В преддверии 25-й годовщины распада Советского Союза Оуэн Хэзерли рассматривает его разнообразную архитектуру — от внушительных сталинских монстров до коммунальных квартир, призванных реформировать (или упразднить) семейную жизнь
Через пару лет после Октябрьской революции 1917 года художник и скульптор Владимир Татлин представил проект штаб-квартиры Коммунистического интернационала в рамках конкурса на создание общественной скульптуры. Расположенный на берегу Невы, его возвышающийся наклонный стальной каркас должен был вмещать Коминтерн в стеклянных объёмах, вращение которых символизировало бы революцию и диалектику.
Самое известное здание в 74-летней истории Союза Советских Социалистических Республик так и не было построено. На самом деле, маловероятно, что оно вообще могло быть построено, хотя современные технологии делают его гораздо более правдоподобным, чем когда оно было впервые предложено в 1910-х годах. Если говорить о метафорах, то оно довольно точно описывает советский государственный социализм. То, что было построено на самом деле, тоже многое говорит нам: государство, чья история далека от монолитности, переходящее от открытости к террору и обратно, его архитектура — от массового производства к единичным сооружениям, от русификации к активному взаимодействию с местными традициями.
1 | Марсово поле, Петроград — Лев Руднев, 1917
Этот памятник павшим революционерам, расположенный в центре парадной площади царской эпохи, на самом деле был воздвигнут между Февральской революцией, свергнувшей царя, и Октябрьской революцией, которая привела к власти большевиков. Площадь окружена тяжёлыми плитами из красного гранита, увенчанными красными флагами с надписями комиссара просвещения Анатолия Луначарского — эффект просторный, оригинальный и внушительный. 30 лет спустя молодой архитектор Руднев прославился сталинскими небоскрёбами в Москве и Варшаве.
2 | Тракторная жилая застройка, Ленинград — Гегелло, Никольский и Симонов, 1925
Тракторная — своеобразный отход от советской архитектуры и первый крупный жилой комплекс в СССР. Тракторная восходит к классическим традициям Санкт-Петербурга с его привлекательной цветовой гаммой, спокойной и упорядоченной планировкой и странными деконструированными триумфальными арками. Больше напоминающая скандинавский классицизм в современной Швеции или Финляндии, чем советский конструктивизм, усадьба предназначалась для рабочих Путиловского завода, которые в 1917 году составляли костяк большевистских рядов. Сегодня он является частью района Нарвская застава, где представлена авангардная архитектура 1920-х годов.
3 | Наркомфиновский коммунальный дом, Москва — Моисей Гинзбург, 1928
Этот гораздо более амбициозный жилищный проект был демонстрацией того, что в 1920-х годах называлось «новой повседневной жизнью» — конструктивистской схемы коммунального жилья. Глянцевый ряд двухуровневых квартир, многие из которых без кухонь, соединён переходами со стеклянным павильоном с общей столовой, библиотекой, тренажёрным залом и садом на крыше в рамках программы по реформированию (или упразднению) семейной жизни. От социальных идей, лежащих в основе здания, отказались через пару лет после завершения строительства, но его архитектурные идеи были позаимствованы западноевропейскими архитекторами, такими как Ле Корбюзье, Уэллс Коутс и Денис Ласдун. Само здание, расположенное на чрезвычайно ценной недвижимости, разваливается. По иронии судьбы, многие из его идей о социальных пространствах в многоквартирных домах широко распространены в роскошных квартирах.
4 | Станция метро «Маяковская», Москва — Алексей Душкин, 1938
Московское метро — наряду со своими более поздними аналогами в Санкт-Петербурге, Киеве, Баку, Ташкенте, Харькове, Ереване и других городах — претендует на звание самого удивительного проекта советской архитектуры. «Маяковская» может даже считаться самой захватывающей дух станцией метро из когда-либо построенных. Её великолепный зал из хрома и мрамора стал результатом одного из самых жестоких строительных проектов 1930-х годов с ужасающими стандартами безопасности, высоким уровнем травматизма и повсеместным использованием труда заключённых. На куполообразных потолках этой невероятно глубокой станции, построенной в качестве бомбоубежища, что она и делала, — сверкающая, головокружительная серия мозаичных картин великого художника-реалиста Александра Дейнеки, изображающих «24-часовое советское небо».
5 | Министерство иностранных дел, Москва — Гельфрейх и Минкус, 1948
После войны разрушенное войной советское государство направило драгоценные ресурсы на, казалось бы, причудливый проект строительства семи небоскрёбов-триумфаторов. Шесть из них были расположены вдоль Садового кольца в Москве — огромные, чудовищные здания, занимающие целые городские кварталы и возвышающиеся над шпилями, созданными по образцу кремлёвских, предположительно по настоянию самого Иосифа Сталина. Ещё три были построены в недавно присоединённых или «братских» городах: Риге, Варшаве и Праге. Лучшим из «московской семёрки» является Министерство иностранных дел, где вертикальный готический ритм придаёт башне ощущение устрашения, ужаса и зла, что соответствует её назначению в разгар холодной войны.
6 | Железнодорожная станция Дубулты, Юрмала — Игорьс Явейнс, 1977
Когда в 1956 году Никита Хрущёв осудил «излишества» сталинской монументальности, советская архитектура пережила третий из своих многочисленных внезапных стилистических поворотов, на этот раз в сторону модернизма. Некоторые результаты были банальными, но в целом это была оптимистичная архитектура свободной формы. Этот приморский железнодорожный вокзал в Латвии — превосходный пример, демонстрирующий энтузиазм в отношении скульптурных бетонных конструкций, которые Советы позаимствовали из калифорнийской архитектуры 1950-х годов. Чистое, лёгкое и непринуждённое, несмотря на свою консольную форму, бросающую вызов гравитации, оно стоит между Балтийским морем и рекой и теперь вмещает художественную галерею, а также билетные кассы. Однако даты говорят о менее радужной истории: здание выглядит как классический образец 50-х годов, но было построено в 1977 году, когда мода в других местах уже давно изменилась.
7 | Крематорий, Киев — Авраам Милецкий, 1968–1981
Это мрачное, уникальное здание сегодня часто можно увидеть в фотоальбомах «потрясающей футуристической советской архитектуры». Странные, похожие на матерей существа сидят на корточках у подножия холма рядом с главным кладбищем украинской столицы. Если присмотреться, то можно увидеть, что ворота этих сооружений (крематориев, как выяснилось) представляют собой изогнутые металлические двери, напоминающие работы Х. Р. Гигера; вокруг них пляшет бетонное пламя. Длительный период строительства отражает тот факт, что изначально к крематорию примыкала стена с рельефными скульптурами, посвящёнными страданиям XX века, которых в Киеве было больше, чем в большинстве других мест. С самого начала это вызывало споры, и перед открытием здания стену покрыли слоем штукатурки.
8 | Министерство автомобильных дорог, Тбилиси — Георгий Чахава, 1974
Этот фотогеничный многоэтажный офисный комплекс состоит из нескольких мини-башен, пересекающихся на спуске с крутого холма, обращённого к реке Куре. По словам архитектора, он вдохновлён скоплением соединённых между собой домов в персидском стиле в старом городе Тбилиси. Он стоит как одинокий памятник на главной дороге, ведущей из грузинской столицы, и сложность доступа к нему для пешеходов — признак успеха Министерства автомобильных дорог.
9 | Городские ворота, Кишинёв — Сквоцова, Маркович и Спасов, 1980
Поздняя советская архитектура часто представляла собой компромисс между тяжёлой, декоративной монументальностью сталинской эпохи и массовым производством и современностью 20-х и 60-х годов. Почти маниакальная помпезность и величие городских ворот Кишинёва сочетают в себе барочную осевую симметрию и подход к строительству с использованием сборных бетонных конструкций и множеством архитектурных хитростей. Это буквально первые здания, которые вы видите, подъезжая к молдавской столице из аэропорта, и по мере продвижения вглубь центра здания становятся всё меньше и ветше — полная противоположность тому, как устроены большинство столиц.
10 | Дворец пионеров, Днепропетровск —Амосов, Солодовник, Гарсия Ортега и Клевер, 1991
Дата завершения строительства этого здания в промышленном мегаполисе на востоке Украины делает его одним из немногих кандидатов на звание «последнего советского здания». Оно демонстрирует ещё один сдвиг: на этот раз в сторону лёгкости и даже определённого остроумия, которых не хватало в большинстве постсоветских зданий, как и в СССР времён Леонида Брежнева. Этот «дворец» для молодёжи спроектирован так, чтобы соответствовать своим пользователям, но наполнен дурацкими деталями в стиле космической эры для их развлечения: иллюминаторами, лабиринтами, летающими дорожками и причудливыми разноцветными скульптурами. Он расположен в уединённом зелёном месте у реки Днепр. Идея «Пионеров» заключалась в том, чтобы воспитать из детей хороших коммунистов, что маловероятно для поколения детей, которые пользовались этим зданием с 1990 года.