Фёдор вырос в семье своей родной тётки. Ей тогда казалось, что она сделала доброе дело, когда приютила у себя в доме племянника-сироту, волею судьбы оставшегося без родителей ещё в раннем детстве. У этой женщины было трое своих детей, но она ко всем относилась ровно, не притесняя Фёдора, но и не давая ему поблажку из жалости, хоть у него был очень сложный характер.
- У Вашего Феди – обострённое чувство справедливости, – объясняла ей учительница начальных классов, которая учила Фёдора на первых порах в школе, – Он не может совладать с собой, когда видит, как обижают слабых, сразу лезет в драку, вступаясь за них. Вы постарайтесь направить его неуёмную энергию в какое-нибудь спортивное русло.
В то время в этой деревне как раз появился военный пенсионер, который пошёл работать в школу физруком и стал там вести секцию восточных единоборств, куда и отдали энергичного Фёдора. Мальчик надолго увлёкся спортом и достиг определённых успехов в этой области, таких, что взрослые ему пророчили большое спортивное будущее, но всем этим надеждам не суждено было сбыться. Как-то раз, возвращаясь с танцев домой, он заметил, как несколько парней тащат в машину девушку. Она кричала и отбивалась, чёрт знает, откуда она вообще здесь взялась одна в такое позднее время, но Фёдор, не задумываясь о последствиях, вступился за неё и отбил у хулиганов. Всё бы ничего, но в пылу драки он не рассчитал силу и случайно убил одного хулигана, после чего состоялся суд, и Федю посадили за убийство человека. Уж тётка плакала-плакала, но ничего нельзя было поделать, пришлось племяннику отсиживать свой срок.
После отсидки Фёдор вернулся в деревню. Тётка к тому времени уже умерла, а неродные братья продали родительский дом, даже не вспомнив о нём или специально так сделали, не пожелав поддерживать связь с родственником-заключённым. Люди в деревне встретила Фёдора, неприветливо, с подозрением, и он ушёл оттуда прочь, решив попытать счастья подальше от города, в маленьких, почти заброшенных деревушках, где люди, по его мнению, были отзывчивее и добрее, чем в родных местах.
Денег у Фёдора было совсем немного, промышлять воровством он не хотел, хоть и насмотрелся за годы, проведённые в зоне, на разные махинации зеков, наслушался рассказов, как не пропасть «на воле». Смотрящий сразу заметил ладно скроенного парня с мощной мускулатурой и сделал его своим приближённым. Только Федя так и не научился в тюрьме ни подличать, ни воровать, но опытный смотрящий и не настаивал, чтобы тот жил по бандитским законам.
- Твоё дело – меня охранять от разных посягательств и быть преданным мне, как пёс, а больше от тебя ничего не требуется, – внушал он Фёдору, который, реально оценив обстановку вокруг, сразу смекнул, что эта должность при главаре зеков – единственная для него возможность уцелеть в жестоком мире уголовников.
Смотрящий дал ему кличку «Пёс», и Фёдор за годы верного служения своему хозяину, сполна оправдал её. В день освобождения смотрящий написал своему преданному охраннику адрес, по которому того должны были встретить, накормить, одеть, дать «подъёмных» денег из общака, но Фёдор не захотел становиться на бандитский путь, поэтому вынужден был сам пробиваться по жизни. Ради экономии средств он отправился по району пешком через поля и леса. Пройдя приличное расстояние он свернул с прямой дороги и спустился по тропинке к реке. С удовольствием искупавшись, он разлёгся под ветвистой берёзкой и задремал там же, недалеко от берега. Его разбудил неясный шорох над самым ухом, похоже, кто-то пытался залезть в его рюкзак. Парень открыл глаза и увидал перед собой… волчонка.
- Что ты, карапуз, кушать хочешь? – спросил его Фёдор.
Волчонок, сперва отпрыгнул от него, а потом начал слегка скалиться и рычать.
- Не бойся, не обижу, – горько усмехнулся Федя, – Сам такой же, как и ты, никому ненужный бродяга, так что, честно поделю с тобой пайку, как с братом.
Он открыл банку тушёнки, выложил большую часть её содержимого для волчонка, а сам достал кусок хлеба и принялся его макать в то, что осталось на дне. Волчонок прекратил рычать и быстро проглотил угощение.
Закончив обед, Фёдор убрал железную банку обратно в рюкзак, чтобы, при случае, выбросить её в положенном месте, а не в лесу, и пошёл дальше, а волчонок увязался за ним. Так вместе они и дошли до маленькой деревушки, заросшей борщевиком и неизвестным кустарником. На краю леса Фёдор заметил аккуратную, чистую избушку и постучался в ворота.
- Кто там? – послышался из-за калитки женский голос.
- Я не вор, не бандит, не бойтесь! – крикнул Фёдор.
- А я и не боюсь, – сказала женщина, открывая калитку, – Отбоялась уже своё.
Вышла к нему высокая, пожилая старуха с морщинистым лицом, и Фёдор представился ей, и честно рассказал всю свою историю, показав справку об освобождении. Женщина всплеснула руками и расплакалась.
- Что такое? – растерялся Фёдор.
- Да вот, – немного успокоившись, всхлипнула она, – Мой сынок тоже сидел в тюрьме, там и сгинул, мне даже не дали его домой забрать, так он и ушёл, не попрощавшись с матерью.
- Да, дорогая моя, всякое бывает на зоне и лучше туда не попадать, – вздохнул сочувственно Федя.
- Что ж, проходи, живи у меня, будешь мне заместо сына, – кивнула старуха и впустила его в свой дом.
С того дня Фёдор поселился у этой женщины. Звали её Мария Митрофановна. Он стал жить в летней кухне, переложив там печку и утеплив стены. Все заботы по огороду и скотине он взял на себя, в свободное от хозяйственных дел время ходил на охоту, ловил рыбу, собирал грибы и ягоды в лесу. Волчонок остался при нём, Мария Митрофановна не возражала. Имени волку, как такового, люди не дали, Фёдор как звал его братишкой с самого начала их знакомства, так и звал дальше, а Мария Митрофановна и вовсе называла его волком.
- Эй, волчище, иди обедать! – кричала она, отрезая ему увесистый кусок лосятины, которую накануне добыл Фёдор.
Волк бежал к ней, радостно щурясь и дружелюбно помахивая хвостом.
Вечерами Фёдор и Мария Митрофановна сидели на крыльце и провожали взглядами закатное солнце. Старуха обычно пила чай или вязала носки, Фёдор перебирал рыболовные снасти или чесал за ухом «серого брата», который любил положить свою шерстяную морду Фёдору на колени и тихонько поскулить о чём-то о своём, о волчьем.
Вскоре о работящем мужчине, которого приютила у себя Мария Митрофановна, узнали в районе и предложили ему место лесника на участке, прилегающем к деревне, где он проживал. Фёдор обрадовался и согласился.
- Только у меня это… судимость есть, – признался он председателю.
Тот махнул рукой, и так народу в деревне не хватает, сойдёт и бывший зек.
- Ты только не сходи с прямой дорожки, и всё у тебя наладится, – посоветовал ему председатель.
Фёдор и рад бы не сходить с пути праведного, только как-то раз в городе, куда он выезжал крайне редко, он столкнулся со своими бывшими тюремными дружками.
- А чего это ты по адресочку, который мы тебе дали, не пришёл? – заухмылялись они.
- Да вот, случайно потерял ту бумажку с адресом, и пришлось самому жизнь налаживать, – соврал он.
- Ну и как, наладил? – спросили «дружки».
- Да, всё хорошо, – кивнул он.
Поговорили и разошлись, как казалось Фёдору, но «дружки» всё-таки его выследили и пришли однажды за ним в дом Марии Митрофановны, явно замыслив что-то недоброе. Только не знали они, что «серый брат» Фёдора всегда начеку. К тому времени волк как раз матереть начал, на домашних харчах разъелся, поздоровел и стал прямо-таки огромным, как оборотень, и видно было по всему, что скоро он покинет свою «человеческую стаю», и уйдёт в свою, волчью. «Дружки» спросили у Марии Митрофановны, дома ли Фёдор, и, получив отрицательный ответ, отошли в сторонку и стали ждать. Сначала на дороге показался он.
- Попался, ты, Федя, – подошли к нему три типа, – Не желаешь жить по нашим законам, так и вообще тогда жить не будешь.
И тут из леса выскочил громадный волк. Несколько прыжков – и бывшие зеки разбежались врассыпную с криками «оборотень». Федя засмеялся, потрепал своего «серого брата» за ухом и пошёл домой. После этого случая, уголовники, как ни странно, отстали от него.
Потом был ещё случай, когда на обходе своего лесного участка, Фёдор свалился в овраг и сломал ногу. Мороз стоял тогда терпимый, но дело шло к ночи и мог ударить посильнее. Федя с трудом карабкался по склону оврага, когда почувствовал, как кто-то схватил его за шиворот и тащит вверх.
- Серый братишка, – прошептал Федя.
Да, это был его волк. Он уже не жил тогда в деревне, ушёл в лес, нашёл там себе подругу и создал стаю, где был, конечно, вожаком, но своего человеческого друга и брата не забывал, и, вопреки сложившемуся мнению о том, что волки без общения с человеком дичают и больше не контактируют с вырастившими их людьми, иногда навещал Фёдора в деревне или подбегал к нему в лесу.
Волк помог Фёдору выбраться из оврага, вцепившись в его капюшон своими крепкими зубами, а потом Фёдор кое-как ножом нарезал веток, достал из рюкзака моток шпагата, который всегда носил с собой на всякий случай, и смастерил что-то вроде санок, в которые впряг волка, сделав упряжь из лямок рюкзака и своего широкого, кожаного ремня.
- Как говорил кот Матроскин, бывают ездовые собаки, а тебе, брат, придётся немного побыть ездовым волком, – проговорил человек.
Волк не возражал, понимая, что его другу нужна помощь. Смышлёный зверь моментально понял, что от него требуется и с завидной лёгкостью дотащил Фёдора до деревни.
Пока Федя лежал в больнице, то познакомился там с медсестрой Танюшей, влюбился в неё, а после выписки сделал ей предложение. Девушка тоже была уже давно влюблена в этого доброго и могучего мужчину, согласилась на брак с ним и переехала жить к нему в деревню, где у Фёдора уже был построен новый, добротный дом.
Так закончилась эта история про обездоленные и одинокие сердца, собранные судьбой под одной крышей. Правда, потом началась другая, более счастливая, в которой не было места ни одиночеству, ни печали, лишь иногда Мария Митрофановна вспоминала своего сыночка и горевала о том, что не сложилось у неё в жизни понянчить родных внуков. Хотя, почему ж, не довелось? Дети Фёдора и Татьяны давно уже стали ей родными, и она не могла нарадоваться на свою благополучную старость.
*****
Этот рассказ немного перекликается с другими рассказами из интернета и с книгой непревзойдённого Василия Шукшина "Калина красная", надеюсь, этот признанный факт не сильно рассердит моего строгого читателя. Спасибо, что вы со мной!