Если кто не знает, то слово Пасха с древнееврейского означает «избавление». Нет, конечно, в христианском мировоззрении Пасха - это Воскресение Христово. А вот, в личном восприятии Бога, Пасха приобретает особый смысл. У каждого из нас, когда-то свершается избавление от ненужного, наносного, нелепого. У каждого человека Пасха наступает в своё время, как красиво звучит это по церковнославянски - во благовремении, то есть, в нужное время и в нужном месте, приходит необходимое «избавление».
Я не буду повествовать о своём духовном перерождении и отказе от каких-то грехов. Слишком все это лично и сокровенно. Но об изменении,своего внешнего восприятия мира и окружающих, Самого Бога, благодаря празднику Пасхи, я, с удовольствием, расскажу. Вернее, благодаря подготовке к празднику.
Было это дело в далеком уже 1999 году. Я ещё послушник, сторож-кочегар, а по совместительству, алтарник Троицкой церкви (та, что на горе, на кладбище) города Красноярска. Идут последние дни Великого Поста. Впереди Страстная Седмица. До Пасхи- Светлого Христова Воскресения остаются считанные дни. В храме все готовится к главному событию в жизни любого христианина. Моются стены, начищается церковная утварь и подсвечники. Работа кипит ключом.
Я, будучи ещё школьником, когда-то, вместе с другом моим, тоже, Димкой пропадал на скалах знаменитого заповедника «Столбы». Для каждого красноярца- это значимое место. Река Лалетина, кордон, Первый и Второй Столбы, скала Дед, скала Перья. Там, «дикарем» я постигал азы скалолазания. И, хоть, я и не стал знатным спортсменом или «аборигеном- столбистом», это увлечение меня многому научило. Во-первых, я стал меньше бояться высоты, а, во-вторых, занятие скалолазанием, пусть и на дилетантском уровне, научило меня определенной выверенности и размеренности. Движение по гладкой скале без страховки, подразумевает под собой отсутствие поспешности. Нет, сейчас-то, я, конечно, понимаю, что не нужно «искушать Господа-Бога своего». Но тогда «был я весел, был я молод»!
Так вот, пройдя такую своеобразную школу, я сам вызвался взобраться по строительным лесам и помыть купол храма от копоти. Было нас таких смелых, то ли двое, то ли трое. Поставили леса, подняли воду в ведрах, вооружились щетками, тряпками и моющими средствами. И, как говорится: «С Богом»! Приступили, помолясь.
Мне достался кусок купола, недалеко от иконы-фрески на стене, которая изображала Воскресение Христово.
Глянув вниз, несмотря на определенную привычку к высоте, руки и ноги, все же стали ватными. Ещё подумалось, что было бы нелепо рухнуть вниз, в храме. Но, посмотрев в глаза Спасителя на фреске, я дерзко подумал: «А что, не можешь справиться без меня? Тебе-то, небось, ничего не стоило стены и купол помыть? Значит, не такой ты и всесильный, раз услугами моими пользуешься»! Я не скажу, что я был к этому времени неверующим. Просто сомнений во мне было и всяких «дум казака Панаса», выше крыше. Не знаю, как у кого, а мое становление, как христианина проходило не очень, этак, легко. Меня Господь постоянно «мордочкой моей тыкал», чтоб я не возносился. Но, видно советское прошлое, все же, давало о себе знать. Я постоянно задирал нос, а заодно, задирал и Бога!
Короче стою на лесах, мою, и слышу, как между собой мои «братья- мойщики-верхолазы» переговариваются. Говорят, что , вниз надо слезать и леса переставлять, потому что до одного места на куполе, ну никак не достать. А я и заявляю, чего, мол, боитесь? Сейчас я все сам сделаю. И такая меня гордость за себя взяла, что я о всякой осторожности, совсем позабыл. Переставляю я доску на лесах, упираю ее в стенку, проверяю на устойчивость и пошёл по ней. Стою, мою и жутко собой горжусь. Делаю ещё полшажочка и чувствую, как доска соскальзывает со стены и уходит у меня из под ног. А внизу - метров 15, а то и 20 и бетонный пол. Перед глазами вся жизнь от рождения и до сей минуты, как первоклассник на перемене, пронеслась. Ору я вслух не помню что.
А про себя, почему-то ни что иное, а «Христос Воскресе»! И чудится мне, то ли от страха, то ли от избытка адреналина и ещё не знаю чего, как будто мне кто-то отвечает: «Воистину Воскресе»! Краем глаза вижу веревку, обыкновенную непрочную бельевую верёвку, на которой мы воду наверх поднимали и рукой хватаюсь за неё. Всем своим существом понимая, что она меня не выдержит.
Далее, как в замедленном кино. Ору, про себя молюсь, рукой хватаюсь, по сути, за ниточку и, вдруг.
Вдруг, чувствую, что эта веревочка стала как твёрдый канат. Откуда-то взялись силы, как будто кто-то меня под мышки подхватил, и я за мгновение оказываюсь в безопасном месте, крепко цепляясь за стойку лесов. Слез я тогда, упал на колени. Нет, не стал тут же истово креститься и молиться, а поцеловал пол храма, а про себя сказал: «Понял, Господи, прости»!
Вот так, незадолго до самой Пасхи, произошло мое личное «избавление». И от телесной смерти, и от желания перед людьми и, тем более, перед Богом «выпендриваться».
