Жена студента издалека была очень милой, в цветастом платье с белоснежным воротничком. Она подошла и посмотрела на своего мужа-студента с легким отвращением, пока он поднимался. А потом взглянула на меня.
Виктор оказался не таким уж высоким, просто с очень тощими и длинными конечностями. Я усмехнулась. Виктор и Виктория. Как же зовут жену?
— Ну что у вас тут происходит? Витя. Мы опаздываем на коллоквиум, ты куда опять вляпался! – с видом учительницы, взирающей на упавшего двоечника, который явно станет дворником, девушка подтолкнула носатенького к выходу и принялась обуваться. – Витя, ты взял моё пальто? Где оно? Забыл? Иди за ним быстро! И ключом дверь не забудь закрыть.
Разговаривала она с мужем довольно пискливо, а вид был такой, будто она его презирает не только за пальто.
— Меня зовут Виктория, – повторила я, заметив, как студент снова чуть не упал, глядя на мою ночнушку квадратными глазами.
Ноль внимания от жены и капающие слюни от потерпевшего были явно неспроста. Я быстро опомнилась, спряталась за дверь, высунув только голову.
— Вы студенты?
— Да, – протирая слегка запотевшие очки, ответил Виктор, – Мы студенты четвертого курса. Меня зовут Виктор.
— Витя!!!
— Что, Кать? А-а-а… носки разные?
— Пальто! Коллоквиум! Дверь закрыть!
— А какой у вас институт? – полюбопытствовала я томным голосом у Вити, очень уж захотелось его немного подбодрить.
— У нас?? У нас пединститут! Мы уже … в школе имеем право работать…
— А работаете?
— Не работает он! Витя, быстро!
— Я хотел, но…
— Ты не будешь работать, пока я не скажу, где! – запищала Катя и резко обратилась ко мне, – Сейчас вернётся Жанна Анатольевна и устроит вам за торшер! Витя, идём.
— Я сейчас! Сейчас всё подниму, он не разбился. – засуетился Виктор.
— А Софья Ильинична где? – ошарашено спросила я.
— Она спит. Витя!!! — снова запищала Катя, а я подумала, что София спать при таком писке не может. Да и торшер грохнул прилично. Может, ей плохо? Стоит волноваться?
Витя начал поднимать торшер, еще раз его плюхнул, помял абажур и принялся старательно выправлять.
Я решила, что студент один не справится. Взяла Ванечкин подарок – халат, накинула его и вышла, чтобы помочь, ожидая, что Катя опять запищит.
— Иди, собирайся, вы торопитесь,– мягким голосом скомандовала я и отняла у него абажур. – В субботу ничего не планируйте, у нас планируется генеральная уборка. Жанна приказала устроить субботник. Иначе выселит вас в тайную комнату к клопам и крысам.
— Да? – явно обрадовался Витя, снова протирая очки и вспотев, – Виктория, вы хотите сказать... О... о-о-о…
Витя побледнел.
Да, после встречи с Иваном у меня расцвело лицо, налились щеки, опухли мои тонкие губы, загорелись глаза. А еще была весьма тонкая талия, аккуратные, приятные на вид прелести, и фигура песочные часики, которые я не кутала в пёстрый цветастый наряд с белым строгим воротничком.
И так Виктор обрадовался, что не заметил, как жена разулась и предстала перед нами во всей красе.
Такая же бледная, с приоткрытым ртом, тонким носом с лёгкой горбинкой, стремительно серыми глазами и торчащими передними зубами. Я даже принюхиваться побоялась, так как по виду волос было понятно, что мылись они крайне редко. Наверное, не попадали в расписание посещения ванной, которое обозначила для жильцов суровая Жанна.
В принципе, пара вполне смотрелась. Если бы не одно «но». Катя явно презирала Витю, как сестра презирает неказистого прыщавого брата с плохим характером, как мачеха третирует ребенка от бывшей жены, который не устраивает её внешне.
Виктор, повесив нос, побрел в сторону комнаты по коридору. Я заметила, что на его тощем теле болтаются спущенные джинсы, а он их подтягивает, и вежливо спросила жену:
— Голодаете? Он худющий.
— Так, все ясно, – сквозь зубы процедила студентка, оценив меня с ног до головы, – Отхватила мужика следователя, еще и на чужого позарилась?
— А тебе он вообще… нужен?
— А может и не нужен! Даже и наоборот, мешает! – угрожающе добавила девушка и снова принялась обувать ботинки с высокой шнуровкой.
— Это субботник не отменяет, – добавила я и удивленно направилась в ванную комнату.
Пока я мылась и прихорашивалась с ночной смены вернулась Жанна и принялась готовить яичницу на огромной сковородке. Я упрямо отказывалась, но она силой усадила меня на стул и принялась угощать. Не то, чтобы мне не хотелось, просто яичница была с ветчиной, а как я запомнила, ветчина «попахивала». Не хотелось на работе мучиться животом. Но всё же съесть пришлось. Я порадовалась, что с собой в сумочке есть активированный уголь.
В этот момент вспомнила о крупном коте Маркизе и спросила у Жанны, почему в их квартире не живёт кот, она же большая. Пятикомнатная.
— За ним же убирать замучаешься! Везде шерсть, лоток, запах.
Я скромно промолчала, так как шерсть и запах лучше, чем грязь и мусор. Но пока мы не убрались, сложно было её убедить, что Маркиз должен прилететь к нам и стать членом семьи.
Спросила про тощих студентов, хотя Катя была в меру худой. А вот её муж просто шатался, как мне казалось, от голода.
— Да ревность это. Витька нормальный был. Просто ему был объявлен бойкот. Взнос за квартиру пополам, еду каждый покупает себе сам.
— Да с его недостатком веса не до бойкота. А к кому ревновать-то? На него же смотреть грустно, все мысли о дистрофии и её лечении… – растерялась я и попробовала кофе, который Жанна нам налила.
— Горячий? Подлить молока?
— Нет, Жан, спасибо.
— Признаюсь, каждую дневную смену Витька встречал меня после работы, и мы дружно отправлялись в кафе наше для медиков, есть пельмени и вареники. То он меня угощал, то я его. Катька его не ела пельмени, она подрабатывала на кафедре, там и питалась. Он приходил, ел еще и ужин. В кафе он брала две порции, наедался. И вечером еще с ней. И вот она начала вынюхивать. Принюхиваться то есть. Определила запах, потом ушла со своей кафедры и проследила до наших с ним обжирательств. Начала подсчитывать убытки. Он, дурачок, признался бы что раза два поел, так взял и выдал всю правду. Год мы так с ним встречаемся. Катька и все смены подсчитала, прикинь?
— И что, теперь он на хлебе и воде?
— Теперь он ест за минусом пельменей. С него каждый день вычитают и выдают сумму под расписку. Он ест ролтон. Ну я иногда кормлю, когда ночью приходит. А еще она решилась ему отомстить, так как думала, что мы с ним того самого. Заперлась к следователю в рубахе, Ванька так голосил, такие нотации ей прочитал… Я заслушалась. Мамка выла от смеха.
— Какие нотации? – улыбнулась я.
— О вреде прелюбодеяния и о преступлениях на почве семейных неурядиц. Потом дверь стал на ночь запирать, а то иногда забывал. Симпатичная мордаха. И дал же бог людям такую внешность, вот на кой ему ресницы? А мы клеим… – Жанна вяло попыталась отодрать пучок своих ресниц. – Колятся, заразы. Уже пора переделывать. А ты что?
— Что? – смутилась я.
— Чё ресницы не делаешь?
— Я делала, но это же деньги такие. Только к Новому году. И потом они отлетают, а своих как будто нет.
— Это точно. Я как посчитаю, сколько лэшмейкеры зарабатывают, мне прямо за профессию обидно. Ты пашешь, всякую пьянь зашиваешь, обрабатываешь пролежни, инородные тела вытаскиваешь, приём ведешь ни чаю попить ни на горшок сходить, а они … Приклеили пинцетом за пару часов и всё, три-четыре косаря в кармане. Вот ведь… сффера услуг, – прошипела Жанна. – Ты, кстати, не беременна? А то у меня есть знакомая, отличный гинеколог, врач от бога.
— Нет. Но я замуж выйду. Когда разведусь. Но сначала мне надо отработать экстрасенсом и получить премию.
Жанна сглотнула и взяла сигареты.
— А ну рассказывай!
— Мне на работу пора! – ответила я, скромно.
— Ты никуда не пойдёшь! – засверкали кошачьи глаза.
— Жан, нечего тут пока рассказывать. Приеду, расскажу. Я же работаю в очевидце сверхъестественного. Мне нужно быть экстрасенсом в каком-то роде. В понедельник поеду к заказчикам и буду искать полтергейстов. А потом про них писать. Если всё пройдет интересно – премию дадут… Отметим.
— Вик… в понедельник?
— Ага.
— Я больничный возьму! С тобой хочется!
— Как это?? Я не могу! Это работа!
— Месяц аренды в подарок!!!
— Нет, Жанночка. Извини. Не могу.
— Два месяца! Не вынуждай меня угрожать!
— Жан, ну какие два месяца…
— Такие! Два с половиной!
— Я бы с удовольствием…
— Три!!!
— Ладно! – смирилась я, подсчитывая прибыль, – Я сегодня узнаю всё и решим. Возможно… только ты должна меня слушаться!
— Не на ту напала! В смысле – идёт! По рукам!
Я кивнула, поблагодарила за омлет с ветчиной и ринулась радостно переодеваться на работу. День начинался замечательно. Немного жаль было обжору пельменную, который еле дышит от голода, но это поправимо. Сегодня куплю три кило пельменей и приглашу всех на ужин. Перед субботником нужны силы. А Катя может понюхать… Их бы обоих отмыть с шампунем и постричь как Михалыча.
Расстроилась ужасно, даже шмыгнула носом в подъезде, так хотелось узнать что с Михалычем, дружит ли он с Ларисой, как там Раиса Захаровна. Мы не списывались, не созванивались. И тут мне в голову пришла замечательная идея. Песни Давида. Русалочьи! Если вдруг мне придётся выманивать того, кто устроил полтергейст, нужно будет создать свой полтергейст в их доме, чтобы он завозился, забегал, заволновался и выдал себя!
А что? прекрасная мысль! И как хорошо, что она пришла мне в голову! Чудесно-расчудесно!
Я пробежала мимо Ваниной машины так стремительно, что он не успел меня догнать и принялся названивать, когда я уже в метро спускалась.
Он так настаивал, что пришлось подниматься.
– Вика! Ты что! Я же тебе написал сообщение, и записку на холодильник! Я тебя жду… Ровно в девять тридцать.
– Вань, твой холодильник меня не привлёк, а сообщения я не смотрела, завтракала с Жанной. Ванечка!!! Кажется, у меня прекрасный день! И у нас будет премия! А если всё получится – три месяца аренды бес-плат-но!!!
— Вик, ты что?
— Да, так Жанна сказала! Я возьму её с собой на задание и тогда она с нас не будет брать за комнату целых три месяца! Класс??
— Не уверен…
— Посмотрим! Это просто чудо, а не соседка! И я буду спокойна… На тебе остаётся только студентка Катя, которая… Ваня, я всё знаю!
— Вика, – улыбнулся зеленоглазый, – Что ты знаешь, журналистское сокровище…
— А знаю, что она к тебе приставала. Замужняя домашняя тиранка. Бедный Витя…
— А что, ты уже и с Витей познакомилась?
— Я со всеми познакомилась. Профессия обязывает. Это так интересно, работать над собой и контентом… Ваня… Ты был вчера… сказочным! – Я тепло и уютно поцеловала его в щеку, смогла дотянуться.
— О, не напоминай. Я за себя боюсь. Сижу, мечтаю. Как до вечера дотянуть… — Да, опять ушел и понял, что думаю о тебе на автозаправке, — сладким голосом сказал Иван. — Пока бензин льётся, стою и думаю… Меня это здорово завело…
— А потом поехал меня ждать? Тебя не уволят, Ванечка? — недоверчиво улыбнулась я.
— Да я и сам понимаю, что веду себя, как чорт знает кто. Знаешь, а мужики радостно прикрывают. Спрашивают какая ты, как там… с внешностью… Что особенное…
— А ты что сказал?
— Я сказал, что ты просто… ум отнимаешь. И у тебя глаза такого странного цвета…
— У меня?? Кто бы говорил!
— Такие они серые, но не совсем… Вика… Ты мне адрес скажи, куда едешь. Всё скажи, ладно?
— Ладно, — привычно пообещала я и задумалась.
Что у меня с глазами необычного? Они совсем серые. Вот ноги у меня необычные, пальцы на ногах длинные. Нос достался хороший, мне самой он нравится. А глаза…
— Ваня, скажи, как ты думаешь, я похожа на человека, который может быть похож на экстрасенса? Может, родинку над губой нарисовать?
Иван рассмеялся и припарковался возле редакции. Стоянка там была запрещена, поэтому я быстро поцеловала его и отправилась получать спецзадание.
В редакции, примеряя парик с челкой и огромные золотые серьги в виде изогнутых пластин в комплекте с колье, я промямлила про родинку.
Мне всегда хотелось что-то особенное во внешности иметь.
Жук Никаноров сразу сообщил, что готов мне прилепить лохматую родинку в пол лица, такая точно сойдёт. Кто-то посоветовал прилепить бородавку.
Хохот быстро прекратился, когда вошла главная редактор. Её все побаивались. Она неизменно жестким голосом спросила:
— Что здесь происходит? Почему лента пустая??
И посмотрела прямо на меня. Покачала отрицательно головой.
Тогда мне повязали на голову синий, как платье, платок и повесили шары вместо сережек. Я стала похожа на уборщицу - так сказала Мира Цыганкова.
— Нет, так не пойдёт. Чего-то не хватает. — процедила директриса и главный редактор.
— Чего, Есения?
— Сдвинутых бровей и длинного носа. Не пойдёт. Примерьте рыжий парик. …Нет, не пойдёт. Вы смотрели битву сильнейших? Наглости не хватает. Упёртости. Коварства. Но снимает и пишет она достойно… Кто еще кандидат? Пусть едут двое, и оператор в машине. Наготове.
— А можно нас будет …двое? — пролепетала я, не услышав от волнения, что со мной и так напарника пошлют, — Подруга еще хочет мне помочь. Она опытный врач. У неё большой опыт общения с пациентами, очень наглая.
— Коварная? — спросил Федор Ильич, украдкой подмигивая.
— Я думаю, да.
— А подругу не Иван Дмитриевич зовут? — еще ехидней поддел меня Федор.
— Нет. Её зовут Жанна.
— Разрешаю! — сказала главный редактор, — Сама с ней премией поделишься, если справитесь.
«Вот! — радостно подумала я, — Значит, будет премия! Ура! А если бы из редакции со мной послали кого – нам бы обоим не дали!»
Мне выдали тёмно-синее длинное платье, колье, браслеты и серьги, рамку для определения источника непонятно чего. Я ходила по офису и тренировалась использовать рамку в сползающем на бок парике, потом уселась готовить вступительную речь и получила контакты, характеристики, вид здания, входы и выходы с подробным планом. А так же Федор сунул мне бутылку с горячительным напитком, если вдруг мы околеем на морозе, заблудившись в посёлке, или нас выгонят прочь. Договор на визит был только с хозяином дома, главным наследником. Остальные в экстрасенсов не верили и категорически отказались скидываться и приглашать. Они просто ждали наследство по завещанию, которое проверяли на подлинность. Завещаний оказалось два. Оба написаны в один день, разные по содержанию и оба оказались подлинными.
Первое покойный составил в пользу своей сестры. Но в тот же день между ними произошла ссора, и он написал другое завещание, завещав недвижимость всем четверым в равных долях, а квартиру в Москве своему сыну. Так же распределил антикварные изделия, предметы старины. Через несколько дней мужчина умер потому, что решил испытать завещанную мини-гильотину, она заела, он стал разбираться, и в итоге она ему отчекрыжила пальцы на руке. Всё бы ничего, но судя по камерам, господин не кричал, не метался. Он спокойно позвонил по телефону в скорую, порылся в вещах, зажимал руку пледом, упал и застыл без движения. Между наследниками произошел спор, они обратились в суд о признании завещания. Оказалось, что дата у завещаний одна и та же, но у сестры имелась запись визита к нотариусу, что указывало на время двенадцать дня. Так же имелась запись телефонного разговора о том, что он всё оставляет ей, потому, что сын недостоин, кровинушка плохо с отцом обращалась в последнее время. Таким образом он хочет его проучить. В новом завещании не было упоминаний старого завещания, и доказательств у второго нотариуса, что сыну и остальным завещано позже двенадцати дня тоже никаких не было. А пока все ждали решения суда, в доме начали происходить странные вещи. Жил там наследник-сын, на данный момент, как я знала, один. И к нему периодически пытались заселиться другие жадные родственники. Пока суд склоняется ко второму завещанию, так как сын умудрился откопать момент ссоры и свидетелей, когда его отец ругался с сестрой и клялся, что она ничего не получит. В два часа дня. Еще он грозился, что будет жить долго, видеть её больше не желает, поэтому максимум что она получит … антикварную мини-гильотину.
Кто бы мог подумать, что он через несколько дней начнёт её ремонтировать… А всё потому, что дух переставлял предметы и эта самая вещица оказалась на кухонном столе вместо чайника.
Я добралась до дома в семь вечера, купив по дороге тряпок, щеток и бытовой химии на всех. По идее траты незначительные, если бы я жила с Лёшкой, но они сейчас были ощутимы.
Всю дорогу меня сопровождал его дух. Мужа моего неуёмного. Поэтому я не удивилась, когда он попытался войти вместе со мной в подъезд и успел удержать дверь.
— Леш, тебе что, делать нечего?
— Хотел узнать, как ты живёшь.
— Плохо! Ты рад?
— Вик, я твой… друг. Ты можешь сказать мне всё, что угодно.
—Ты написал встречное заявление о разводе?
— Нет.
— А почему?
— Сложно это всё. Не пошел я. Нам дали месяц на примирение, пусть он будет.
— Лёш, покажи мне, пожалуйста… Слушай, подержи пакеты, а??
Я подумала, что раз он что-то хочет, значит, он не будет против, если я что-то хочу!
И не успел Лешка, от которого пахло, как в парфюмерном магазине взять у меня пакеты с принадлежностями для генеральной уборки, как я пошарила по карманам его дорогой дублёнки, выхватила телефон и рванула на этаж выше, где принялась подбирать пароль.
У меня не получилось, поэтому я быстро открыла дверь ключом в квартиру и закрылась с обратной стороны, несмотря на его возглас: «Вика!!»
В прихожей я начала набирать все известные мне дни рождения и памятные даты. Лёшка стучал и звонил, мимо меня прошла Жанна, показала мне кулак и спросила:
— Кто там??
— Жан, там мой муж, с которым я развожусь. Я утащила его мобильный… Не открывай!
— Жан, кто там?? Милиция? — выскочила Софья Ильинична.
— Нет, работник банка. — успокоила я её и продолжала вводить цифры уже наобум.
Меня накрыли воспоминания. Он сменил пароль, когда я собралась к Донскому? Нет, раньше. Он сменил пароль, когда … Вот оно что! Я ввела дату, когда мы снова заговорили о совместном с Ленкой отпуске. она собиралась… Боже, Лёша. Ну что ты мог придумать??
Я сдалась. Широко распахнула дверь на лестничную площадку и выскочила к нему.
— Какой пароль?
— Вика, что ты делаешь?? — взвыл муж и попытался отнять у меня свой телефон.
— Скажи пароль, если ты такой белый и пушистый! Скажи, или не ходи за мной! Я хочу убедиться, что ты не встречаешься с Ленкой, не пишешь девушкам, что у тебя нет никого, кроме меня… Лёша!
— Это же мой телефон!
— Ты – подозреваемый! У всех проверяют переписку, когда есть подозрения. Будь ты человеком хоть раз в жизни, Лёшка!!! Скажи, какой пароль! Ты его сменил! Почему? Есть что скрывать от жены??
— Не кричите, прошу вас. Лёша, пожалуйста, зайдите и закройте дверь, — послышался неузнаваемый голос Жанны, — Вика, пригласи мужа, или нет, постой… Я сейчас…
Жанна куда-то сбежала, а я на свое несчастье зазевалась, и он выхватил у меня свой мобильный.
Он неожиданности, что Лёша отнял мою победу, я разревелась. От неожиданности и растерянности, как будто у малыша отняли игрушку в песочнице. В тот момент, когда я размазывала слёзы по лицу, обвиняя его в измене родной жене, выскочила Софья Ильинична и начала меня успокаивать, подбирая пакеты, которые бросил муж. Вслед за ней выплыл запах духов «Дикий ландыш» или освежитель воздуха «Белые цветы», я до конца не поняла, но Жанна виртуозно подкатила к моему мужу и вытащила у него из рук телефон, передав мне, ноющей, словно обиженное дитя.
— Скажи паро-о-оль! — обиженно всхлипнула я, и Лёшка сказал.
— Одиннадцать, одиннадцать, одиннадцать… Вика, не надо, зачем ты так!
— Да, это… неприлично… Вика… — продышала Жанна и погладила меня по руке, медленно, неторопливо, — Ты посмотри, и отдай, ладно?
— Ладно! — жалобно воскликнула я и отвернулась, кипя от обиды.
Взглянула на экран, открыла последние сообщения, потом мессенджер, который был в последних использованных, и чуть не упала, пролистав ленту. После долгой переписки со смайликами и сердечками, с поцелуйчиками и смехом до слёз среди кучи сообщений от Ленки была беседа обо мне. Прямо перед тем, как подойти к подъезду он отправил ей сообщение: «Напишу, как пройдёт!»
Ей, Ленке.
«Целую!» - ответила Ленка.
Я остальные даже смотреть не стала.
— Как пройдёт, да??? Целую??... Лёша, ты попался! —шепотом отчаянно проговорила я. — Я сейчас напишу ей, как прошло!
— Вика.. Вик, она мне помогает!
— Сейчас я ей… тоже помогу. Она просила помочь… вот я и помогу!
— Вик, ты же знаешь, я тебя люблю.
— А я тебя ненавижу, Лёшка. Я тебе не верю, и правильно делаю!...
Я начала пролистывать ленту и взвыла:
— Вот, вот сообщение, ты … ты ночевал у неё? Любишь только меня, да? Что ты хотел? Что должно пройти??
— Желание тебя вер-нуть… Вика…
— Прошло?
— Нет! — жалобно вскрикнул муж и отвернулся, сжимая челюсть.
— А я говорю, прошло! И сейчас она об этом… узнает!
— Не пиши ей ничего, Вик. Да мне.
— Не дам. Я сама.
— Идём на кухню? Вик, там соседи… Давайте…
— Не надо на кухню, не пускай его.
— Вика…
Сначала я хотела написать: «Вика была не одна, она меня послала». Потом решила, что напишу: «Просит ускорить развод, выходит замуж». Написала и удалила. Неизвестно когда я выйду замуж, а Ленка над промедлением будет потешаться и злорадствовать.
«Она в объятиях жаркого парня» тоже ни к чему.
Тогда во мне включился журналист.
Я написала:
«Лен, я не знаю, стоит ли встречаться. как ты думаешь? Знаю, где живёт, всё знаю… И не знаю, что мне ей сказать. Как ты думаешь? Есть варианты?»
«Лёшка, ты мой сладкий». – ответила Ленка. – «Не волнуйся, значит, это не твоё желание и не надо его выполнять. Царевич мой, я тебе правду сказала. Она не хочет тебя. Я нашла снотворное, спросила, и она призналась. А тебе может не признаться. Возвращайся, Лёшка. Я тебя жду».
— Какое еще снотворное? — уже без слёз с непримиримыми глазами спросила я у мужа и потрясла перед ним телефоном.
Он вздохнул и продолжал строить из себя нечаянно оскорблённого.
— Отвечай! Или ты трус?
— Я … не буду отвечать. Пока ты не успокоишься, Вика.
Так, теперь он меня успокаивает. Я осторожно посмотрела на Жанну, которая во все глаза пялилась на моего мужа теребя полы халата и открывая свои замечательные коленки.
— Какое снотворное она нашла.
— Твоё! — буркнул Алексей. — Я при людях не буду говорить!
— Моё? Я не принимаю снотворное!
— Принимаешь!
— Мне лучше знать, что я принимаю, а что не принимаю! Забирай свой телефон и … иди отсюда!
— Заберу, не волнуйся!
— И больше не приходи! Дай мне развод!
— Дам! Я сказал дам, значит дам!
Лешка не поворачивался, поэтому я отдала его телефон Жанне и скрылась в квартире. В комнате Ивана еще немного похныкала, утёрла свой маленький нос и подумала, что подруга могла с ним под ручку приехать чтобы меня еще больше втоптать в грязь. Только ради Лёшки она кружится, ради него, любимого. Царевич. Да с её хохлатой фамилией для должности лучше иметь фамилию Царёва. Она этой фамилией больше, чем Лёшкой восхищалась, и всё время интересовалась, почему я так и осталась Серёгиной. Хоть сто раз ей объясняй. Ну и пусть становится Еленой Царёвой. Елена Хохлова… мне больше не друг. Невозможно обидно. Я столько ей в детстве тайн посвящала, столько выслушала жалоб и… пусть она честно скажет родителям Лёшкиным, что любит его, а про меня небылицы рассказывает…
Жанна долго не возвращалась. А когда вернулась, ко мне не постучала, утопала на кухню, стуча пятками, как ежик.
Я в шкафу книжном сидеть не хотела, у Вани было тесно, поэтому начала перетаскивать коробки в коридор и ставить их друг на друга. Временно. Начать уборку надо с комнат, каждый со своей.
Жанна возникла рядом со сной с чашкой чая. Протянула мне. Я хлебнула доверчиво и чуть не задохнулась. Это был вовсе не чай.
— Что? Не очень? Трёхзвездочный такой… Вик, у тебя муж… очень … неплохой. Но Ваня лучше.
— Знаю. — пробурчала я, отдышавшись. — Ты бы хоть намекнула.
— Я и намекаю.
— Что?
— Я могла бы этой твоей подруге рога поотшибать.
— Как?
— Вернее наставить. Ну мы так… поговорили… по душам… немного… Там… телефонами обменялись.
— Жан, ты что??? Ты что обещала за мной следить, как Вовка??
— Какой еще Вовка? У тебя третий что ли?
— Братишка. Он меня мужу сдал… Обидно, знаешь как?
— Я не сдам. Я наоборот… Твою подруженцию обломать могу. Попробую. Попытка не пытка. Вот оформила больничный на десять дней… Могу там… с ним встретиться, если ты не против, узнать что там у них за тайны.
— Я не понимаю, что она там находит у меня всё время.
— Снотворное ты пила.
— Я не пила.
— А она сказала, что ты уже полгода на ужин пьёшь, чтобы сразу заснуть. Чтобы не спать с мужем.
— Нет!! Нет ну что за день! Где Ваня! Я не могу больше, что за … как она может…
— Ну а у меня наоборот. День удался. Только подвела сменщицу, ну ничего, она недавно на двадцать дней больничный оформила, пять дней полежала в тишине, в стационаре, а потом еще две недели по магазинам гуляла, видели её. А я в две смены месяц почти… Мы как, с тобой на задание поедем в понедельник, или не получилось?
— Получилось. Я буду убирать в комнате, начну сегодня… Хоть коробки вытащу и пыль вытру. Могу я их в коридоре пока разместить?
— Да, можешь. Завтра рано не буди, я поспать хочу.
— Не буду, начнём без тебя. … Пельмени забыла…
— Я Витька уже накормила, в ванной трескал. Потом зубы чистил, чтобы от него едой не пахло. Мамка гуляш с картошкой ему отдала.
— А помыться не предложила?
— Ему?
— А кому же?
— Так он, вроде, чистый… Сейчас пойду проверю… Руки всё не доходят.
Мне стало жалко Витю и Жанну, которая в две смены месяц работала, и Ваню тоже, так как все нормальные люди уже дома после работы, а он нет. И себя стало особенно жалко.
Попыталась унять слезы обиды, поняла, что приближается синдром ежемесячной плаксивости, поэтому такие сильные эмоции, и услышала голос командирши.
— Витя!!! Витя! — начала стучать в дверь Жанна. — Катя, Витя! … Катя, Витя, выходите!
Я не выдержала и крикнула на весь коридор:
— Катя, Витя, выходите! Крокодила победите! Потому что крокодил солнце с неба проглотил!!
И спряталась за дверь, падая на наш матрас и ухохатываясь.
Спустя пару минут рядом со мной свалился чёрный зверь, я от ужаса перекатилась и на меня чуть не упала тяжёлая кровать, которую мы поставили боком к стенке. Её удержала рука Ивана.
— Я пришел! Крокодилов побеждать! — он счастливо улыбнулся и поднялся надо мной, чтобы установить кровать на место.
— Ванечка!! Это ты?
— А кто ты думала?
— А я думала, муж вернулся… Он проследил за мной…
Зеленоглазый чуть во мне дырку не прожег своими очами. Вот кто в такие дни тянет за язык и почему хочется поплакаться? А как еще? Дожидаться, пока Жанна ему сама расскажет, что тут было?
— Я отняла у него телефон. И посмотрела. Он с Ленкой… переписывается, она… Ой, я не могу.
— Ты что, плакала? …Надеюсь, от смеха?
— Не только. Всё сложно.
— Да? И чем ваша встреча закончилась?
— Ничем. Он не хотел показывать. Жанна там с ним заканчивала. Я даже говорить об этом не хочу.
— Предлагаешь у Жанны спрашивать?
— У тебя есть шанс устроить мне прекрасную ночь… Ты кушать хочешь?
— Вик…
— Мне столько нужно тебе рассказать… Идём ужинать? Я котлетки тебе купила… и спагетти быстренько сварю… Идём?
— Не хочешь говорить?
— Не очень.
— Тогда что?
— Что?
— Целуемся или как?
Я оказалась перед выбором. «Или как» было непонятно что, поэтому кинулась целоваться. Раз предлагают, нельзя отказываться.
А потом мы услышали, как хохочет Жанна с мамой и им вторил глухой голос, который убеждал, что он ничего не ел. А тонкий голос пищал, что ел без её ведома. Поэтому я потащила встрёпанного и красного Ивана на кухню, хотя он пытался переодеться. Бросила его без штанов переодеваться в домашнее и поскакала сама, так как было интересно, чем всё у Вити и Кати закончится. Заодно прихватила пачку спагетти. Мужу будущему варить. В том, что Ваня мой будущий муж я нисколько не сомневалась.