Есть в российской истории действительно драматичные моменты. И один из таких моментов – насильное присоединение Новгорода к Москве, которое состоялось во времена правления Ивана III (1462-1505).
Новгородское княжество – одна из самых первых и развитых республик Средневековья. Да, можно «до посинения» спорить о том, что при ближайшем рассмотрении демократическая форма правления обернётся властью «золотых поясов» или, на современный лад, обычным олигархатом. Но в любом случае по меркам времени такая форма правления была инновационной, необычной и вызывала ряд претензий со стороны соседних государств.
Новгород смог сохранить свою самостоятельность и самобытность даже во времена татаро-монгольского главенства над русскими княжествами. Где-то повезло (распутица не позволила коннице Батухана дойти до древних стен), где-то выручили богатства (откупились), где-то в дело вмешалась дипломатия и успешное заигрывание с Великим Княжеством Литовским в период своего величайшего могущества. Но не нам судить – несмотря на то, что новгородские назначаемые правители всё-таки ездили «на поклон» в Золотую, а потом и в Большую Орду, самостоятельности у них было несоизмеримо больше, чем у любых других правителей Руси того сложного времени.
Что интересно: современники воспринимали демократию Новгорода как устаревшую форму правления. И очень радовались, когда произошло присоединение. Самодержавие, на фоне долгого подчинения чужеродным правителям, казалось воплощением мечты народной массы. И действительно Грозный и сильный правитель «нового формата» - Иван Васильевич III, были именно тем Великим князем, который был нужен в столь неспокойное время.
Надо сказать, что самостоятельное новгородское правление могло просуществовать ещё пару десятков лет (присоединение было неизбежным). Но представители народной власти – «золотые пояса», совершили непростительную ошибку в тот момент, когда решили со своими землями и владениями перейти под руку Казимира IV – польско-литовского правителя.
Переход должен был совершаться на самых лояльных условиях по отношению к новгородцам: они могли сохранить практически все свои вольности и вести практически самостоятельную политику. Но, как бы сказали сейчас, «Москва не могла допустить такой переход из-за назревания опасной геополитической и стратегической ситуации». Именно поэтому прозорливый и очень дальновидный московский правитель был вынужден переключить всё своё внимание на север, чтобы окончательно добить «новгородскую вольницу».
Есть и другая версия событий, согласно которой договор между польско-литовской страной и Новгородским княжеством носил только формальный характер. И главный его мотив – взаимные обязательства о ненападении. Якобы это Иван III раздул из обычной бумаги повод для нападения. И это ему успешно удалось. Но как обстояли дела в самом деле – пойди и разберись спустя столько времени.
Надо сказать, что Иван III был вынужден страховаться. На тот момент времени Москва находилась в очень уязвимом положении на фоне сближения двух ближайших противников – Казимира IV и хана Ахмата. И внешняя разведка, в ту пору, работала ничуть не хуже современной разведки – Ивану III было известно о главном пункте такого союза – хан Ахмат одобряет присоединение Новгородских земель к владениям Казимира IV.
Знали об этом и в Новгороде. Тогда, народное вече созывалось с незавидным постоянством. И далеко не все новгородцы хотели уходить «под руку» католического правителя.
Фракция сторонников присоединения – ряд бояр во главе с очень известной Марфой Борецкой. Мама посадника Дмитрия и очень влиятельная вдова сосредоточила в своих руках большую силу из связей и договорённостей, отчего оказалась центральной фигурой, влияющей на судьбу целого княжества. Так как московские правители принесли немало бед семье Борецких, немудрено, что она всеми силами «топила» за присоединение Новгорода к польско-литовскому государству. Но у этой влиятельной женщины было и немало противников, которые со всей искренностью считали, что таким образом они изменяют православной вере, а часть новгородцев являются предателями и намереваются переметнуться на запад.
Вопрос был сложным и для противников присоединения. Дело в том, что ещё в 1456 году, под Старой Русой произошло крупное сражение с московскими полками, которое с треском проиграли республиканцы. Тогда, развитое, дисциплинированное, хорошо вооружённое войско московского воеводы – Фёдора Басенока, несмотря на малочисленность (5 тысяч человек), смогло в пух и прах разметать 30-тысячное войско новгородцев, которое традиционно собиралось из слабо обученного ополчения.
Поражения случались в жизни новгородцев. Да и сражения, в те времена, нередко заканчивались горячим и бурным примирением. Но то, что вызвало настоящую ненависть у жителей Новгородского княжества – это приказ Фёдора Басенока обезобразить захваченных пленных, которых захватили «многие тысячи». И живым напоминанием этого страшного преступления были возрастные новгородцы с отсутствующими носами, ушами и губами, что, разумеется, вовсе не склоняло народную массу на сторону Москвы и вызывало сомнения у противников присоединения к Казимиру IV.
На этом фоне, Иван III, прекрасно понимая, что вот-вот может оказаться в незавидном положении, когда придётся вести боевые действия сразу на три стороны – против татар, польско-литовских сил и новгородцев, решил убрать с шахматной доски наименьшую, но столь важную фигуру. Именно поэтому московский правитель отдаёт приказ выдвигаться на Новгород и уничтожать любое сопротивление.
К большому сожалению, поражение под Старой Русой практически ничему не научило новгородцев. И новое ополчение 1471 года было ничем не лучше ополчения 1456 года и просто не могло противостоять организованному профессиональному войску несмотря на численное превосходство.
В июле 1471 года новгородское ополчение потерпело очередное сокрушительное поражение от 5-тысячного войска профессионалов в печально известной Шелонской битве. И при этом соотношение сил было практически тем же, что и в 1456 году. В результате нового поражения в плен к московскому воеводе попал сам Дмитрий Борецкий, немедленно казнённый как союзник Казимира IV. Вместе с посадником было казнено немало представителей правящей верхушки древнего города…
… После победы в Шелонской битве, Москва заключила с Новгородом так называемый Костыньский мир. Но это был мир между победителями и проигравшими, что полностью исключало его честность. Согласно условиям договора на Новгород налагалась обременительная дань и компенсация всех военных издержек. Ко всему прочему древняя республика фактически теряла свою независимость, попав в полное подчинение к Московскому княжеству.
Внутренняя борьба не прекратилась – новгородцы были чересчур вольнолюбивым народом. И смерть сына ещё больше обозлила Марфу Борецкую, которая всеми силами готовила «тайный переход». В конечном итоге такое самовольство окончательно обозлило Ивана Васильевича и в ноябре 1475 года, со своим войском, он отправился в мятежный город вершить Великий суд.
Новгородское общество понимало, что под видом суда будет происходить жесточайшее избиение и разграбление. И не ошиблись – состоялся так называемый «перебор» людей, во время которого активно (но с ошибками) все значимые фигуры разделили на сторонников Москвы и сторонников Польши. И, надо сказать, что судьба последних была крайне незавидна.
В результате этого «перебора» Иван Васильевич (первым в истории) и получил своё прозвище – «Грозный», а позиции самодержавия были невероятно усилены.
В сентябре 1477 года «зачистка неблагонадёжных элементов» повторяется с тем же размахом, искореняя и удаляя любое инакомыслие с территории Великого Новгорода. И имел полное право на это, так как в Новгородском княжестве постоянно вспыхивали народные волнения, которые жестоко подавлялись и ещё больше озлобляли самодержавца.
В конечном итоге был поставлен ультиматум – либо новгородцы выдают вечевой колокол, избавляются от посадника и навсегда забывают о народных волнениях, либо город «зачищается» в очередной раз по всем традициям татаро-монгольских захватчиков (фактически прекращает своё существование). Что оставалось новгородцам, чьи силы не шли ни в какое сравнение с силами Москвы? Только согласиться на ультиматум и на фоне невероятного народного горя выдать свой главный символ (физическое выражение своей свободы и независимости), который на санях повезли в Москву. А вместе с колоколом, на верную смерть, в сторону новой столицы выехала Марфа Борецкая вместе со всей «оппозиционной знатью», а в другую сторону – самые неблагонадёжные лица, которым выделили для жизни новые северные окраины уже объединённой России.
Массовое переселение - это было инновационное решение по меркам Средневековья. Но впредь, практика выселения широко применялась в раннем Советском Союзе. Однако это, как говорят, «совсем другая история».
С уважением, Иван Вологдин
Подписывайтесь на канал «Культурный код», ставьте лайки и пишите комментарии – этим вы очень помогаете в продвижении проекта, над которым мы работаем каждый день.
Прошу обратить внимание и на другой наш проект - «Серьёзная история». В этом проекте будут концентрироваться статьи о других исторических событиях.