1 мая 1945 года маршал Жуков сообщил телеграммой Верховному Главнокомандующему Иосифу Сталину самую долгожданную за всю войну новость. На четырех машинописных страницах были изложены обстоятельства самоубийства Гитлера. Первой реакцией вождя было радостное возбуждение. По воспоминаниям современников Иосиф Виссарионович вроде бы произнес: «Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым!». Но почти сразу же усомнился и поинтересовался – обнаружен ли труп?
Сталинские сомнения были вполне обоснованы
Сомнения Верховного были понятны и вполне оправданы — ведь ни Жуков, ни кто-то другой из советских высших командиров не видели воочию ни самого трупа фюрера, ни даже места его смерти — Тиргартен и Правительственный квартал, где располагался бункер Гитлера, к началу мая еще оставались в руках немцев. А все свидетельства самоубийства носили косвенный характер. По воспоминаниям Василия Чуйкова, войска которого действовали на передовой в Берлинской операции, рано утром 1 мая на командный пункт его армии прибыл генерал Кребс, возглавлявший сухопутные силы Вермахта. Он вручил Чуйкову письмо от Геббельса, в котором было сообщение о смерти фюрера и предложение перемирия от нового командования Рейха. Как пишет Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях», именно это письмо легло в основу телефонограммы, отправленной им верховному главнокомандующему. Предложение Геббельса о перемирии было отклонено — дальнейшие разговоры Сталин был готов вести только на условиях полной и безоговорочной капитуляции. Подозрения вызвали и слова Кребса о том, что новое немецкое правительство пока не планирует объявлять о смерти фюрера. Объяснялось это тем, что ситуацией может воспользоваться Гиммлер, незадолго до этого попавший в опалу. Несмотря на то, что Рейх был уже обречен, внутри него продолжалась грызня за власть.
ТАСС уполномочен заявить, но есть основания для недоверия…
После отказа от капитуляции Берлинская операция была продолжена. Началась массовая сдача немецких соединений в плен. Никто из верхушки не мог этому воспрепятствовать. А потому и Кребс, и Геббельс, и многие другие представители немецкого командования предпочли самоубийство. 2 мая Германия официально объявила о смерти Гитлера. Но пока союзники ликовали, Москва заняла выжидательную позицию. По приказу Сталина ТАСС сообщил новость, но поставил ее под сомнение: мол, нет ни трупа, ни других объективных доказательств, и, вполне возможно, что все это лишь трюк, которым «германские фашисты, очевидно, надеются предоставить Гитлеру возможность сойти со сцены и перейти на нелегальное положение».
Несмотря на то, что уже 5 мая предполагаемые останки Адольфа Гитлера и Евы Браун были обнаружены, переданы в руки СМЕРШа и отправлены на изучение, подтвердившее их подлинность, Сталин, кажется, до конца жизни не верил, что его заклятый враг мертв. В беседах с приближенными, представителями американского и британского правительств он не раз высказывал предположение, что Гитлеру удалось скрыться в Испании или Аргентине. Возможно, все дело в том, что, по словам начальника личной охраны Сталина Николая Власика, у вождя было как минимум несколько планов эвакуации из страны в случае поражения или переворота. Иосиф Виссарионович просто не верил, что аналогичных вариантов не было предусмотрено Гитлером и его службой безопасности. Да и некоторые противоречия в свидетельских показаниях — отравился ли фюрер или застрелился — оставляли сомнения…
Теряюсь в догадках о возможных аналогиях линии «Гитлер – Зеленский». Может быть, они есть, может быть, их нет…