В советском кино вопрос духовности находился под строгим запретом, и в новой России эту тему пришлось осваивать фактически с нуля. В статье киноведа, доцента Всероссийского государственного института кинематографии и программного директора международного кинофестиваля «Радонеж» Татьяны Викторовны Москвиной-Ященко, а также искусствоведа и члена отборочной комиссии этого же кинофестиваля Татьяны Ивановны Мальцевой рассматривается, как изменялись образы священников и монахов в отечественном кино – как в игровом, так и в документальном, на протяжении последних 36 лет.
А почему не как на Западе?
«Почему же у нас нет таких фильмов, как на Западе?» — спросит читатель. Увы, игры с божественным всегда неуместны, а удачи — редки.
Во Франции в 2010 году вышел фильм «Люди и боги» Ксавье Бовуа. В основе сюжета — реальная история, произошедшая в монастыре Тибирин. Монахи веками жили в этом краю Северной Африки в гармонии с местным населением, в основном мусульманским. Но в 1996 году во время гражданской войны в Алжире семеро из девяти насельников монастыря были взяты радикалами в заложники и убиты.
Каждая линия в картине вплетена в общий рисунок. Образ жизни монастыря как дома Господня и портретные зарисовки монахов выстроены в мельчайших подробностях. Автор не в первом поколении знает, о чем снимает. Он создает атмосферу бытия, которое почти идеально, пока не приходят извне вражда и насилие. И только вера каждого из героев помогает им справиться с испытаниями и принять саму смерть.
По жанру фильм вполне можно назвать житием. Мирная рутина жизни монахов, состоящая из торжественной общей и тихой личной молитвы, посильных трудов в натуральном хозяйстве и общения с селянами, невыразимо притягательна в своей красоте. Вторжение в эту гармонию исламских фундаменталистов и представителей коррумпированной государственной власти только подсвечивает подлинность бытия. Пока в последнем кадре плененные монахи бредут по заснеженному пути навстречу смерти, звучит духовное завещание их лидера, который подводит итог земной жизни. И зритель понимает, что никто до этого момента не разрушил веру христиан, не смог вторгнуться в их внутренний мир.
Такой фильм мог появиться благодаря мастерству автора, глубине его веры и стабильной жизни общества, не знавшего атеистического государства. Вера может искажаться, подвергаться сомнению, но она живет. Как и в драме ирландского режиссера Джона Майкла Макдонаха «Голгофа» (2014), которую иногда почему-то трактуют как «черную» трагикомедию. Главный герой в многофигурной композиции — сельский католический священник Джеймс Лавелль (Брендан Глисон) — досконально знает свою паству. Он слышит в исповедальне признание человека, ставшего в детстве жертвой сексуального насилия от священника, который уже умер. Теперь повзрослевший герой хочет отомстить за искалеченную жизнь и убить отца Джеймса: «Нет никакого смысла в убийстве плохого священника. А вот хорошего — это был бы шок! Это бы поставило всех в тупик».
Прихожанин дает священнику неделю, чтобы «привести дела в порядок и найти успокоение в Боге». Эту неделю, день за днем, зритель проживает вместе с главным героем, разделяя с ним все треволнения и включаясь в мир узнаваемых человеческих страстей. Когда отец Джеймс гибнет, камера показывает нам персонажей, которых он изменил за последние семь дней, и мы понимаем, как осиротел мир без такого отца. Каждый хотел сломить его дух и в то же время жаждал от него подвига. А он был обычным человеком со своими слабостями, но в решающий момент не отрекся и не сбежал, хотя мог всего лишь не прийти на встречу с убийцей.
Глубина раскрытия характера отца Джеймса в «Голгофе» сродни вершинам европейского и мирового кинематографа. Но подобное религиозное кино, которое не идет в России в широком прокате (проката, по сути, и нет), в своих странах тоже не воспринимается на ура. Просто разговор о вере там привычен, а бюджеты велики. Но большие таланты всегда немногочисленны. Нашумевшие итало-испано-французские сериалы «Молодой Папа» (2017) и «Новый папа» (2019) Паоло Соррентино — очень штучный и дорогой товар, рассчитанный на своего зрителя. Работа органично существуют в контексте национальной культуры и кинопроцесса, однако мейнстримом все равно не стала.
Сегодня в России нет ни такой киноиндустрии, ни многовекового опыта жизни почти без гонений на религию, как на Западе. Но и в нашей стране снимаются шедевры, и они не менее значительны. Мы упоминаем имена Александра Сокурова, Сергея Дебижева — это тоже штучный товар.
Конец десятой части.
Материал подготовлен в рамках специального проекта «Священник XXI века» совместно с интернет-журналом «Татьянин день» для портала Богослов