Правдива шутка, значит, не смешна.
Читайте, только осторожно - диафрагму не потяните от смеха.
Салливан
Однажды британский композитор Артур Салливан возвращался домой после бурной вечеринки. Дойдя до начала улицы, он вдруг понял, что не в состоянии найти своё жилище в ряду одинаковых домов с террасами. И каково было решение проблемы? Он просто шёл и пинал металлические скребки для обуви, установленные перед каждым крыльцом, пока один из них не издал знакомую ноту.
- Ми-бемоль ... вот и всё, - пробурчал композитор себе под нос и уверенно вошёл в собственный дом.
Сарасате
На закате карьеры композитора и скрипача Пабло де Сарасате посетил известный музыкальный критик, провозгласивший его гением. Чуть позже Сарасате прокомментировал:
- В течение тридцати семи лет я репетировал по четырнадцать часов в день, и теперь они называют меня гением!
Сати
В 1896 году Клод Дебюсси оркестровал фортепианные "Гимнопедии" Эрика Сати и включил их в концерт симфонической музыки. Рассказывают, что Сати сам пробовал сыграть свои пьесы в присутствии композитора, но сделал это так неуклюже и бездарно, что о качестве музыки говорить не приходилось. Тогда за фортепиано сел Дебюсси, со словами: "Позвольте, я дам Вам услышать собственную музыку".
Сен-Санс
Как-то раз композитор был приглашен на обед к близким друзьям. Он опаздывал, но все его терпеливо ждали. Наконец отчаянно проголодавшиеся гости попросили хозяйку приступить к обеду. Все сели за стол. Приезжает Сен-Санс. Желая заслужить прощение, он решает прибегнуть к шутке: надевает чепец горничной, садится верхом на щётку, открывает дверь в столовую и принимается скакать галопом вокруг стола, распевая во все горло: "Хей-хо! Хей-хо-хо"! из "Валькирий" Вагнера. Перепуганные гости разбегаются. Тогда Сен-Санс останавливается перед хозяйкой дома и к своему ужасу замечает, что он ошибся этажом.
В Вене слушалось судебное дело двух композиторов. Один обвинял другого в том, что тот украл у него мелодию. В качестве эксперта пригласили приехавшего туда ненадолго Камиля Сен-Санса. Когда композитор ознакомился с обеими партитурами, судья спросил:
- Итак, господин эксперт, кто же все-таки оказался потерпевшим?
- Жак Оффенбах, - ответил Сен-Санс.
Однажды Сен-Сансу пришлось дирижировать в Лионе концертом, составленном из собственных сочинений. После нескольких репетиций композитор убедился, что почти никто из музыкантов не посещает их аккуратно: одному нужно было играть на балу, другому представлялось более выгодным работа в театре.
Лишь один литаврист являлся пунктуально и репетировал очень прилежно. Когда закончилась последняя репетиция, Сен-Санс подошёл к нему, пожал руку и поблагодарил за усердие. К удивлению композитора, музыкант сильно смутился:
- Не за что меня благодарить, маэстро. Я получил огромное удовольствие на ваших репетициях, но … на концерте за меня будет играть другой. У меня на этот вечер уже запланирован бал.
Сибелиус
Однажды Ян Сибелиус утешал молодого музыканта после неудачного концерта. - Запомни, сынок, - сказал он, похлопывая парня по плечу, - в мире нет ни одного города, где был бы установлен памятник музыкальному критику.
Стравинский
В 1962 году восьмидесятилетний композитор приехал в СССР. В течение многих лет советская пресса награждала его язвительными эпитетами и ярлыками, называя то "лакеем американского империализма", то "прислужником католической церкви". При встрече с одним из авторов этих определений - Б.М. Ярустовским - композитор протянул в знак приветствия не руку, а свою трость. Смущённый "музыковед" был вынужден её пожать, показав тем самым, кто здесь настоящий лакей.
- Почему так, - задавался вопросом Стравинский, - всякий раз, когда я слышу музыку, которая мне не нравится, это всегда оказывается Вилла-Лобос.
Однажды правительство США устроило в честь Стравинского обед в Белом доме. Присутствовал на нём и президент Джон Кеннеди. Стравинский задумал затащить его в укромный уголок и поинтересоваться, как можно избежать уплаты некоторых налогов. Однако планам помешали его любимые виски, он быстро напился и с большим позором был рано отправлен домой.
Когда Кеннеди убили, Стравинский отправил его вдове телеграмму с соболезнованиями, но только поздно вечером, чтобы воспользоваться дешёвым ночным тарифом.
На премьере балета "Жар-птица" произошёл комический инцидент. По замыслу Сергея Дягилева, через сцену должна была проследовать процессия лошадей. - Бедные животные вышли, как предполагалось, по очереди, - вспоминал Стравинский, - но начали ржать и приплясывать, а одна из них выказала себя скорее критиком, нежели актёром, оставив дурно пахнущую визитную карточку. В публике раздался смех, и Дягилев решил не рисковать на последующих спектаклях.
Однажды Стравинский, находясь в Италии, зашёл в антикварную лавку.
- Сколько стоит эта ваза? - обратился он к хозяину.
- Шесть тысяч лир, - ответил хозяин, - Но вам, высокоуважаемый маэстро, я готов её за четыре тысячи. Только потому, что это вы.
Польщённый композитор заплатил деньги и подумал:
- А всё же не плохо быть знаменитым.
- Куда прикажете доставить вазу?
- В отель "Националь".
- А кому?
В 1950-х годах организаторы Венецианского кинофестиваля заказали Игорю Стравинскому оригинальное сочинение. Когда пьеса была представлена, её продолжительность - всего пятнадцать минут - была признана неудовлетворительной. Композитор остался невозмутимым:
- Ну ... тогда сыграйте её ещё раз.
В 1944 году Стравинский написал для бродвейского шоу Билли Роуза пятнадцатиминутный балет "Семь живых искусств". Когда импресарио услышал первую версию партитуры, он сразу же телеграфировал композитору:
"Ваша музыка имеет большой успех. Но если вы разрешите Роберту Расселу Беннетту ретушировать вашу оркестровку, это может стать сенсационным успехом".
Стравинский ответил: "Доволен большим успехом".
Однажды Стравинского спросили, почему он берёт такую высокую плату за свою музыку, композитор ответил:
- Я делаю это от имени своих братьев, Шуберта и Моцарта, умерших в нищете.
Когда в начале 60-х годов прошлого века Стравинский прилетел в Советский Союз, его ожидала восторженная встреча. Композитору предстояло дать авторские концерты в Москве и Ленинграде. Перед началом репетиции с оркестром Московской филармонии Стравинский обратился к музыкантам с краткой речью:
- По записям, которые я прослушал перед приездом сюда, мне известно, что русские оркестры плохо держат ритм. Однако, - тут он внимательно оглядел оркестрантов, - поскольку среди вас я вижу мало русских лиц, надежда сохраняется. Итак, приступим!
Когда Стравинскому было высказано предположение, что "Кармина Бурана" Карла Орфа представляет собой одну из форм неоклассицизма, композитор усмехнулся:
- Неоклассицизм? Это Нео-неандерталец!
На аукционе в Лондоне продавали с молотка первое издание одного из ранних балетов Игоря Стравинского. Желающих приобрести редкий экземпляр было много, но один из присутствующих - какой-то старый седой господин - всё время набавлял цену. В итоге, партитура досталась ему за три тысячи фунтов стерлингов. Репортёры окружили таинственного покупателя.
- Игорь Стравинский, - отрекомендовался он журналистам и добавил:
Я никогда не представлял себе, что за свою партитуру придётся заплатить вдвое больше того, что когда-то в молодости я получил за весь балет!
Стравинский очень любил деньги и буквально преклонялся перед ними, а налоги приводили его в бешенство. От одной только мысли, что кто-то может отнять его кровные, он приходил в бешенство.
Экономил композитор, где только можно. Например, если он замечал, что марка на полученном письме не проштемпелевана, он обязательно её отклеивал и использовал снова. Таким образом Стравинский испортил несколько писем от известных людей, ценность которых была бы в тысячу раз больше, чем марки.
Другой страстью композитора был алкоголь, особенно виски. Как он сам говорил: "Называйте меня Стрависки!"
Неприятие Игорем Стравинским и Арнольдом Шёнбергом музыкально-эстетических позиций друг друга доходило порой до язвительных недвусмысленных пассажей в адрес оппонента, причём наиболее наступательную позицию занимал Шёнберг (в "Трёх сатирах для хора" он даже позволил себе откровенно высмеять "маленького Модернского" - Стравинский был мал ростом, хотя и выше самого Шёнберга).
Стравинский, со своей стороны, называл Шёнберга "модернистски припудренным Брамсом".
Эта история произошла с композитором в Барселоне, куда он прибыл чтобы дирижировать тремя концертами на фестивале, посвященном его творчеству.
- По приезде в город, - рассказывал композитор, - меня ожидал приятный сюрприз, который я никогда не забуду. Среди людей, встретивших меня на вокзале, находился маленький пресимпатичный журналист. Когда он меня интервьюировал, ему захотелось чем-нибудь мне польстить, и он сказал: "Барселона ждет Вас с нетерпением. Ах, если бы Вы знали, как здесь любят Вашу "Шехерезаду" и Ваши пляски из "Князя Игоря"!
У меня не хватило мужества его разочаровать.
Чайковский
Родственники Петра Ильича были чрезвычайно огорчены тем, что молодой человек оказался совершенно не способным к службе и, покинув Министерство юстиции, поступил в Петербургскую консерваторию. Дядя будущего композитора возмущённо отчитал "оболтуса" Петю:
- Ах, Петя, Петя, какой позор! Променял юриспруденцию на дудку!
Как-то раз художника Ефима Волкова спросили, как он начинал свою карьеру. Волков раздражённо ответил, что для хлеба насущного ему пришлось служить в департаменте, причём одному за двоих. Рядом с ним протирал штаны один свистун, который ничего не умел, ничего не хотел, а только сидел и насвистывал целыми днями ...
- Наверно, этот свистун плохо кончил?
- Да уж конечно! Входящие данные он не записывал, исходящие бумаги не отмечал-с ...
При сокращении вакансий нас первыми со службы выгнали. Он поступил в консерваторию, а я стал художником, - со вздохом закончил рассказчик.
- А фамилия его была Чайковский.