Марина мерила шагами больничный коридор, то и дело поглядывая на дверь реанимации. Позади неё полицейский что-то терпеливо записывал в протокол.
"Угроза жизни... мошенничество в особо крупном размере... покушение на хищение недвижимости..." – долетали до неё обрывки формулировок.
За этой дверью лежала Наташа – её невестка, жена младшего брата. Двенадцать недель беременности, угроза выкидыша. На соседнем стуле, обхватив голову руками, сидел Сергей. Его обычно аккуратная рубашка была измята, на манжете виднелись следы крови – последствия недавней стычки с "другом детства".
А начиналось всё так обыденно...
Март
Наташа сидела на кухне, рассеянно помешивая остывший чай. Её немного подташнивало – первые признаки беременности начали проявляться, хотя срок был совсем маленький. Но она пока молчала, не говорила даже мужу. Хотела дождаться первого УЗИ, чтобы наверняка.
– Представляешь, – Сергей ворвался на кухню, сияя как начищенный самовар, – я придумал, как помочь Пашке!
– Какому Пашке? – Наташа поморщилась от резкого звука.
– Друг мой школьный, я рассказывал. У него проблемы – с женой развелся, жить негде. Я решил пустить его в бабушкину квартиру. Временно, конечно.
В этот же вечер у Марины состоялся напряженный разговор с братом.
– Серёж, ты с ума сошел? – она смотрела на брата, не веря своим ушам. – Ты хочешь пустить Пашку жить в бабушкину квартиру? Бесплатно?
– Да что такого? – Сергей раздраженно дернул плечом. – Человек в беде, надо помочь.
– А где его жена? Почему она ушла от него с двумя детьми, оставив младшего? Не задумывался?
– Люди расстаются, всякое бывает.
– Сереж, – Марина подошла к брату и положила руку ему на плечо. – Помнишь, как он у тебя в школе списывал? А потом свалил все на тебя, и вас обоих чуть не выгнали? А как он занял у тебя денег на бизнес и пропал на год?
– Это было давно, – отмахнулся Сергей. – Люди меняются.
Но люди, как оказалось, не меняются. Они становятся только хуже.
Апрель
Тест показал две полоски. Наташа сидела на краю ванны, прижимая к груди заветную пластинку, и улыбалась сквозь слезы. Получилось! У них будет малыш!
Вечером она накрыла праздничный ужин. Сергей, увидев результаты УЗИ, кружил её по комнате, целовал, обещал, что все будет идеально.
– В бабушкиной квартире детскую сделаем, – мечтательно говорил он. – Там места больше...
И тут же осекся, вспомнив про Пашу.
– Ничего, – храбро улыбнулась Наташа. – Он же обещал скоро съехать.
В тот же день Марине позвонила старая соседка из бабушкиной квартиры:
– Мариночка, солнышко, – голос бабы Клавы дрожал от возмущения. – Ты б видела, что тут творится! Этот твой квартирант каких-то алкашей водит, музыку до ночи включает. А вчера его баба новая приперлась, кричала на весь подъезд, что она здесь хозяйка!
Марина тут же позвонила своему старому знакомому в полиции:
– Коль, пробей-ка мне одного типа...
Май
Для Наташи каждый день превратился в испытание. Головокружение и тошнота изматывали, а тревога за их будущее не давала спать по ночам. Она случайно услышала телефонный разговор мужа с какими-то юристами и поняла – дело гораздо серьезнее, чем просто "дружеская помощь".
А Марина тем временем собирала информацию. Оказалось, Паша не просто так выбрал именно бабушкину квартиру. За его спиной стояла целая группа черных риелторов, специализирующихся на отъеме жилья через доверенных лиц. Его "невеста" Света была их штатным сотрудником, а история с разводом и бедственным положением – тщательно срежиссированным спектаклем.
– Сереж, они уже три квартиры так отжали, – говорила Марина брату, показывая документы. – Находят одиноких пожилых людей или доверчивых знакомых, втираются в доверие...
В этот момент у Сергея зазвонил телефон. Звонили с работы Наташи – ей стало плохо прямо во время совещания.
Тот самый день
Наташа очнулась в реанимации под мерный писк приборов. Первое, что она увидела – встревоженное лицо мужа.
– Малыш... – прошептала она.
– Все хорошо, успели вовремя, – Сергей гладил её по руке. В его глазах плескалась такая ярость, какой она никогда раньше не видела.
Позже она узнала, что случилось дальше. Как Сергей, оставив её под присмотром врачей, поехал в бабушкину квартиру. Как застал там Пашу со Светой за подделкой документов. Как завязалась драка. Как вовремя подоспела полиция, вызванная предусмотрительной Мариной...
Июнь
Следственный изолятор встретил Сергея промозглой сыростью и лязгом металлических дверей. Он никогда раньше не бывал в таких местах. Когда-то он и представить не мог, что будет сидеть напротив школьного друга через решетку.
Паша выглядел помятым, осунувшимся. Тюремная роба висела на нем как на вешалке. От былой наглости не осталось и следа.
– Значит так, – Сергей говорил тихо, чтобы не услышал дежурный. – У тебя два варианта. Либо ты пишешь чистосердечное, сдаешь всех своих подельников и возвращаешь документы. Тогда твой адвокат подает на сделку со следствием, и ты получаешь минимальный срок. Либо...
– Либо что? – Паша нервно теребил рукав робы.
– Либо тебе светит от двенадцати до пятнадцати лет. Групповое мошенничество в особо крупном размере, подделка документов, попытка хищения недвижимости. А твоей Светке – как соучастнице. И поверь, – Сергей подался вперед, – я лично прослежу, чтобы вы получили максимальный срок.
– А Светка тут при чем? – вскинулся Паша. – Она ничего не знала!
– Да неужели? – Сергей усмехнулся. – У меня есть интересная информация о трех других квартирах, которые ваша группа "отжала" таким же способом. И везде фигурирует некая Светлана Орлова. Как думаешь, следователю будет интересно?
Паша побледнел еще сильнее.
– Сколько у меня времени на размышление?
– До завтра. Потом я передаю документы следователю, и обратной дороги уже не будет.
Июль
Наташа сидела в кресле у окна новой квартиры, рассеянно поглаживая уже заметно округлившийся живот. За спиной Сергей с рабочими обсуждал расстановку мебели в будущей детской.
– А здесь кроватку поставим, – доносился его голос. – И шкаф справа...
После выхода из больницы врачи настояли на постельном режиме, поэтому ремонтом занимался в основном муж. Наташа только выбирала цвета и фактуры, показывая пальцем на образцы, которые ей приносили.
Звонок мобильного прервал её размышления. Марина.
– Привет, золотце! Как вы там?
– Потихоньку, – улыбнулась Наташа. – Малышка активничает, пинается.
– Уже знаете, что девочка?
– Да, вчера на УЗИ сказали. Сережа счастлив, хотя клянется, что ему все равно.
– Слушай... – голос Марины стал серьезным. – Ты только не волнуйся, ладно? Паша согласился сотрудничать со следствием. Сдал всю банду.
Наташа сжала трубку:
– И что теперь?
– Группу накрыли. Пятнадцать человек повязали, включая каких-то больших чинов из регистрационной палаты. Оказывается, у них целая сеть была – находили одиноких стариков, людей в сложной ситуации, втирались в доверие... Мы еще легко отделались.
Наташа прикрыла глаза. Внутри шевельнулся ребенок, словно успокаивая: все позади, мама, все хорошо.
Август
Суд прошел быстро. Пашино чистосердечное признание и сотрудничество со следствием сделали свое дело – он получил четыре года условно. Света и остальные члены банды отправились в колонию.
После заседания Паша попытался подойти к Сергею:
– Серег, прости... Я не хотел...
– Пошел вон, – тихо сказал Сергей. – И молись, чтобы я тебя больше никогда не встретил.
Вечером того же дня они с Наташей сидели в почти готовой детской. Пахло свежей краской и новой мебелью.
– Знаешь, – задумчиво сказала Наташа, – я теперь даже рада, что мы не стали делать детскую там, в бабушкиной квартире. Здесь... здесь как будто чище. Никакой грязи, никакого предательства. Только наша любовь и наша малышка.
Сергей обнял жену, осторожно положил руку на живот:
– Мы все сделали правильно. Главное – вы у меня есть.
Сентябрь
Схватки начались под утро. Наташа проснулась от тянущей боли внизу живота и сразу поняла – началось.
– Сережа... – тихонько позвала она.
Через полчаса они уже были в роддоме. Еще через шесть часов...
– Тужься! Давай, маленькая, ты сможешь! – акушерка командовала четко и уверенно. – Вижу головку! Еще немного!
Первый крик ребенка заставил Наташу расплакаться.
– Девочка! – радостно объявила акушерка. – Богатырша, три пятьсос граммов! Апгар девять баллов!
Когда малышку положили ей на грудь, Наташа забыла все – и боль, и страх, и месяцы тревоги. В мире остались только эти крошечные пальчики, растрепанные темные волосики и сморщенное, самое прекрасное на свете личико.
Через час в палату пустили Сергея и Марину.
– Как назовете? – спросила Марина, с восхищением разглядывая племянницу.
– Мариной, – улыбнулась Наташа. – В честь тети, которая спасла нашу семью.
Марина всхлипнула и крепко обняла невестку:
– Спасибо...
Эпилог. Год спустя
Маленькая Мариночка делала первые шаги, держась за бортик кроватки. В большое окно детской лился солнечный свет, играл бликами на светло-зеленых обоях с забавными жирафами.
Наташа, поправившаяся и похорошевшая после родов, снимала дочку на телефон. Сергей, присев на корточки, протягивал руки малышке:
– Иди ко мне, принцесса! Давай, смелее!
С кухни доносился голос Марины, которая готовила праздничный обед – сегодня Мариночке исполнялся год.
На днях они получили странное письмо. Паша писал, что уехал в другой город, начал новую жизнь, просил прощения... Сергей молча скомкал листок и выбросил его, не дочитав.
Некоторые вещи нельзя простить. Но можно отпустить – ради тех, кто действительно важен. Ради маленькой девочки, которая, наконец оттолкнувшись от кроватки, сделала первый самостоятельный шаг. Ради любимой жены, чьи глаза светятся счастьем. Ради сестры, которая всегда придет на помощь.
Вечером, укладывая дочку спать, Наташа долго смотрела на её безмятежное личико. Где-то внизу шумел город, по стене спальни скользили тени от проезжающих машин, но здесь, в их маленьком мире, было тихо и спокойно.
"Говорят, дети все чувствуют," – думала Наташа, осторожно поправляя одеяльце. – "Интересно, помнит ли она тот страх, те слезы? Или для нее существует только любовь, которой она окружена с первого дня?"
Теперь это было уже неважно. Они выстояли. Стали сильнее. И поняли главное – чужая доброта не стоит ничего, если за ней прячется ложь. А настоящая любовь и верность не нуждаются в громких словах. Они просто есть – как биение маленького сердечка под розовой пижамкой, как тёплые объятия мужа, как тихое счастье обычного вечера в кругу семьи.
Потому что иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы получить бесценное. И теперь они точно знали – все было не зря.