(В содружестве с врачом Дмитрием Шишковым, коллегой и другом.
Точнее - он писал, я редактировал )))) )
- Ого! А парень – то прям кросавчег! - уныло протянул я, поворачивая на спину очередную тушку, сладко сопящую во сне на кафеле лестничной площадки третьего этажа. Моя напарница по бригаде и по совместительству фельдшер Ольга, копавшаяся в ящике в поисках нашатыря, издала многозначительное хмыканье.
-- Нет, ну правда же! – я, кряхтя от натуги, повернул к свету лицо нашего очередного больного.
-- И кстати, нашатырь можешь не искать. Он до такой степени «выпимши», что не подействует. (для любопытных: чем больше степень алкогольного опьянения, тем меньше чувствительность к нашатырю. И не надо мне про закапывание в нос. Ожог слизистой происходит мгновенно).
Внешность пьяницы действительно поражала. Вы видели фильм «Снегурочка»? Так вот это был сказочный певец Лель. Как говорится - во плоти. Только пьяный как свин поросячий. Но, до странности, чистенький и ухоженный. Как будто вышедший на пару минут покурить из какой то квартиры. Он просто спал у стены, выводя носом рулады. Скорую вызвала к нему «по традиции» одна добрая душа, о которой речь пойдёт ниже. Короче говоря: Повод к вызову «мужчина 25 лет. В подъезде. Какой-то там этаж. Без сознания». И надо запрашивать место для госпитализации. А главное, надо тащить бесчувственное тело в машину. И этого мы вдвоём с фельдшером Ольгой точно не осилим.
- Ну что, Андреич? Берём «помощь зала»? – Ольга автоматом принялась нажимать кнопки звонков всех квартир подряд.
На площадку «сталинки» выходило шесть квартир. Из первой появилась, кутавшаяся в байковый халат, девица, лет примерно двадцати пяти лет.
- Здравствуйте. А что случилось? – голос её странно подрагивал, а старательный взгляд почему то упорно избегал той части площадки, где ковырялся с нашим «Лелем» ваш покорный слуга. Пока моя напарница звонила в другие квартиры и собирала, расслабившихся по случаю субботы, мужичков, сколачивая из них могучий отряд переноски тяжестей, я беседовал с дамочкой. Уж очень она демонстративно старалась не смотреть в сторону сопящего тела. В конце концов она не выдержала и, краснея как маков цвет, выдала:
-- Я его чуточку знаю. Он мне недавно помогал мебель в квартиру заносить.
На этом признательная часть закончилась, и на мои вопросы о месте проживания такого могучего мужчинки скромная дамочка отвечала уже невразумительно, а затем быстренько ретировалась вглубь квартиры, не дав даже возможности воспользоваться её домашним телефоном для запроса места госпитализации. Увы! В то время сотовые телефоны ещё не существовали даже как понятие.
Под командованием фельдшера, погрузочная команда, состоящая из жителей дома мужского пола, распространяя лёгкий запах перегара и гомоня на все лады, бодренько стащила тушку на улицу и погрузила на носилки «Газели». В машине я занялся подробным осмотром организма, а Ольга осталась покурить на морозном солнышке. Закончив осмотр, я тоже на минутку вышел из машины на свежий воздух и с удивлением увидел неподалёку ту самую квартирную барышню, мирно беседующую с Ольгой.
-- Андреич! – увидев меня, Ольга прекратила разговор и подошла к машине, еле сдерживая смех. – Красотка то темнит. Сейчас проговорилась, что она этого красавца «корвалолом» поила у себя в квартире, потому, что у него сердце больное. А потом он покурить вышел и завалился спать на лестнице. И такое участие в глазах… Что-то мне кажется, он ей не только с мебелью помогал.
Не сдержавшись, Ольга прыснула коротким смешком.
- Интересно...
Сунув руки в карманы, я направился к дамочке, стоящей неподалёку с сигаретой. Женщина тут же заторопилась докуривать, сделала вид, что дома у неё накопились многочисленные дела, и бодро засеменила прочь от меня к подъезду.
- Не подпустит. Она мне сказала, что ты слишком грозный какой то. А теперь ты её совсем напугал. Не подпустит. – Ольга поставила саркастическую точку.
- Ага. А у тебя глаза, прям, добротой светятся. – Я смутился, парируя.
***
Когда мы уже готовились к отъезду, за окном «Газели» послышалось торопливый перестук каблучков по асфальту, и за стекло приоткрытого окошка ухватились тонкие пальцы с подстёршимся маникюром. У двери стояла наша недавняя собеседница, одетая «по походному».
-- Можно я с вами поеду! – смущённо краснея, тихо пролепетала она.
-- Откуда такой неожиданные порыв, мадам? Вы ему кто? – Я удивлённо переглянулся с фельдшером, но дверь машины открыл, впуская женщину в салон.
Дамочка явно решилась и, глядя мне в глаза, громко, так, что даже водитель в кабине заинтересованно повернул голову, выдала:
-- Доктор, я вам скажу. Он - она кивнула на блаженно сопящее тело – в подъезде у нас ночевал. Давно уже. Теперь у меня живёт. Только пьёт. Иногда. Ему больше негде жить. У нас ребёнок…
Сказать, что мы, включая водителя, обалдели – это значит, не сказать ничего. Я молча показал, куда можно присесть.
***
Вы ждёте истории в стиле женских романов? Увы! Лав стори не будет. Я отвёз пьянчужку в стационар, и что с ним было потом не знаю. Поэтому фантазируйте сами.
Но до самой больницы барышня ехала молча, украдкой смахивая слёзы, и вытирала платочком пузыри счастливых слюней, выступающих на губах своего пьяного сокровища.
***
«Я его слепила из того, что было….» - радиоприёмник в кабине скорой, настроенный на попсу выдавал шлягеры прошлых лет.