У вас когда-нибудь бывало так, что размеренное монотонное течение жизни вдруг взрывалось, время ускорялось, события вихрем следовали одно за другим, люди и вещи открывались с совершенно неожиданной стороны? Ну, как в фильме «Ирония судьбы, или с лёгким паром!», например. У меня бывало пару раз. Расскажу об одном таком забавном случае.
Дело было в конце 90-х, я тогда служил в налоговой полиции, в одном из межрайонных отделов, обслуживавших несколько района Краснодарского края. В сферу моих обязанностей входила борьба с коррупций в трёх налоговых инспекциях, среди сотрудников собственно налоговой полиции, а также организация физической защиты сотрудников инспекции и полиции, обеспечение безопасности их и их имущества. Мне отчаянно везло по службе, материалы сами шли в руки, и всё получалось на нормальном таком драйве, кураже.
А тут вдруг неприятность: внезапно исчез наш сотрудник, старший по одному из районов. Ну как исчез. Я сам забил тревогу, когда узнал, что он не приехал в налоговую инспекцию своего района, чтобы в отделе учёта получить документы на аресты имущества должников по налогам. В пятницу у нас в отделе проводились общие сборы – сотрудники съезжались на отчёты, занятия, планирование работы на следующую неделю, а тут старший по одному из районов накануне не забрал документы, которые он должен был привезти с собой. Соответственно, не приехал и на сборы. Сотовых телефонов и прочих пейджеров тогда в ходу не было, и если надо кого-то найти – пожалуйте ножками, ножками и личным присутствием. Подождали до вечера, пока не стало ясно, что дело выгорает не очень хорошее. Я, может, тревогу бы и не поднимал, но в его станице за месяц до этого было совершено зверское убийство и преступника к тому времени ещё не нашли. В общем, мы формируем поисково-спасательную группу в составе меня, моего водителя и двух прапорщиков службы физзащиты, согласовываем наши действия с начальником отдела и выдвигаемся в район поисков. Для начала посещаем семью исчезнувшего. Беседа с его женой, впрочем, ничего существенного не дала, кроме ощущения, что я напрасно устроил всю эту бучу: ну, нет, мол, его и нет, явится, куда ж он с подводной лодки денется.
Помню, во время всей беседы с женой сотрудника меня буквально выводила из себя его дочка, стоявшая рядом с мамой и сыпавшая потихоньку в свой резиновый сапожок песок из игрушечного ведёрка. Родительница как-то привычно не реагировала, а я десять раз просил: «Ребёнок, ну перестань, ну пожалуйста!». А девочка (ей было лет пять) продолжала, улыбаясь, сыпать, буквально наслаждаясь моим неврозом.
Не получив ровно никаких зацепок, мы уточнили, каким образом наш майор перемещается между отделом, домом и обслуживаемым районом (радиус километров тридцать). Выяснилось, что обычно на рейсовом автобусе или на попутных машинах. Ну что, поехали искать водителя автобуса. Нашли в соседней станице – последняя остановка, водитель ночует, а утром едет в обратный рейс. Опрос снова ничего особо не прояснил. Кроме того, что полицейского водитель прекрасно знает и вчера вечером подвозил до станицы, в которой тот живёт, видел, что тот познакомился с какой-то «шалавой» (это не моя характеристика, а нашего источника). Они доехали до станицы, где вышли оба. Всё. На всякий случай мы взяли с его слов описание этой женщины. Поехали обратно. По радиостанции я сообщил руководству, что сотрудник находится где-то в своей станице, в каком состоянии, с кем, где конкретно – неизвестно, будем искать.
Чтобы не позориться, решили милицию пока не беспокоить, для себя уточнив, что в станице находятся поселковое отделение и участковый. Если ситуация не прояснится, будем просить помощи, но это совсем крайний случай. Забегая вперёд, скажу, что обратиться пришлось, хотя это никак нам не помогло.
Решили повторно опросить жену на предмет связей – родственников, друзей, подруг, знакомых, собутыльников и собеседников. Сразу сделать почему-то не пришло в голову. Выяснилось, что друзей у них немного, только лет за пять до описываемых событий поселились в станице после увольнения из армии в запас. В сущности, круг знакомых ограничивается казачьим атаманом и двумя-тремя семейными парами. Выдвинулись к дому атамана, где нас вроде как не ждали, но обрадовались нашему прибытию бурно и, как показалось, вполне искренне. В небольшой кухне за столом ужинали три пары – атаман и два его кореша с жёнами. Ужинали давно, плотно, и этим обстоятельством, видимо, объяснялась радость встречи с нами, несколько поблёкшая после известия о том, что мы, во-первых, по делу, во-вторых, пить не будем, и в-третьих, у нас с собой нет.
Тем не менее перешли к существу вопроса. Посыпались версии одна причудливее другой. Отдыхающие обсуждали их вначале во вполне деловом режиме, но постепенно перешли на крик. В итоге стали спорить между собой, наперебой призывая нас в свидетели очевидной несуразности выдвигаемых оппонентами идей. Я обратил внимание на то, что атаман в дискуссиях участия не принимал, а только осуждающе покачивал головой, всем своим видом показывая, что он, мол, единственный из всех прекрасно знает, где находится наш майор, и всего-то нужно обратиться лично к нему, желательно с соответствующим его статусу уважением.
Дождавшись, когда плодотворные дебютные идеи у опрашиваемых иссякли, я поинтересовался, как можно более почтительно, что по этому вопросу думает ихнее превосходительство, и получил сразивший меня наповал ответ:
- Да на орехе он. Делов-то. Утром снимем, не переживайте, езжайте домой спокойно, передадим вам в лучшем виде, живого и здорового.
Я, наслушавшись самых экзотических версий исчезновения от лучших друзей пропавшего, был готов ко всему, но не к такому…
- На каком ещё орехе?
- На каком, каком. Понятно на каком, на грецком. Он, когда самогона Матвеевны выпьет, обычно на орех залазит, там его утром и берём. Только вы не подумайте чего, мы редко у неё самогон берём, пару раз всего и было-то. Очень он у неё забористый. Она ж, его, зараза, на дерьме настаивает.
Вот тут я понял, что как безопасник ни хрена не стою – узнаю о нашем товарище, старшем по целому району, столько нового и интересного:
- В смысле на дерьме? Как это?
Атаман опрокинул рюмочку, закусил грибочком и совершенно невозмутимо, как о чём-то вполне себе разумеющемся, объяснил:
- Не, ну не на человечьем же. Известно на каком, на курином. Но это лучше, чем как некоторые на карбиде или на табаке настаивают - то вообще край, мозги с первого стакана набекрень. Так что мы, если уж припечёт, у Матвеевны берём, там товар с гарантией, проверенный. Но редко.
Переварив и усвоив полученную информацию, я попросил предъявить к осмотру орех, подозреваемый в предоставлении укрытия для нашего пропавшего. Чуть не написал – пропащего. Самое интересное, что он ведь алкоголиком вовсе не был, не пил особо, просто была в нём какая-то покорность, что ли: все пьют эту отраву, ну а я что, чем я лучше.
Коллективный осмотр росшего у калитки дерева ничего не дал – никаких следов пребывания нашего товарища.
При этом сама версия произошедшего как таковая была горячо поддержана присутствующими обоего пола. Кто-то из них высказал мнение, что орехов в станице много, и наш майор вполне мог по ошибке разместиться на любом из них. В итоге компания решила, что и так уделила нам слишком много своего драгоценного времени, что утро вечера мудренее и что они утром отложат все свои дела и начнут интенсивные поиски. Поняв, что толку от них в этом состоянии немного, мы откланялись.
Встал вопрос, что делать дальше. Я вспомнил, что недалеко от остановки, на которой сошла наша пропажа со своей спутницей, есть какое-то сельское кафе – мы мимо него проезжали. Поехали туда.
Кафе называлось «Василёк». Отделанный вагонкой в минималистичном придорожном стиле зал с двумя отдельными кабинками, три-четыре столика с парой местных завсегдатаев. Стойка, возле которой сидел мальчишка лет тринадцати. Хозяин за этой стойкой. Звали его Вася, и вес у него был килограммов под сто тридцать, так что название «Василёк» отдавало неприкрытым сарказмом и было даже где-то самокритичным.
Вася проявил неожиданное упорство. Полицейского вашего прекрасно знаю. Видел часто. Когда видел в последний раз – не скажу. Не скажу не в смысле не помню, а в смысле, что не скажу. Типа он не давал ему разрешения говорить кому-то о себе. Предъявленные удостоверения, мигалка на машине, словесные увещевания и угрозы не возымели ровно никакого эффекта. Хоть на расстрел его, такого никудышного языка, веди.
Я переключился на пацана:
- Тебя как зовут?
- Сашка.
- А ты что тут делаешь, поздно уже (было часов девять вечера)?
- Я всегда здесь сижу, меня дядя Вася не гонит.
- Ты полицейского не видел?
- Не, не видал, - ответил Сашка, а сам подмигнул мне и слегка кивнул головой в направлении выхода: мол, ждите там, я выйду.
Вышел минуты через две после нас и дал нам фактически полный расклад:
- Да был он вчера здесь, с какой-то шалавой. Зашли часов в шесть. Он провёл её в кабинку и вернулся к стойке. Спросил, сколько стоит клюква на коньяке и сколько - рябина. Услышав цену, сказал, что хватит с неё и клюквы, купил бутылку, соевую шоколадку и пошёл в кабинку. Посидели часа два и ушли.
- Почему решил, что она шалава?
- Что я, не вижу, что ли.
- Ты знаешь, кто она?
- Не, не знаю, но могу показать, где живёт. За двадцать тысяч.
- Вот крохобор. Ладно, поехали, - я уже предвкушал скорое окончание наших дурацких мытарств в этой ночной станице, где темно, хоть глаз выколи, и где все уже давно спят, как в любой уважающей себя деревне.
Пока ехали – там метров триста всего было – попросил описать женщину, с которой ушёл наш сотрудник. Совпало с тем описанием, что дал водитель. Я даже, помню, удивился, насколько намётан был глаз у пацана. Правда, мне показалось странным, что Санька женщину эту не знал, а вот где она живёт, был в курсе. Приехали к местной школе, большому зданию в два этажа. Санька, спрятав в карман выданные ему мною двадцать тысяч, махнул рукой в направлении домика, притаившегося в темноте за школой:
- Вот тут она живёт. Ну, я побежал, а то мамка ругаться будет.
- Стоять, - я схватил его за шиворот и передал водителю Олегу, - держи его. Если правду сказал, отпустим.
Я подошёл к калитке и постучал. Первые признаки жизни (приоткрылась дверь) проявились только минут через пять моего настойчивого стука. Зажегся уличный свет, и вышел какой-то здоровый мужик в трусах и в майке, в сапогах на голых ногах. За ним в белой ночнушке, кутаясь в шаль, простоволосая женщина лет сорока. Я, уже поняв, что нашего полицейского здесь точно нет, на автомате всё-таки задал совершенно идиотские в этой ситуации вопросы:
- Майор налоговой полиции такой-то сейчас не у вас? Вам известно, где он находится? Когда вы его в последний раз видели?
Мужик удивлённо уставился на жену:
- Шо ещё на хрен за полицейский, Галя? Шо за базар? Я не понЯл!
- Так, всё ясно. Олег, тащи свидетеля, - я начал кое о чём догадываться.
Водитель приволок упиравшегося Сашку. Оказалось, что этот мелкий жулик привёл нас к дому своей классной руководительницы. Додумался же, малолетний аферист. Изъяв у него свои двадцать тысяч и оставив объясняться с Галей и её мужем, мы решили вернуться в кафе: вдруг разговорим хозяина Васю.
Стало немного легче. Понятно, что наш герой-любовник где-то здесь, скорее всего, жив и ему может быть даже сейчас хорошо, вот только как его найти в ночной станице?
Возле кафе нас, как оказалось, уже ожидали. Непонятно откуда взявшийся здесь слегка поддатый старый, ещё по школе, знакомый полез обниматься:
- Привет, привет мужики! Я знаю, где ваш полицейский, поехали.
Подъехали к какой-то хате, стоявшей несколько на отшибе. Вообще станица расположена на многочисленных буграх и, кроме центральных улиц, представляет собой довольно хаотично разбросанные дворы. Наш проводник по-хозяйски перелез через забор, открыл для нас калитку и пошёл к дверям хаты. Когда мы подошли, он уже возился с навесным замком, висящим на засове.
- Ты что там делаешь? Если засов закрыт снаружи, значит, в хате никого нет?
- Мужики, здесь дед живёт, самогонщик, он вчера в город уехал. У него самогона завались. Давайте щас откроем, в машину загрузим и ко мне отвезём.
- Слышь, ты вообще берега попутал? Какой тебе дед, какой самогонщик? Так, мужики, сворачиваемся, поехали в ПОМ. А ты вали отсюда, и не дай Бог узнаю, что ты эту хату выставил, я тебя лично сдам. Понял?
В ПОМ - поселковое отделение милиции - приехали уже около полуночи. Попросили вызвать начальника и участкового. Долго пытались добиться адреса женщины, подходящей по имевшимся у нас словесным описаниям, всё без толку – таковых в местных милицейских анналах не нашлось. Участковый, впрочем, дал какой-то адрес, но весьма сомнительный, как он сразу же предупредил.
Что делать, поехали. Темень наша кубанская, да ещё в предгорье – это что-то. Кое-как нашли нужный адрес, начали стучать, но тут же пришлось прекратить. Я стоял возле забора, заглядывая во двор, и только в последний момент успел инстинктивно отпрянуть (вратарская реакция помогла): на том месте, где только что была моя голова, с лязгом сомкнулись челюсти подпрыгнувшей с другой стороны забора огромной собаки; кавказца, судя по размерам, угадывавшемуся в темноте экстерьеру и, главное, по совершённой в полной тишине атаке.
- Да ну нахрен, хватит с нас, поехали домой, - я подвёл предварительные итоги нашей экспедиции, едва унимая внезапно проявившуюся дрожь.
Поднялись на бугор, связались с отделом. Мол, этот шайтан где-то здесь, в станице, скорее всего, с ним всё нормально. Возвращаемся, с утра продолжим. Начальник согласился, назначил общий сбор на шесть ноль-ноль сегодняшнего уже утра с последующими продолжением и активизацией поисков.
Утром все были на ногах, где-то около семи мы тем же составом уже въехали в станицу и первое, что увидели, – одинокая тщедушная фигура нашего сластолюбца, ловящего попутки по направлению к городу. Вот гад, нашёлся.
Посадили в машину, поехали обратно. Попытки объясниться я пресёк на корню: «Мне не интересно, я практически всё знаю. Народу, который почти сутки на ногах, которому ты выходные исковеркал, расскажешь. А я б тебя придушил бы, будь моя воля». Так молча и доехали.
Все собрались в кабинете начальника, расселись. Зная любовь шефа к обстоятельным, детальным, творческим, я бы сказал, разносам, приготовились сидеть минимум до обеда. Но всё прошло гораздо быстрее и как-то до обидного безболезненно для нашего залётчика:
- Ну, рассказывай, давай, послушаем, где ж тебя болезного почти двое суток носило.
Рассказ был одновременно обезоруживающим, лаконичным и идиотским:
- Сел в автобус, смотрю - женщина напротив сидит, такая симпатичная, милая, скромная, такая вся трогательная (в этом месте я вспомнил характеристики, которыми её наградили водитель автобуса и малолетний инсургент Сашка; почему-то вспомнил также клюкву на коньяке с соевой шоколадкой). Я ел мороженое, пломбир, купил перед посадкой. Предложил ей лизнуть, она и согласилась. Больше такого никогда не повторится, в первый и последний раз, слово офицера!
Народ просто лёг от смеха. Ржали все, и такого хохота стены отдела ещё не слышали.
А начальник, просмеявшись и прослезившись, как-то даже примирительно заметил:
- Нет, ну вот прямо так вопрос вообще никто не ставит!
И тут все поползли снова.
Мне же после бессонной ночи смешно не было. Я сидел и размышлял о том, какая всё-таки удивительно насыщенная и интересная жизнь у людей на селе. Прямо калейдоскоп какой-то, надо же.