Для большинства Марк Захаров — это имя, под которым скрываются нестареющие шедевры, смелые постановки и настоящая магия режиссуры. Но оказывается, что на протяжении всей своей жизни сам Захаров был крайне критичен к собственным творениям. Он мог часами объяснять, почему его работа над тем или иным фильмом оставляет желать лучшего, но особое место в этом печальном перечне занимали его «12 стульев». Картина, ставшая классикой, для Захарова была чем-то вроде кошмара, от которого нельзя убежать.
«Не хватило умения, воли... Не хватило таланта»
Захаров не стеснялся называть свой первый режиссёрский опыт в кино «исключительно бездарным». «Не хватило умения, воли... Не хватило таланта», — признавался он в одном из интервью. А ведь для зрителей «12 стульев» стали картиной, полной уникальных находок, блестящих актёрских работ и неподражаемого юмора, заложенного ещё Ильфом и Петровым. Но режиссёр продолжал терзать себя за упущенные возможности, видя в «12 стульях» не блистательную комедию, а список ошибок, которые, как он считал, не простят ему критики.
Как утверждают его друзья и коллеги, Захаров считал, что «не дотянул» до уровня своих театральных постановок. Ведь именно в театре, в его родной стихии, он по-настоящему раскрылся как режиссёр, а кино стало для него территорией, полной ловушек и компромиссов. Захаров был убеждён, что на съёмочной площадке ему не хватило той свободы, которую он имел на сцене, а его талант будто бы остался за пределами кадра.
Ревнивый взгляд Гайдая: «уголовное преступление» в кинематографе
Не только сам Захаров так резко оценивал свои «12 стульев». Режиссёр Леонид Гайдай, чья версия романа вышла несколькими годами ранее, воспринял новый фильм чуть ли не как личный вызов. Однажды актёр Арчил Гомиашвили рассказал, как однажды Гайдай позвонил ему и заявил: «Через полчаса можете включить телевизор и увидите уголовное преступление. "Двенадцать стульев", снятые Марком Захаровым».
Словно ревнивый композитор, увидевший, как другая рука касалась его партитуры, Гайдай считал фильм Захарова едва ли не преступлением против искусства. В его понимании «12 стульев» — это его личное творение, что не позволяло ему признать успех альтернативной версии. Но и тут парадокс: пока Гайдай критиковал Захарова, тот сам считал своё произведение провалом.
«Театральность» Захарова и магия, которую любили зрители
Захаров постоянно говорил, что его работа слишком «театральна» для кино, что фильм не дышит как надо, что на экране он не смог передать подлинной кинематографической живости. Но именно эта «театральность», так беспокоившая Захарова, полюбилась зрителям. Они увидели в его фильме живость, не характерную для той эпохи.
Для зрителей в фильме Захарова нашлось нечто уникальное — его взгляд на Остробрамского, с его фантазиями, философией и юмором, остался одним из самых тонких в отечественном кинематографе. Но сам Захаров этого не видел, и, может быть, не хотел видеть. Он считал, что в «12 стульях» недостаточно риска, а смелости хватило лишь для слабого намёка на глубину книги.
Пересматривая картину, которую ненавидел: как Захаров мучил себя
Для Захарова пересмотр «12 стульев» всегда был испытанием. Говорят, он признавался друзьям, что, видя на экране собственные работы, испытывает острое чувство неудовлетворённости. Каждое слово, каждая сцена вызывала в нём новый виток самокритики. Это было вечное противостояние с самим собой, в котором он, кажется, считал себя проигравшим.
«Если бы было больше времени, я бы всё сделал по-другому,» — как будто оправдывался Захаров. Но дело было не во времени, а в той строгой оценке, с которой он всегда подходил к себе. Каждый кадр фильма — это кусочек его творческой борьбы, с которой он так и не смог примириться.
Любовь публики вопреки сомнениям Захарова
И всё же, несмотря на личные драмы режиссёра, для публики фильм стал чем-то большим, чем просто экранизация. Он вобрал в себя дух времени и гениальные актёрские работы. Андрей Миронов, исполнивший одну из ключевых ролей, навсегда вписал себя в историю благодаря этой картине. Зрители не переставали пересматривать «12 стульев», не замечая недостатков, на которых так зацикливался сам Захаров.
И как бы критики ни сравнивали этот фильм с версией Гайдая, зрители продолжали ценить его за уникальность и своеобразный подход. Противопоставление Захарова и Гайдая стало своеобразной дуэлью, которую так любят ценители отечественного кино. В этой дуэли не было проигравших, ведь оба режиссёра создали нечто неповторимое.
Память о фильме, который так и остался «недоделанным» для Захарова
С годами Захаров не стал мягче к своему фильму и до последнего дня называл его главным разочарованием своей карьеры. Он так и не примирился с тем, что «12 стульев» превратились в культовую классику, не дотягиваясь до идеала в глазах своего создателя. Эта картина осталась в его памяти как постоянное напоминание о недостижимой планке, которую он сам для себя установил.
Сегодня, когда мы смотрим «12 стульев», нам сложно представить, что её создатель видел здесь только недостатки. Для зрителей эта картина — настоящий подарок, ещё одно подтверждение, что даже творческие ошибки могут стать великим достижением.