— У тебя же есть своя квартира, зачем ты ко мне переехала? — Надя взмахнула руками, словно отгоняя неприятный разговор, но Катя не отступала. Сестры стояли посреди тесной кухни, где слабый свет старой лампы делал их лица чуть бледнее и острее.
Катя только вздохнула, сложив руки на груди: — Надоело жить в чужом углу. Твоя квартира... Досталась тебе по наследству, а моя — это крошечная однушка с тараканами и ветхими стенами. У тебя есть просторная трёшка, а я... — она замолчала, но в её глазах уже было достаточно сказано.
Надя знала, что у сестры и правда сложная ситуация — развод, маленький сын на руках, алименты, которые бывший муж перечислял с задержками, если вообще вспоминал об этом. Её сердце сжалось от жалости, но вместе с жалостью пришла и усталость. Четыре месяца Катя жила у неё с племянником, и хотя они договаривались, что это временно, каждый день превращался в новую битву за право на своё личное пространство.
— Катя, ты ведь знаешь... Это моя квартира, и я тоже хочу жить спокойно. Я не против, что вы с Даней тут, но мне бы хотелось хоть иногда почувствовать себя хозяйкой в собственном доме.
— Спокойно? — Катя вскипела. — Ты называешь это спокойно? Ты не дала мне переделать ни одну комнату! Даже обои нельзя переклеить — они же совсем облезли, Надь. Мы ведь договаривались, что я помогу с ремонтом!
— Да потому что это мой дом, — Надя повысила голос. — Я тут вообще-то не бесплатно живу! Ты же мне не платила за аренду, а теперь хочешь всё перестроить под себя?
Тишина, повисшая в воздухе, словно бы затопила кухню. Катя смотрела на сестру с изумлением, будто услышала это обвинение впервые. Её глаза сузились.
— Так вот, что ты думаешь? Что я просто воспользовалась твоей добротой?
Надя встала у окна, пытаясь найти подходящие слова. В их семье никогда не было принято говорить о деньгах вслух — обсуждение денег всегда считалось чем-то недостойным, грязным. Родители, давно ушедшие, оставили обеим дочерям свой дар — старую, но просторную трёшку. И именно эта квартира сейчас, как оказалось, стала причиной раскола.
— Я не об этом, Катя... Просто... просто мне тоже тяжело. Мы же взрослые женщины, у каждой своя жизнь, свои обязательства. А тут... — её голос дрогнул, — здесь больше не мой дом.
Катя стиснула зубы и резко выдохнула, словно удерживая в себе нестерпимую боль.
— Знаешь, Надь, я поняла. — Она отвернулась, глядя в тёмное окно, за которым мерцали огни ночного города. — Ты права, это твой дом. Но я — твоя сестра. И я тоже имею право на кусочек этого дома. Мы обе с ним связаны, как с памятью... о наших родителях.
Надя поняла, что наступил момент сказать что-то важное. В комнате стало так тихо, что слышалось, как в соседней комнате Даня переворачивается во сне.
— Это не в квартире дело, Катя. Просто мы слишком разные. Ты хочешь всё контролировать, переделывать, а я привыкла к тишине и покою.
Катя засмеялась, но смех вышел горьким: — А что, если я съеду? Ты будешь счастлива?
Эти слова больно кольнули Надю, но она не ответила. Слова повисли в воздухе, пропитанные старой болью и скрытыми обидами.
Катя вернулась в свою однушку через неделю, оставив сестре короткую записку на кухонном столе: "Извини, если что-то не так. Надеюсь, однажды мы сможем поговорить без упрёков."
Надя долго стояла с запиской в руках, не в силах избавиться от чувства пустоты. В квартире стало тихо, слишком тихо... Возможно, именно это тишина и была ей так необходима, но теперь она не приносила покоя.
Скоро ей пришлось самой браться за ремонт, который она так откладывала. Каждый день, снимая старые обои, выкрашивая стены в новые цвета, она вспоминала сестру и их разговоры о том, как лучше расставить мебель, где повесить шторы. Понимание пришло позже, когда она закончила с ремонтом и посмотрела на обновлённую квартиру: она больше не напоминала ей родительский дом. Это был её новый, отдельный дом — без прошлого, без воспоминаний о детстве, без Кати.
Через несколько месяцев сестры встретились на Даниных именинах. Это была почти случайная встреча — Катя не звала её, но племянник, увидев тётю, радостно потянулся к ней и, взяв за руку, потащил к столу.
— Привет, — Надя неловко улыбнулась, поднимая глаза на сестру. Катя тоже улыбнулась, но сдержанно.
— Привет. Как ты? — спросила Катя, накладывая угощение в тарелку сына.
— Хорошо... Ты знаешь, я закончила ремонт. Квартира теперь совсем другая.
Катя внимательно посмотрела на неё: — Значит, ты всё-таки сделала это.
— Да... Это было нужно. Тебе ведь тоже стало легче вернуться в своё пространство?
Катя кивнула, в её глазах мелькнула искорка: — Да, наверное, легче. Но я поняла одно... нам всем нужно своё место. Пусть даже и временное.
— Я думала о том, что ты сказала тогда, — призналась Надя. — Может быть, я не была права... просто я не могла отпустить всё, что связывало нас с теми старыми стенами. Но теперь я поняла, что это не стены нас связывают, а мы сами.
Катя неожиданно засмеялась: — Ты стала слишком мудрой. Неужели всё это только из-за ремонта?
— Наверное, — Надя рассмеялась вместе с сестрой. — Но, может, дело не в стенах. Может, просто я повзрослела.
Катя опустила глаза на тарелку, тихо сказала: — Я рада, что у нас всё-таки есть друг друга. Квартира, ремонт... всё это неважно.
— Да, — ответила Надя, чувствуя, как её сердце наполняется теплом. — Главное, что мы — сестры. И это уже ничто не изменит.
Они сидели рядом за столом, и вечер продолжался, наполненный голосами детей, смехом и добрыми воспоминаниями. И пусть теперь у каждой была своя жизнь, своё место, своё пространство — главное, что они снова были рядом, и ни одна квартира не могла их разлучить.