Глава 55
– Юля, дорогая, я не могу не вспомнить наш разговор летом, когда ты говорила, что не хочешь возвращаться в университет этой осенью. Я чувствую себя ужасно виноватой.
Дочь энергично покачала головой.
– Мам, тебе абсолютно не за что себя винить. Что бы ни случилось со мной, это с тобой не связано.
– Я не знаю, что произошло прошлой ночью, – сказала я, – и понимаю, что ты пока ничего не помнишь. Но в любой момент это может вернуться к тебе. Может быть, я ошиблась, когда настояла, чтобы ты вернулась. Я просто не представляю, как сможешь остаться здесь, не зная, что так сильно тебя напугало. Пока мы не узнаем, что случилось, думаю, тебе лучше поехать со мной на базу.
– Но это всего лишь первая учебная неделя. Если уйду сейчас, отстану от программы, – ответила Юля, раздумывая.
– Дорогая… может быть, мы должны узнать, возможно ли при таких обстоятельствах официально пропустить этот семестр, чтобы это не отразилось на твоей успеваемости и нам не пришлось платить за обучение.
– Ты права, мам. Я чувствую себя напряжённой и испуганной. Не знаю почему, но это так. И пока ничего не помню, мне не будет здесь спокойно.
– Тебе будет безопаснее на базе? Ведь там тоже было неспокойно последнее время.
– Знаю, но рядом с тобой я буду чувствовать себя спокойнее, чем здесь, в этом огромном студгородке среди незнакомых людей. Это не значит, что не вернусь потом. Надеюсь, мы узнаем, что случилось… просто не хочу постоянно оглядываться.
Декан согласился на просьбу об отсутствии Юли в течение этого семестра по семейным обстоятельствам. Конечно, ему тоже хотелось получить ответы, чтобы обеспечивать безопасность студентов. Слухи уже начали распространяться, так как многие видели полицию и скорую помощь. Декан старался сдержать эту волну, но в наш век социальных сетей это было нелегко. Спекуляций хватало, что бы он ни предпринимал.
Я волновалась, что Зоя останется без соседки. К счастью, в соседней комнате с ней жили три девочки вместо обычных двух, и руководство общежития согласилось позволить одной из них переехать к Зое. Все пять девочек были подругами; Зоя была не в восторге от замены, но понимала, почему Юля не хочет оставаться – ей тоже было страшно. Родители Зои пообещали приехать к ней на выходные. Ей тоже было нужно немного семейного тепла.
Дочь оставалась тихой, пока мы складывали её одежду и постельные принадлежности в кузов папиной машины. Её подруги помогали, поддерживая Юлю и обещая, что она всегда сможет прийти к ним. Бедняжка провела в студгородке всего неделю и ещё не успела как следует освоиться. Но это была всего лишь пауза на семестр – надеюсь, после праздников она сможет вернуться.
Я позвонила Мише сегодня утром, пока Юля ещё спала, а затем отошла, чтобы снова набрать его и рассказать последние новости.
– Кира, ты знаешь, что случилось? – спросил он, едва ответив на первый звонок. – Признаюсь, с ума схожу от волнения.
– Привет, Миша. Извини, что звоню так рано. Знаю, у тебя уже почти утро. Нет… мы всё ещё не знаем, что с ней произошло. Она проснулась, вроде чувствует себя нормально, но ничего не помнит после того, как они закончили занятия в группе прошлой ночью. Она всё ещё напугана и сильно тревожится, но врач ещё раз её осмотрела перед выпиской и подтвердила, что не нашла признаков физического нападения.
– Что говорят в полиции?
– На данный момент немного. Конечно, они попросили сразу же связаться с ними, если она начнёт что-то вспоминать. В студгородке тоже неуютно, пока никто не понимает, что произошло. Не говори, что я преувеличиваю, но… забрала её на этот семестр. Не могу представить, что оставлю её здесь, пока у нас нет ответов.
Миша на секунду замолчал.
– Нет, Кира, я не думаю, что ты преувеличиваешь. Думаю, это было разумное решение. Что-то происходит вокруг вас, и это «что-то», похоже, сосредоточено на Юле. Ты рассказала полиции о том, что происходило на базе отдыха?
– Рассказала, но их это не особо заинтересовало. Они не посчитали, что тут может быть какая-то связь. Вообще, они ведут себя довольно закрыто. Непонятно, знают ли они больше, чем говорят, или просто молчат.
– Я уже позвонил вашему участковому и сообщил, что что-то случилось с Юлей в студгородке, – сказал Миша. – Позвоню ему ещё раз, может, ему удастся вытянуть информацию из охраны вуза, ведь его могут считать более «местным», чем меня. Хочется, чтобы этот участковый, наконец, начал действовать и выяснил, что происходит.
– Мне тоже этого хочется. Может, на базе просто какой-то бродяга создавал проблемы, и, возможно, он уже уехал. Больше ничего не случалось. Может быть, случай в школе не связан с этим. Я бы и поверила… если бы не та фотография Юли, которую папа нашёл в ящике комода. Я даже не знаю, как это объяснить.
– Я тоже пока не знаю. Но буду настаивать, чтобы получить ответы. Как ты держишься? Тебе сейчас много всего приходится тянуть одной. Ты смогла устроить Ромку?
– Да, с Ромкой всё в порядке. Думаю, буду просто двигаться день за днём. Слава богу за мою семью. Они для меня – как каменная опора. Даже не знаю, что бы я без них делала. Костя тоже был очень полезен.
– Рад, что он тебя подвозил. Он всё ещё с тобой?
– Нет, он уже уехал к дочке. Мне не хотелось, чтобы он терял целый день с нами. Я ещё не была уверена, что будем делать. Думаю, придётся позвонить Ромке и сказать, что его сестра возвращается на базу. Расскажу ему только в общих чертах. Не вижу смысла его лишний раз тревожить.
– На данный момент, полагаю, это подходящее решение. Но, думаю, тебе не стоит держать это от него, особенно если начнёте получать какие-то ответы или случится ещё что-то. Он не обрадуется, если ты будешь скрывать от него такие вещи.
– Наверное, ты прав. Слушай, а как у тебя получается всегда давать такие дельные советы?
– Потому что мне не всё равно, Кира. Помни об этом. Жаль, что я не ближе, чтобы помогать больше.
– Я знаю, что тебе не всё равно, и очень благодарна за это. Прости, если мы лишили тебя сна. Скучаю по тебе.
– Я тоже скучаю. Поверь, привык не досыпать время от времени. Ты лучше возвращайся к Юле сейчас. Спасибо за новости. Держи меня в курсе. Как и говорил, позвоню и снова побеседую с участковым, чтобы расследование не останавливалось. Напиши мне, когда вернётесь на базу.
Когда все документы Юли были готовы, папа отвёз нас обратно на базу отдыха. Несмотря на протесты, он настаивал на том, чтобы остаться с нами немного. Даже несмотря на то что Костя был в «Шёпоте сосен», папе не нравилась идея, что его дочери и внучка останутся одни в доме.
Днём Юля была занята, помогая планировать встречи, но ночи становились испытанием. Вскоре после возвращения на базу она начала страдать от ужасных кошмаров. Они были смутными – всегда незнакомец без лица, преследующий её в темноте и зовущий по имени. Она просыпалась с криком, когда кто-то хватал её за длинные волосы и резко тянул назад, сбивая с ног. Возможно, она начинала вспоминать, что на самом деле произошло, но голос во снах был ей незнаком, как и сам преследователь. Как и обещала доктор Реброва, Юля начала встречаться с психологом каждую неделю, но сеансы пока не принесли никаких ответов.
Я звонила в охрану вуза каждую неделю после встреч Юли с психологом, но у меня не было ничего, кроме её ночных кошмаров, чтобы им сообщить. Каждый раз я спрашивала, были ли ещё какие-то проблемы в студгородке, но если и были, они не говорили мне об этом.
Интерлюдия
Михаил попытался выяснить, связаны ли проблемы Юли с её парнем из первой половины первого курса. Он не смог найти много информации о нём. Он был почти уверен, что Леонид Новиков не вернулся в университет после праздников. У парня были натянутые отношения с родителями, поэтому они не смогли рассказать Михаилу много; имя Юли не всплывало, но это было не удивительно, так как они редко общались.
Леонид звонил своей маме пару раз после Нового года, чтобы сказать, что находится в Москве и подрабатывает. Он говорил, что подумывает о возвращении в вуз для изучения информатики, но не знал, когда и куда сможет поехать. С тех пор прошло уже несколько месяцев, как они не слышали о сыне, но у Михаила не было ощущения, что его родители сильно переживают за своего отпрыска. Он пытался выяснить, что стало причиной разрыва между парнем и его родителями, но они отказались пояснить.
Его прежний сокурсник не знал Леонида до того, как они поселились вместе, и не слышал о нём с тех пор, как тот бросил учёбу. Родители не знали никаких друзей, с которыми их сын мог бы поддерживать связь, так что это был тупик. На всех местах работы, где он мог бы засветиться, похоже, ничего не оформлялось официально, потому и не было записей о его трудоустройстве за последний год. Если у него была машина, она не была зарегистрирована на его имя.
Поскольку родители не слышали о сыне с тех пор, как он ушёл из вуза, Михаил начать думать о том, что с парнем что-то случилось. По собственному опыту он знал, что люди не пропадают из поля зрения безо всякой на то причины. Его интуиция подсказывала, что парень мог быть вовлечён в какой-то криминальный бизнес.
Он поделился своими размышлениями с участковым Тропилиным, но поскольку это были только предположения, не стал говорить об этом Кире или Юле. Это могло их напугать, а его предчувствие могло оказаться ошибочным. Участковый всегда выслушивал Михаила, когда он звонил, но никогда не следил за чем-либо. Он наконец признался иностранному коллеге, что у него сложности с тем, чтобы справляться со всеми делами в своём отделе. Проблема заключалась не только в нехватке кадров. У участкового была серьёзная проблема со здоровьем, и он подумывал о том, чтобы подать рапорт на увольнение.
– Трудно уйти, – сказал Тропилин однажды в разговоре. – У меня нет никого, кто мог бы занять моё место. Ты ведь встретил двоих моих заместителей – они ещё совсем зелёные пацаны, а остальные не лучше. Слушай, ты не ищешь новую работу? Знаю, ты управляешь довольно крупной командой на своём острове, но ты, похоже, очень интересуешься тем, что здесь происходит. Это заставляет меня задуматься, почему это тебе так важно.
– Кира Ольховская – моя близкая подруга, как ты, наверное, уже сам понял. Я действительно подумываю о том, чтобы переехать в Россию. Мой отец скончался этим летом, и это заставило меня осознать, насколько я скучал по Кире. Но я не знаю, смогут ли меня принять на работу в русскую полицию.
– Ну, я думаю, тебе придётся много постараться для этого. Сначала получить наше гражданство, потом учиться и так далее. Но ты мог бы пока просто сотрудничать с нами по этому делу. Скажем, в качестве иностранного консультанта. Конечно, я подозреваю, что любого, кого лично порекомендую, рассмотрят всерьёз. Я управляю этим отделением уже тридцать лет и не имел особых проблем. Это одна из причин, почему думаю, что стоит уйти, прежде чем начну делать ошибки. Не хочу оставаться слишком долго, чтобы не потерять форму.
Михаил размышлял, как ответить.
– Знаешь что, – наконец предложил он, – давай оба подумаем над этим. Я позвоню тебе через пару дней и сообщу, подумаю ли над такой большой переменой. А ты можешь, возможно, уточнить необходимые процедуры, если ты решишься уйти.
– Договорились.
– Я ценю предложение и внимание, Григорий Иванович, – сказал Михаил.
– Всегда пожалуйста, коллега.
Конец интерлюдии