Доносчик с блокнотиком — это стало общим местом в нелояльной к нашему государству литературе, и неважно, что это полный бред. Покажу два фрагмента из постсоветской беллетристики, которые, мягко говоря, вызвали недоверие.
Эпизод 1. Евгений Водолазкин. «Дом и остров, или Инструмент языка»
История с бюстом Ленина
Автор-повествователь, он же Е. Водолазкин, делится воспоминаниями о своей работе в Пушкинском Доме. Там же, в ленинской комнате аспирантского общежития Пушкинского Дома, празднует свою свадьбу будущий писатель.
«Это был довольно большой Ленин, и вначале я даже засомневался в возможности вынести его одному. С другой стороны, мне не хотелось делать кого-либо соучастником события с непонятным, по сути, исходом: время-то было еще советское. Подойдя к бюсту, я приподнял его – несмотря на внушительный размер, он был совсем не тяжелым. Ленин оказался полым. Подобно прочим советским конструкциям (включая сам Советский Союз), большая вещь оказалась чистой видимостью. Я вынес ее без всякого труда.
Рядом с комнатой оказался недействующий туалет, я поставил Ленина туда и накрыл сверху газетами. Тут же выяснилось, что поступок мой оказался идеологически неверным. Первым мое внимание на это обратил сотрудник хозчасти.
– Вы долго думали? – спросил он меня, показывая на Ленина в туалете.
Думал я действительно недолго, на это у меня просто не было времени. Вынос Ленина был произведен в половине шестого, за полчаса до ожидаемого прихода гостей. Тучи начали сгущаться с неимоверной скоростью. Администрация общежития, собравшись на экстренный совет, признала мой поступок аморальным. Тщетно я доказывал, что туалет недействующий и не содержит экскрементов, что, останься вождь в комнате, кто-нибудь из гостей мог бы его повредить в состоянии аффекта, – высокое собрание считало, что празднование свадьбы нужно отменить. Валентин Иванович почему-то отсутствовал, иначе, не сомневаюсь, мы бы решили вопрос на коммерческой основе.
Наши препирательства длились до 17 часов 58 минут. В 17.59 к общежитию подъехала черная «Волга», из которой вышел Д. С. Лихачев. Встречая его с думой о Ленине, я не ожидал, что появление моего начальника окажет на всех столь благотворное влияние. Администрация очевидным образом испытывала шок. Оставив распри, мы радостно приветствовали знаменитого академика. О наших идеологических разногласиях он так ничего и не узнал…
На следующее утро я увидел за столом милиционера. Несмотря на форму, пришел он, как выяснилось, не по службе. Милиционер сосредоточенно доедал салаты и запивал их коньяком. Закончив с тем, что оставалось на столе, он поздравил нас с бракосочетанием и спросил, есть ли еще алкоголь. Алкоголя, к моему удивлению, больше не оказалось. Милиционер покачал головой, взял большой фужер и слил в него то, что оставалось на дне всех стоявших на столе емкостей, включая бокалы. Он назвал это милицейским коктейлем и, подмигнув нам, выпил одним глотком. Больше мы его не видели».
Полное вранье. Ленина можно было переносить куда угодно — никто слова бы не сказал, не то что проводить по этому поводу собрания или отменять свадьбы. Ну что за бред! Издеваться над памятниками в ту пору воспитание людям не позволяло, но если из практических соображений передвинуть/перенести бюст вождя пролетариата — да ради бога, кому от этого вред-то будет? Главное было — работы его читать исправно, иначе историю партии было не сдать. А анекдоты травить о Ленине, Брежневе, Хрущеве никто не боялся, их все травили, в том числе парторги.
Ну, зато автор показал, каким героическим он был молодоженом — не побоялся бюст Ленина вынести. С таким же успехом он мог героически вынести из комнаты лишний стол. По милиционеру автор тоже прошелся. Ну, по ним только ленивый не топтался в то время. В чем-то заслуженно, но заслуженно было бы и в отношении представителей всех других профессий. Но в данном случае на месте милиционера, скорее, мог оказаться какой-нибудь голодный аспирант. Потому что милиционеру нечего было делать утром в аспирантском общежитии. Кто жил в 70-80-е ни за что не поверит, что милиционера могли вызвать из-за временного переноса бюста Ленина или что он пришел специально за объедками. Люди мы были небогатые, но гордые. Все в этой истории надуманно.
P. S. А хорошего и порядочного милиционера в своей жизни я встречала… одного. Но я вообще с ними по жизни мало пересекалась. Так что по моему счетчику получается примерно один к трем. Подозреваю, что такое соотношение не только в полиции. Я за объективность. Хотя иногда личная обида нам все рисует в черном свете.
Эпизод 2. Наринэ Абгарян. «Манюня»
История с физруком-стукачом
В повествование с замечательной атмосферой дружбы соседей и дружбы народов (дед Абгарян, между прочим, родом из Нагорного Карабаха, а бабушка - русская из Архангельской губернии) в маленьком советском городке врывается нехороший человек, которого не любят все жители, очень милые люди, которые в принципе любят всех.
«Напротив нашего дома, через улицу Ленина, на счастливом расстоянии в триста метров (почему счастливом, поймете по ходу действия), окна в окна с нашей квартирой проживал мой классный руководитель и по совместительству физрук Мартын Сергеич. Мартын Сергеич был известным на весь город стукачом. Люди за спиной пренебрежительно называли его кагэбэшной шестеркой. В течение рабочей недели МС вел наблюдение за учителями и старшеклассниками и делал заметки в блокноте, а потом бежал куда надо с подробным докладом. «Аж пыль столбом стояла, когда он мчался в КОНТОРУ», — презрительно кривила мама губы, рассказывая отцу об очередном кроссе Мартына Сергеича».
Для пущего впечатления физрук показан чуть ли не как педофил, распускающий руки с девочками. Ну конечно, каким же еще быть кагэбэшному стукачу! Омерзительный тип. Девочки, которые совершенно случайно не попали по учителю из мелкашки, считают себя чуть ли не героинями, совершающими благое дело. Конечно, их поругали дома, когда узнали. Нельзя сказать, что в соответствии с провинностью (ну а что?! физрук сам виноват! — такое объяснение реакции родителей напрашивается). И только светлый образ Ба не был опорочен этим эпизодом — было сказано, что если бы Ба узнала, то для девочек наступил бы настоящий кошмар.
Не знаю как для вас, а для меня после этого эпизода светлый образ советского детства, интернациональной дружбы и взаимопонимания между соседями, шикарно созданный автором, сильно омрачился. Дальше я стала читать с неохотой, а потом и вовсе бросила книгу — не люблю, когда врут. Были ведь реальные вещи, которые нам не нравились в нашем времени. Я вот, например, очень не люблю, когда ограничивают мою свободу или вынуждают меня притворяться и лицемерить. Такое было, но не критично. Можно было и не лицемерить, никто бы в 70-80-е тебя никуда не сослал. Пишут о политзаключенных и дурдомах, куда имели обыкновение помещать недовольных. Наверное, это было. Но я ни разу в жизни таких случаев не встречала. Подозреваю, что надо было реально съехать с катушек и выступать уже конкретно против своей страны. У нормальных людей таких позывов не было. Следующий абзац можете пропустить — о себе пишу.
Да, я не любила ходить по жизни строем (если я вставала в строй, то по собственному решению и собственному выбору), поэтому я не вступила в комсомол в 7 классе, как это делали все. А мне надо было решить, зачем мне это нужно и нужно ли. Я всегда любила решать сама за себя. Но к 10 классу я так и не решила, зачем мне нужно сидеть на комсомольских собраниях, поэтому вступила из практических соображений: чтобы мимо института не пролететь. Хотя позже была у меня приятельница, которая закончила вуз, не будучи комсомолкой, и ее даже в партию позвали вступить. Никто нас не преследовал, не травил и не заставлял вступать в комсомол, хотя до перестройки было еще далеко. Так что если человек хочет быть свободным, он будет свободным. Иногда не без компромиссов. То, что я не комсомолка, не лишало меня любви к своей стране, ко всему родному, что окружало меня с детства. И общественной работой я занималась не потому что обязана была это делать, а потому что мне этого хотелось. И, кстати, студенткой я хотела вступить в партию, потому что разделяла взгляды на социализм как лучший строй, да и был у меня взрослый друг — убежденный коммунист, по которому можно было свою жизнь равнять (о нем вообще можно целую книгу написать), но разнарядок на курс было всего две, и они были персональные. Партии не нужны были студенты-добровольцы, хоть и убежденные и надежные. Все потихоньку разлагалось. А меня после этого даже если бы стали сильно уговаривать, не заставили бы вступить в партию - умерла так умерла. Но никто и не уговаривал)))
А конторе совершенно точно не нужны были подобные записные книжки. У людей своей работы хватало. Жизнь обычных взрослых людей и школьников ей была неинтересна. Политические анекдоты и критика в адрес партии со стороны человека, не замышляющего ничего плохого и не связанного с западными спецслужбами, в сферу интересов конторы не входили. А если кто-то сотрудничал с органами госбезопасности, то это касалось контактов с людьми, представляющими реальную опасность для государства. В загранпоездках — да, был человечек, наблюдающий за контактами с иностранцами (вдруг шпион секреты гос-ва хочет продать) и как бы кто не сбежал на Запад. Такова была политика партии. Согласитесь, это совсем не записные книжки с разговорами обычных граждан.
У меня в жизни была только одна встреча с представителем КГБ.
Эпизод 3. Жизненный
Мое знакомство с майором КГБ
Я ждала его появления. Мне не было 27 лет, поэтому в капстрану по путевке я поехать не могла. Но у меня было приглашение в Испанию (а по приглашению был шанс съездить в капстрану до 27 лет), потому что в 80-е годы под руководством замечательной Натальи Серафимовны Бромберг я изучала испанский язык в испанском клубе при областной библиотеке в Новосибирске. Тогда как раз наладились отношения с Испанией и к нам оттуда стали приезжать туристы. Испанский язык мало кто знал в то время, и мы помогали в общении, когда испанским товарищам устраивали встречи с людьми. Много мы общались с кубинцами-вертолетчиками, которые обучались в Новосибирске. Потом со многими иностранцами мы переписывались, отсюда и приглашение в Испанию.
Я, как положено, подала заявление в ОВИР (отдел виз и разрешений) и стала ждать. Через какое-то время ко мне на работу (я работала учителем) наведался целый майор КГБ. Он пообщался с коллегами, а потом со мной. В итоге беседы сказал, что все нормально, на всякий случай оставил номер своего рабочего телефона. Вскоре меня вызвали в ОВИР и сказали, что мне отказано в поездке. Я возмутилась, мол, в конторе сказали, что все ок. Мне ответили, что все равно отказ, а вдруг я там замуж выйду… В общем, как бы чего не вышло. На самом деле, не факт, что я бы поехала, потому что в случае разрешения мне пришлось бы искать деньги на поездку, и деньги немалые. Это я по Союзу каждое лето путешествовала со школьных лет, и поездом, и самолетом. А ехать за границу — это были совсем другие деньги.
Но майору я все-таки позвонила и посетовала, мол, как же так. Он сказал, что он ни при чем, по их линии все нормально. Я думаю, что вопрос со мной был предрешен. В данном случае, возможно, отказ был нормой, если человек не делал заход/занос с другой стороны. Наша семья в этой жизни как-то обходилась без заходов и заносов. Так вот, я думаю, что майор встречался со мной по другой причине: раз я общаюсь с иностранцами, то контакт со мной может пригодиться, если приедет какой-нибудь подозрительный тип. Мне было предложено в разговоре: если понадобится, помогу ли я им. Я уточнила: «Вы что, за всеми иностранцами присматриваете?» Он рассмеялся и сказал, что, конечно нет, у них таких ресурсов нет, да это и не надо. Я не отказалась — почему не помочь родному государству. Страной мы гордились, страну любили. Да и потом, это же так романтично — ловить шпионов! Вообще ничего зазорного в этом не увидела. Но ничего романтического по этой линии в моей жизни не состоялось. Видимо, к нам приезжали «чистые» испанцы — ко мне никто ни разу не обращался. Как звали дяденьку, я уже не помню.
Я за честность и здравый смысл, хотя понимаю, что кому-то это может не понравиться. Я могу не понравиться. Но я не тульский пряник… Мне кажется, я попутно поняла разницу между патриотом и диссидентом: они видят одни и те же проблемы, но патриот основывается на любви к стране, хотя и видит все недостатки, а диссидент основывается на ненависти, исходя только из текущих недостатков. Как-то так.
Автор: Софья Мулеева (Романенко)
Спасибо, что уделили внимание!
Если вам нужна редактура или корректура, я на связи в ВК.