и это было правдой. Они ни одного слова неправды не сказали, пропустили лишь один факт, уехать им пришлось, из-за ранней беременности Оли. И девочку, которую она родила в неполные шестнадцать, удочерила бывшая соседка, приютившая подростков на первое время.
Родители Оли, отказали им в помощи, у Коли не было никого, кроме двоюродной тёти, которая и его-то тянула с трудом.
Лишний рот не нужен был никому, и беременность Оли стала кошмаром для всех. Избавиться от ребенка уговаривали ребят все взрослые, кроме Ирины, она к сорока годам, так и не вышла замуж и была одна-одиношенька. Когда соседка баба Вера, каким-то женским чутьем поняла, что Оля беременна, она позвонила дочери, с предложением об удочерении ребенка.
Так соседская девочка Оля оказалась у Ирины в городе, пряталась там до самых родов, чтобы никто не видел ее с пузом.
Ирина с бабой Верой нашли нужных людей, договорились обо всём, наверное, не обошлось и без денег. И крошечную девочку из роддома забирала счастливая Ирина, которая потеряла надежду иметь детей. Она несла завернутую в одеяльце Асю, а баба Вера забегала то справа, то слева, пытаясь дотронуться до маленького сокровища на руках дочери.
Они взяли с молодых родителей клятву, что никогда и ни за что, не появятся в жизни Аси. Коля с Олей выполнили обещание, ни разу за эти годы, не пришли к Ирине, хотя и знали адрес. Они поженились через несколько лет, у них родились ещё трое детей, жизнь закрутила, завертела, об старшей дочери они старались не думать, чтобы не рвать себе душу.
Знали со слов бабы Веры, что у Аси всё хорошо, Ирина любит девочку как родную, и дочь не знает ничего о настоящих родителях.
Потом баба Вера умерла, связь оборвалась, но обещание своё ребята сдержали, понимали, что они для Аси чужие люди.
Но случайная встреча в деревне, свела их, взрослая дочь нечаянно стала подругой родной матери и младшей сестре.
Они сблизились настолько, что Соня стала часто пропадать у Аси, доверяя ей свои секреты.
Вот и сегодня она ждала возле подъезда, сидела нахохлившись на скамейке, не поднимая глаз с земли.
- Ася, можно с тобой поговорить - Соня зашмыгала носом, и всхлипнула горько - мне больше не с кем советоваться.
- Поссорились с Толиком - улыбнулась Ася, она знала про тайную любовь названой сестрёнки - и расстались навсегда?
- Да!
Сонечка вытерла слёзы рукавом и уткнулась в грудь Асе - он, такой дурак, приревновал меня к Синягину из паралельного курса! И даже слушать не стал ничего!
- Ещё сто раз поругаетесь и помиритесь, не стоит так переживать, моя маленькая. А может ещё встретишь другого, впереди у тебя такая большая жизнь.
- Нет, мы не помиримся, он наговорил мне столько гадостей, я не хочу больше его видеть.
- Если не хочешь с ним общаться, тогда не стоит и плакать.
- Я не о нём плачу, переживаю, что мне придётся бросить учебу.
- С чего это вдруг?
- Асенька, я это... Ребенок у меня будет, беременная я...
- Вот это поворот, - ахнула Ася, об этой стороне своей жизни, Соня ей ничего не говорила - тогда тем более, нужно рассказать маме с папой.
- Не могу - разрыдалась Сонечка, - папа с мамой не поймут меня никогда. Они же совсем другого воспитания люди, дружили с тринадцати лет, держались за ручки, не целовались даже, представляешь. И поженились в двадцать два, и детей родили как положено, через год после свадьбы. Я думала, что и у меня всё будет как у них, один любимый человек на всю жизнь. Предположить не могла, что выберу себе такого козла, который меня обозвал гулящей девкой, когда узнал про беременность.
Слезы лились уже потоком, Соня вытирала их рукавом рубашки, и билась от рыданий.
- Хочешь, я поговорю с твоими родителями, они у тебя славные люди, и всё поймут правильно.
- Вряд ли - Соня покачала головой разочарованно - они святоши, которые и сами не грешили, и мне грех простить не смогут. Я же в их понимании буду падшей женщиной, ты даже не представляешь, какой это удар для них.
К разговору с Колей и Олей, она подготовилась основательно, обдумала как скажет о беременности Сони, и как будет успокаивать возмущенных родителей. Была готова к любому повороту событий, решила в крайнем случае надавить на них, и даже прикрикнуть в конце концов.
Не выгонят же они на улицу родную дочь, даже если она совершила такой страшный, в их понимании, поступок.
Но всё пошло совершенно не так, как думала Ася, Оля с Колей переглянулись, услышав новость, и окаменели лицом. Они лишь смотрели друг на друга и молчали, словно у них отсохли языки. Побледнели как мел, у обоих затряслись руки, и от увиденного Асе стало страшно.
Неужели они не поймут и не помогут дочери, неужели для них так важно быть непогрешимыми в глазах других.
И чем дальше Ася пыталась до них достучаться, обьясняя что Сонечка нужна поддержка, тем отстраненнее становились лица родителей.
- Перестаньте уже думать о приличиях - не выдержала и взорвалась в негодовании Ася - вам нужно поддержать дочь! Если вы всем рассказываете, что девять лет до свадьбы ходили за ручку держась и не целовались, это ваше дело! Не нужно требовать чистоты и святости от других! Да, Сонечка ошиблась, это может быть с кем угодно, и даже с вами могло случиться!
Оля закрыла лицо руками, и завыла тоненьким голоском, а Коля кинулся успокаивать жену, забыв обо всём.
- Я была о вас лучшего мнения - Ася была поражена поведением своих друзей, - а вы оказывается, такие твари!
Опомнились раздавленные известием о беременности дочери, родители Сонечки, только когда за Асей захлопнулась дверь.
- Господи, мне кажется, что мы делаем одну глупость за другой - Коля рванул в подъезд вслед за Асей, но услышал лишь звук закрывающихся дверей лифта.
- Не могу я больше так - Оля сползла на пол, и легла уткнувшись лицом в стертый ногами, старый палас - и сказать детям сейчас про Асю я тоже не могу. Мы с тобой столько лет врали им, чтобы прикрыть свой грех, что теперь не можем из лжи выбраться.
- Если промолчим, ещё глубже завязнем - Коля снова и снова набирал номера телефонов Сонечки и Аси, но никто с ним разговаривать не спешил.
- Умойся и оденься, поедем к Асе, они наверное там - Николай помог жене подняться и бережно повёл в ванную - что будет, то и будет, нет смысла больше молчать.
Ася встретила их холодно, и с порога предупредила, что они с Ильёй, Сонечку в обиду не дадут.
- А мы и не собираемся обижать - Николай аккуратно вывел вперёд жену, которая пряталась за его спиной - нам ли судить других, когда сами по уши в грехах.
- Неужели - удивилась Ася, с раздражением оглядывая их - а мне казалось, что с вас только иконы писать, и в красный угол их ставить. Вы же у нас никогда не грешили, может и дети у вас рождены непорочным зачатием, но никто об этом не знает.
- Давай поговорим, Ася - Николай умоляюще сложил руки на груди - мы Сонечку словом не обидим, ни то что делом. Нам нужно обсудить совсем другое с тобой, и тогда ты может поймёшь нас.
- Ну что же, проходите, не чужие люди, нам не о чём ругаться - тревога за Сонечку стала отпускать, и Ася выдохнула и успокоилась.
- Помнишь, вы говорили, что нашли жестяную банку под лестницей - спросил Коля, когда все сели за стол - и там были остатки истлевшей бумаги? Я думаю, что это было твоё свидетельство о рождении, настоящее, его баба Вера спрятала.
- Что значит, настоящее - Ася посмотрела с тревогой на Николая, - а то, что у меня хранится, не настоящее?
Оля, так и не поднявшая глаза с пола, опустила голову ещё ниже и почти исчезла под столом, но этого никто не заметил.
- На том, что у тебя хранится, есть данные отца?
Николай вытер горячий пот со лба, он заливал глаза, разъедая их и вызывая слезы:
- Кто у тебя записан отцом в свидетельстве?
- Нет там ничьих данных - Ася пожала плечами, похоже, не понимая, к чему клонит Коля - мама никогда не говорила мне о нем, а я не спрашивала.
- Там должны быть мои данные, я твой отец, Ася - Коля выдохнул мучившие его слова и выпрямил плечи, будто сбросил груз.
- Как это ты - вступил в разговор Илья, удивленно тараща глаза - ты же это, мальчишкой совсем тогда был. У тебя что, роман был, с мамой Аси?
- Не с ней - разозлился сам на себя и непонятливого Илью Коля - с Олей!
Он вытянул из-под стола жену, которая почти скрылась под скатертью: - это она мама Аси!
И облегченно выдохнул воздух из лёгких, и попытался остановить горячий водопад со лба салфеткой.
- Вот такие дела, ребятки! Хотите, казните, хотите, прощайте, но нам так страшно было говорить вам правду, вот мы и молчали.
- А я догадывался, тут что-то нечисто - улыбнулся Илья - не зря же бабушка приходила, явно хотела о чем-то сказать.
- Молчи!
Ася подскочила на месте, топнула ногой, и зачем-то переставила на столе вазу:
- Уходите! Не хочу ничего знать о вас, у меня мама только одна! А вы мне никто, и я не верю никому из вас! Выгони их, Илюша, пусть уходят немедленно!
Смахнув со стола чашки, она убежала в спальню, где закрылась и расплакалась навзрыд, слишком много всего накопилось в сердце, за последнее время.
Она долго ждала этого разговора, страшась услышать правду, часто заглядывала в глаза Оли, но та все время отводила взгляд. А Николай явно избегал оставаться с ней в одиночестве, стараясь проводить как можно больше времени с Ильёй, и с сыновьями.
Эти святоши стыдились своего прошлого, им было неприятно, что есть Ася, живое напоминание об их постыдном поступке.
Первый раз вымывая полы в бабушкином доме, она вспомнила, как ей, ещё тогда маленькой, баба Вера показала тайник на полу. Отодвинула доску в углу и сказала, что там ее будет ждать очень важное письмо, только сперва Ася должна вырасти.
Дощечка сама ушла в сторону, как только Ася коснулась ее мокрой тряпкой и она увидела, покрытый пылью тряпичный узелок. Там были маленькая распашонка, вышитый цветочками чепчик, видимо, первая одежда Аси, и письмо.
На бумаге корявыми буквами было нацарапано несколько строчек, о том, кто ее родители. И что настоящее свидетельство о рождении, под ступенькой в подвале.
Тогда Асе показалось, что на неё рухнул потолок, она долго просидела оглушенная новостью. Илья возился в саду, соседи, теперь уже ее биологические родители весело смеялись, переговариваясь с ним, их голоса доносились до Аси, словно из другого мира. В том мире было замечательно, там не было предательства, никто не врал и не притворялся добрым и честным.
И с того самого дня, Ася жила в мучениях, пытаясь соединить эти два мира в одно, целое.
Она никому ничего не рассказала, ей было стыдно за родителей, и за себя, что она такая ненужная, выброшенная из их семьи.
Они избавились от нее, и молчали столько лет, и сейчас ведут себя, как будто ничего не случилось, значит и ей не стоит поднимать этот вопрос.
"Если бы раньше сказали" - всхлипывала она в грудь мужу, как будто это могло что-то изменить - "предатели, трусы!"
Илья молчал, он не знал, что говорить в таких случаях, ему было жалко и жену, и Колю с Олей. Они ушли, забрав с собой Сонечку, им предстоял тяжёлый разговор с сыновьями, от которых не ждали ничего хорошего, в свой адрес.
"Дом в деревне, придется продать", сказала Ася, выплакав все слезы, "я не хочу больше с ними общаться."
Она была настроена так решительно, что Илья не стал с ней спорить, хотя успел привыкнуть к выходным в деревне.
Неделя прошла в тягостном молчании, обе семьи закрылись друг от друга, не звонили и не появлялись.
Ася злилась, рвала и метала, проклиная тех, кто когда-то предал ее, не вспоминал столько лет. А потом, по каким-то своим прихотям, они лишили ее мамы, самого дорогого и любимого человека, осквернив память. Назвали Ирину, не родной Асе, разорвали на части душу, растоптали всё лучшее, что было в жизни.
"Не прощу никого и никогда!"
Всхлипнула Ася, и открыла дверь на звонок, который прозвучал рано утром. Спросонья она не стала спрашивать, кому не спится в такое время, а повернула ручку.
Они пришли все вместе, стояли виновато потупив глаза, будто вот так, впятером, оставили ее в роддоме тридцать лет назад.
И ждали обвинений в свой адрес, готовые принять любую кару за то, что жили без неё.
"Вы... Вы..."
Ася задыхалась от слёз, и никак не могла высказать наболевшее за неделю:
- Вы почему не приходили так долго, я же ждала! Я переживала, а вы... Вы такие...
Они топтались возле двери, не понимая, что им делать дальше, испуганно переглядываясь.
- Вы... Вы... Заходите уже быстрее, чего стоите, как чужие! Сколько вас можно уговаривать!