А ведь из всех моих литературных путешествий, перемен и открытий самым сложным и долгим был путь к родной классике…
В последнее время нравится анализировать свой читательский опыт, путешествовать в прошлое, чтобы проследить, как зарождалась любовь, как загорались первые искры.
Около 19-20 лет я "подсела" на классику, оставив позади мистические и фантастические увлечения. Но первые лет пять, пока я переживала сильные потрясения от могущества серьёзной прозы, читала исключительно зарубежную классику.
Думаю, причина однозначно кроется в школьной программе. Бунтарский дух с малых лет противился слову «надо». Меня раздражало, что летом, которое принадлежит лишь мне и свободе, нужно было читать определенные списки, а не то, чего просит душа. Родная классика была в тягость, а её знания оценивались по пятибальной шкале. Поэтому, окончив школу, я выдохнула и забыла навязчивые фамилии.
И всего лишь 6-7 лет назад я добровольно вернулась к этим именам, оценивая совершенно иначе – душой и сердцем.
Побродив в закоулках памяти, я попыталась вспомнить самые любимые произведения родной прозы, которые с детства читала по собственному желанию. Это и есть мой путь. Определяющий, такой важный.
В далёком детстве, да и сейчас, я очень любила животных.
Помню, как однажды у бабушки нашла сборник Пришвина «Рассказы о животных», иллюстрированная плотная книга. И как в тумане прочла её залпом. Из того, что в памяти осело – первый осознанный выбор.
Следом в той же бабушкиной библиотеке нашелся сборник рассказов Чехова. Какое огромное впечатление на меня произвела «Каштанка»! Перечитывала несколько раз и на пляже пересказывала подружкам содержание. В памяти даже всплыли иллюстрации к расскажу, надо же.
На день рождения, число которого я не помню, мне подарили «Вредные советы» Остера. Книга показалась мне самой оригинальной на свете, смешной, странной, читала от корки до корки по кругу.
А чуть позже начало манить мистическое и загадочное. Тогда я сама прочла на летних каникулах «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, как же было страшно! Как забавно детский разум рисовал образы: иногда смешно, иногда жутко.
Этим же летом бабушка рассказывала мне, что у Ивана Тургенева есть мистические повести и рассказы и отметила мне их в содержании большого сборника автора. Жадно прочла, пропуская всё остальное. Запомнился «Сон» о молодом юноше, который во сне встречался с незнакомцев в мрачном доме, тогда происходящее казалось уж очень жутким.
На следующих же каникулах мама подарила мне красивую книгу «Алые паруса» Грина и я, как свойственно юным девочкам, долго представляла себя Ассоль, вглядывающейся в морской горизонт.
Потом был длительный период затишья на родном русском поле, пока ураганом не ворвался в него «Евгений Онегин», перевернувший всю ранимую душу, а сразу после было два настоящих потрясения. «Молодая гвардия» Фадеева, когда я впервые сама прочувствовала, что такое патриотизм и любовь к родной земле, очень сложное произведение, ставшее первой зияющей раной в душе. А после случилась «Судьба человека» Шолохова, бог знает, как рассказ не привел меня к обезвоживанию, не припомню больше столь искренних и горьких слез над книгой.
Следующим летом прочла «Героя нашего времени» Лермонтова и на какое-то время книга стала самой любимой, я цитировала её при любом случае.
И… всё!
Много-много лет читала российскую классику только по строгим спискам и благодаря домашнему заданию, до сих пор помню, как выборочно мучала «Войну и мир», отбирая фрагменты про любовь и перелистывая десятки утомительных страниц войны и бесконечных описаний. Это была пытка, честно, но преподаватель литературы роман любила и требовала от нас знаний. Интересно, поэтому ли я до сих пор не люблю Толстого?
Школа закончилась, я выдохнула и читала, что душе угодно.
Пока однажды, будучи уже взрослой девушкой, не купила себе красивое издание «Бесов» Достоевского. Это был разрыв установок, шок, встряска, произведение настолько меня потрясло, что я, как одержимая, стала залпом перечитывать школьных авторов, понимая, наконец, о чём и для чего, наслаждаясь, смакуя каждую строчку. Запой длился пару лет. Перечитывала, читала новое, потом решила шерстить интернет вне законодательной программы и познакомилась с Леонидом Андреевым посредством «Дневника Сатаны». Искра, буря, до сих пор любимый автор. Одно время кроме него и знать никого не хотела.
После случился Набоков, о котором в школе упоминали краснея, и, кто бы что не говорил, именно благодаря Владимиру Владимировичу я осознала красоту русского языка. Набоковский слог для меня эталон чистоты, гармонии, возвышенности.
И знаете, что мне нравится в этой истории больше всего?
Российская мощь не утихает, каждый раз появляется новое имя, громом на ясном небе, как только ты думаешь: «Ну всё, всех отечественных авторов надкусила».
Так буквально год-два назад ко мне пришел Сигизмунд Кржижановский, первый, кто в личном моем восприятии составил конкуренцию Набокову в необычайно красивом изложении мысли. И почему о нём так мало говорят?
Таков мой путь знакомства с родной классикой. Лучший путь, другого не надо.
Сейчас из года в год я что-то перечитываю, но, что самое удивительное – открываю для себя новых авторов. Сколько имён не поместились в набитый мешок школьной программы, сколько великих произведений остается в тени.
В этом месяце открыла для себя Бориса Лавренева и его повесть «Гравюра на дереве» и именно данным произведением здорово закончить статью, ибо автор рассказывает нам о главном во всей этой истории и моей тираде – великой силе искусства.
А сила его в любви, ведь подумайте только, что такое любое произведение? Это часть души автора, вырванная из груди и сокрытая в строках. Слушая сердцем, мы понимаем, что творчество для творца – сама жизнь, её смысл. Это самая великая вещь на свете, а книга – единственный способ купить чужие чувства, часть чужой души.
Вы помните свои самые знаковые и значимые произведения родной прозы?
