Крематорий работал. От одной из печей исходил жар, который готов был сожрать предложенную ему жертву. Его жерло было открыто. Носилки выдвинуты. Все это выглядело как жадная огненная пасть.
Но не на печь смотрела девушка. Она смотрела на тех, кто был в крематории. Крепких мужчин она прекрасно знала. Они часто тренировались днем. Инфинити уже сказали, что это небольшая часть убойного отряда Генесиса. Если тому нужно было с кем-то грубо поговорить, он отправлял этих ребят.
И вот эти ребята притянули сюда того, с кем будут грубо говорить.
На полу на коленях сидела эта женщина. Руки ее были скованны наручниками за спиной. Она очень низко склонилась, казалось, плакала. Волосы ее были растрепаны. И, когда она подняла голову, Инфинити увидела, что рот ее завязан кляпом, а сама она избита.
- Это крыса. – сказал Генесис. – Та, что клялась в верности, а после предала. Близко была. Всегда рядом крутилась. Никто уже и не обращал на нее внимание. И так глупо попалась. Ума не хватило промолчать.
Инфинити смотрела то на эту женщину, то на Генесиса.
Эта женщина тоже переводила свой испуганный взгляд с Генесиса на Инфинити. Она пыталась что-то сказать, но кляп не давал, раздавалось только мычание. После она зарыдала. Слезы катились по ее лицу. От туши уже были черные полоски под глазами.
- Её уже допросили. – сказал Генесис. – И путь ее окончен.
Он смотрел на Инфинити. Все теперь смотрели на нее.
- И ты окончишь ее путь. – сказал Генесис.
- Что? – шепотом спросила Инфинити. – Нет. Нет!
Генесис улыбнулся. Подошел ближе к ней, а после начал говорить, и ходить вокруг Инфинити, словно хищник, охраняющий добычу.
- Конечно же, ты отказываешься. Кошка, которая выпускает коготки. Но не пускает коготки в ход. Ведь всегда есть рядом тот, кто защитит кошку. Даже если она уже выпустила коготки. – сказал он. – Но пора научится ими пользоваться. Иначе твои девять жизней очень быстро закончатся. Одна жизнь уже пропала. Ты уже должна была оказаться в этих печах. Но ты еще жива. Осталось восемь. Шансов выжить у тебя больше.
Инфинити смотрела на него с нескрываемым ужасом и недоумением. Она посмотрела на печи. Да, так хотела посмотреть на это место, которое должно было стать ее последним пристанищем. Мечты иногда сбываются...
- А вот она своей единственной жизнью бездарно распорядилась. - продолжил говорить Генесис, указав на закованную в наручники женщину. - И без того не представляла ничего ценного, так еще и предала. И вариантов тут только два. Она живая отправится в печь. И поверь, ты будешь тут, и услышишь все, что она будет кричать, и почувствуешь на себе, как она будет страдать. Перед тем, как ее запихнут в горящую печь кляп с нее снимут. Или ты будешь милостлива и закончишь ее страдания одним выстрелом.
Он остановился прямо напротив Инфинити, и она больше не видела эту женщину. Он дотронулся до ее лица, до ее щеки. Нежно, осторожно, отвлекая на мгновения от того ужаса, в котором сейчас находилась Инфинити.
- Ты уже дошла до того, как Иешуа говорит о том, что самым страшным пороком считает трусость? – спросил он Инфинити.
Девушка кивнула.
- Твоя трусость, страх, обречет ее на неимоверные страдания. – сказал он, отступая в сторону. – Будь смелой, облегчи ее участь.
Инфинити понимала, что все это не шутки и не игры. Все на самом деле. Больше нет ни одного шанса сбежать. Больше не будет все как прежде. Уже все не так как было раньше.
Девушка готова была кричать от отчаянья, от страха.
«Филин» в руках стал невероятно тяжелым и обжигал руки. Хотелось его выбросить в ту самую раскаленную печь. Но пальцы сжимали рукоять пистолета крепко, не отпускали.
Инфинити посмотрела на Генесиса. Ледяное спокойствие. Для него все происходящее не ново. Он ждал, что решит она. И Инфинити не сомневалась в том, что все сделает так, как сказал. В его взгляде не было ни жалости, ни сочувствия, ни сожаления.
После Инфинити посмотрела на эту женщину. В ее глазах был не только ужас, но и мольба.
Словно в дурном сне, Инфинити сняла пистолет с предохранителя. Каждый звук, щелчок пистолета отзывался болезненным тупым звуков в мозгу. Она подняла руку, прицелилась. Палец коснулся холодного курка. Инфинити провела по нему пальцем, словно погладила. Нажала на него. Она слышала хлопок, слышала как гильза с холодным звоном упала на бетонный пол отскочила от него и упала вновь, откатившись холодным звоном в сторону.
Слышала как упала эта женщина. Ни писка, ни крика, ничего. просто упала, как мешок на пол, окрашивая его в алый цвет.
Инфинити смотрела уже в стену, что была за этой женщиной, когда та сидела на коленях. Тяжело дышала и, казалось, не могла пошевелиться.
Холодная рука Генесиса осторожно и мягко дотронулась до нее, он забрал у нее пистолет. Опустил ее руку.
- Приберите тут. – сказал он своим людям.
И, обняв Инфинити за плечи, вывел из крематория.
Она шла туда, куда он ее вел. Словно безмолвная бесчувственная кукла. Она словно не видела дороги, но понимала, куда ее ведут. Поднялись на лифте, после он отвел ее в комнату, усадил на кровать.
Инфинити скрутилась на кровати, обняла себя за плечи.
Как бы ей хотелось сейчас потерять память, забыть о том, что произошло. Забыть о том, что она сделала.
Она почувствовала, как до ее плеча кто-то дотронулся.
- Ничего. Это пройдет. – услышала она мягкий голос Генесиса – Сразу всегда так… Если ты нормальный человек.
- Я ненавижу тебя. – прошептала она. – А себя еще больше…
И она заплакала. Он обнял ее, гладил по голове, по спине.
- Ничего. Это продет. И все будет хорошо. Ты поплачь. Не стесняйся своих слез. Выплачь весь этот страх и ужас. Пусть он уйдет со слезами. И после слез придет облегчение.
Инфинити плакала, прижимаясь к его холодному телу. Она не хотела остаться одной сейчас. Сквозь слезы она слушала его мягкий голос, который шептал ей что-то и окутывал ее, словно одеяло. Незаметно она уснула.
Генесис не стал никуда уходить. Так и сидел, держа ее в объятьях, видя, что она еще вздрагивает во сне. Только когда она крепко уснула, накрыл ее одеялом. Но остался рядом. Ведь испуганный котенок мог проснуться ночью в полном одиночестве. И что знает, что придет в его голову.
В ту ночь я переступила грань. Теперь мне некуда было бежать. Теперь я не могла убежать. Я была связана тем, что сделала. И мне нужно было с этим жить. Я понимала, что жить с этим одна я не смогу. Не смогу просто стать прежней, сделать вид, что ничего не случилось. Тогда, нажав на курок, я словно убила в себе беззаботность.
С этого момента я знала, что любое слово и любое действие имеет последствия. Ужасные последствия. Моя жизнь теперь была на дороге, окруженной тьмой неизвестности, тьмой моей души.