Скандалы, сплетни, интриги!
«Ярмарка тщеславия» – роман, от которого мозг полностью расслабляется. Проблемки господ, суета сует, праздность жизни, поклонениям ложным ценностям – всё это будет сопровождать нас (читателей) на протяжении всей книги. И, чтобы привлечь наше внимание (дабы мы с вами не заскучали от бесчисленного количества того или иного персонажа, проносящихся по данному роману, словно листья на ветру), Теккерей использует классический приём – сравнения добра и зла.
Добром нам являют скромную, безвольную, сердечную, чистую, стыдливую, нежную, готовую отдать всю себя в заботы о ком-то (будь то муж, ребёнок, родители), вплоть до того, что порой мы видим её в образе «преданной рабыни», Эмилию Седли. Корысть, эгоизм и нужда – низменные чувства, коими не обладало наше «смиренное создание», эти основы основ являлись «бессердечными наставниками, которые руководили воспитанием бедной мисс Бекки Шарп». Той самой мисс Шарп, что являлась злом в сравнении с нашей милой Эмилией.
Бекки же, напротив, была умна, остроумна, артистична, обаятельна, полна энергии, деятельна, обладала твёрдостью духа, решимостью, силой воли. Но сущность характера, её жизненная цель и средства, избираемые ею для достижения цели, образ её поведения отнюдь не были героического свойства, которым мы (читатели, да и сам автор, наблюдающий с нами за ней) могли бы восхищаться с замиранием сердца. Пробиться вверх, к большим деньгам и знатному или видному положению - вот задача её жизни. Пробиться вверх лишь для того, чтобы иметь тщеславное удовольствие на всё и всех смотреть сверху вниз. «Пожалуй, и я была бы хорошей женщиной, имей я пять тысяч в год», – так говорит про себя Бекки. Однако мы же позже увидим, что весь этот блеск, шарм, высшее общество не делают её счастливой. У нее есть всё, но ей этого мало. Типичный образ женщины: сама не знает, чего она хочет, но не может найти себе покоя, пока этого не получит! Прямо-таки квест «Пойди туда не знаю куда; принеси то, не знаю, что».
Опять же сравнение этих женщин на фоне исторических событий (например, война с Наполеоном), на фоне нищеты и лишений, коим подвергаются наши героини, отчётливо, я бы даже сказала, блестяще показывает, что господам чужды мирские дела. Им важнее наряды, балы, престиж и собственная репутация! К слову говоря, мало что изменилось и в нынешние времена.
Ярмарка тщеславия – метафора, которая раскрывает суть происходящего в романе. «Весь мир театр, – восклицал когда-то Шекспир, – В нем женщины, мужчины – все актеры. У них есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль». Так и Теккерей – в некотором роде, продолжил дело своего соотечественника по перу, показывая нам мир лицемеров и лжецов, улыбающихся и плачущих не по воле сердца, а по велению собственной выгоды. Да и приписка автора, что «Ярмарка тщеславия» – это «роман без героя», тоже является своего рода вызовом для читателя, мол, поищите, любимые мои, тут героя. Найдете ли вы его тут? И по ходу чтения мы-то и выясняем, что их попросту нет. Да и так ли нужен нам лживый герой, который прикрывается лицемерно и ханжески выцветшими масками несуществующих добродетелей? Герой должен вдохновлять на нечто выдающееся, чего, увы, нет ни в Бекки, ни в Эмилии, ни в Добби и прочих персонажах книги. Тут, думаю, стоит пояснить, что в английском слове «Hero» означает только положительного героя, а не персонажа в целом, но почему-то в нашем переводе связь эту не уловили.
Ну и вместо заключения хочется отметить ловкое повествование Теккерея, где он сам себя представляет нам не как автора, а как стороннего наблюдателя. Как по мне, так это интересный ход. Я сейчас не припомню, где использовался такой приём, но это первая книга, в которой наблюдаю такую хорошую подачу. И ведь ясно с самого первого момента, что Теккерей искусный кукловод, управляющий всеми героями, выставляющий их туда, где им и должно быть. Но, блин, не покидает же ощущение живости героев, их свобода саморазвития. И, черт возьми, как же это было здорово! Порой было ощущение, что мы с автором на пару сидим, как старые добрые друзья, и вместе обсуждаем всё происходящее, делая какие-то пометки или предположения, почему все именно так или почему произошло вот так. Я испытала невероятное удовлетворение от этого заигрывания автора со мной (а порой и наоборот).