Проснувшись на следующее утро, я открыл глаза и увидел Санька, уже посетившего с утра туалет, приведшего себя в порядок, заправившего постель и уже немного скучавшего в ожидании продолжения вчерашнего банкета. Я быстро проделал необходимые процедуры и помог собрать на стол. Пропустив по сто грамм, мы немного пошутили о вчерашних приключениях, но тут я неожиданно задал ему вопрос: "Как ты думаешь, кого в канской учебке называют мамонтами?" Саня перебрал все возможные варианты, которые пришли ему в голову, но не смог даже приблизиться к разгадке такого простого вопроса для обитателей 1-го военного городка в Канске. Те поголовно знали, кого называют мамонтами, помимо древних волосатых слонов, обитавших несколько тысяч лет назад на просторах Евразии. После пяти минут, как бы сейчас выразились, мозгового штурма, Саня сдался окончательно. Ларчик открывался просто: мамонтами в Канской ШМАС (школе младших авиационных специалистов) называют курсантов школы прапорщиков. Саня только ошалело вымолвил: «Вот бы никогда не подумал, что прапоров или мичманов можно так называть! Куски, сундуки – так их везде зовут, а мамонт – это что-то новенькое!» На что я ему сказал: «Вообще-то у них есть только возможность стать после обучения прапорщиками. А мамонтами их зовут, когда они учатся в школе прапорщиков». Саня спросил: «Я что-то не пойму: то ты называешь свою часть ШМАС, то – школа прапорщиков? Почему так много названий, растолкуй мне поподробнее: что, к чему и зачем». На что я ответил: «Времени у нас много, поэтому я не только тебе это объясню, но и смогу преподать основы теории связи или ещё что-нибудь по своей специальности». На что мой собеседник ответил, что ему интересно узнать ответ только на заданные вопросы, а всё непонятное, сказанное мною пусть так останется для него тайной, тем более, что он отлично прожил свои двадцать пять лет без этих знаний и не менее отлично будет жить без них дальше. На что я ему сказал: «Да я же пошутил, просто хотел сказать, что времени у нас навалом и его вполне достаточно, чтобы рассказать историю своей части, которая готовит авиационных специалистов связи».
Создали нашу ШМАС в 30-е годы, тогда бурно развивались ВВС и остро назрела необходимость в специалистах связи для экипажей стратегической бомбардировочной и транспортной авиации. Т.к. бомбардировщики и транспортники удаляются далеко от своих аэродромов и пунктов управления, то поддерживать с ними связь в радиотелефонном режиме зачастую не получается и выручает радиотелеграфная связь, дальность которой значительно больше. Но одновременно держаться за штурвал, управляя самолётом, и долбить морзянкой на ключе – это так себе затея. Большой самолёт позволял иметь несколько членов экипажа: пилоты управляли воздушным судном, штурманы занимались навигацией, а воздушные стрелки- радисты поддерживали связь и при необходимости вели бой. В фильме «Хроники пикирующего бомбардировщика» всё это отлично показано. К тому же образовательный уровень советского народа тогда в среднем был невысок: даже простейшая радиостанция была верхом высоких технологий и освоить её лётчику или штурману было нелегко. К тому же если у человека нет музыкального слуха, то научить его приёму и передаче на слух азбуки Морзе невозможно, хоть ты его убей. А ведь отбирали в лётчики не по этому критерию, поэтому далеко не все они обладали им. Конечно, воздушные радисты должны отвечать требованиям по здоровью, предъявляемым к лётчикам; зато им не обязательно обладать качествами, знаниями и навыками, необходимыми для пилотов, штурманов и борттехников. Если огневых точек на самолёте много, то можно готовить командиров огневых установок без знаний азбуки Морзе и всяких премудростей радиосвязи. А если самолёт позволяет иметь большой экипаж, то можно готовить воздушных радистов без обучения навыкам ведения воздушного боя. Так и поступили: готовили воздушных стрелков-радистов, воздушных радистов и командиров огневых установок. Саня прервал меня вопросом: «А почему радиотелефонная связь уступает по дальности радиотелеграфной, к тому же голосом можно передать быстрее и наверняка больше информации, чем долбя её морзянкой?» На что я ему сказал: «Ну, вот ты и задал вопрос из области теории связи, а говоришь, что она тебя совсем не интересует, но не буду придираться. Соглашусь со сказанным тобою, однако, приведу аргументы в пользу радиотелеграфной связи». Итак, почему она даёт большую дальность связи по сравнению с радиотелефонной? Я задал ему вопрос: «Какая специальность у тебя была в морской пехоте?» и получил ответ: «Снайпер». Я задал ему другой вопрос: «В какую цель легче попасть: большую или маленькую?» На что Саня ответил: «Естественно, в большую». Не забивая голову различными специальными терминами и выражаясь проще можно сказать: радиотелефонный сигнал представляет из себя большую мишень для помех, чем радиотелеграфный. Если выразить это в цифрах, то радиотелефонный сигнал занимает частотную полосу 3100 Герц, а радиотелеграфный – 200. То есть радиотелефонный сигнал больше радиотелеграфного примерно в пятнадцать раз». Помимо того, что радиотелеграфный сигнал труднее забить помехами, это даёт возможность сосредоточить мощность сигнала в узкой полосе частот. В результате получается более сильный и качественный сигнал по сравнению с радиотелефонным при одинаковой дальности и прочих условиях приёма. Или же увеличить дальность связи с приемлемым качеством. К тому же радиосигнал в телеграфном режиме менее подвержен различным искажениям по сравнению с телефонным, что влияет на его качество. С явлениями искажения сигнала знаком каждый, кто пользовался старыми радиоприёмниками: при настройке приёмника звучание принимаемой станции становится хорошего качества и силы только при точной настройке. Если по каким-либо причинам настройка сбивается, то можно услышать такое, что это даже голосом или музыкой назвать нельзя; речь или песня знакомых исполнителей или ведущих превращается в смесь уродливых звуков, которые зачастую разобрать невозможно. Искажения сигнала могут также появляться из-за различных явлений в атмосфере, это стихия и повлиять на неё человеку невозможно. В этом случае даже точная настройка радиоприёмника не спасает положение. Но и это ещё не всё: опытный радист сможет принять нужный ему сигнал даже в условиях, когда помехи сильнее его в 10-15 раз! Да, он должен обладать для этого необходимыми способностями, а это даётся с рождения; развить их прилежно обучаясь и получить необходимый опыт работы. Но всё -таки можно подготовить такого специалиста. Между тем, если бы на приёме было бы какое-нибудь техническое устройство, например, буквопечатающий телеграфный аппарат, то для правильного приёма требуется, чтобы полезный сигнал был бы мощнее помехи в десять раз. Т.е. полное превосходство человека над машиной в 100 раз!
Создали ШМАС для воздушных специалистов связи в 30-е годы в Белой церкви Киевской области, во время войны перевели в Давлеканово на Урале и с конца сороковых она располагается в Канске. Учили в ней военнослужащих по призыву. С введением в армии звания «прапорщик» были открыты школы прапорщиков (ШП), для воздушных специалистов связи она была создана в Канске. Научить профессии бывалые сержанты и старшины сверхсрочной службы сами могли своих преподавателей, но существенная прибавка к зарплате после присвоения звания прапорщика была им далеко не лишней. Дислоцировалась ШП на территории ШМАС. Сначала она была отдельной частью, но подчинялась командиру учебки. Постепенно количество сверхсрочников, желающих стать прапорщиками, естественным образом уменьшилось и штат ШП был существенно сокращён; она перестала быть отдельной частью. А теперь самое интересное: как должны были выглядеть курсанты первых наборов школы прапорщиков, некоторые из которых успели повоевать и имели целый иконостас боевых наград? Саня воскликнул: «Понятно, древние как мамонты!» Довольный найденной отгадкой, он налил по стопарю, мы чокнулись и выпили ещё по одной. За окном мелькали унылые зимние просторы казахской степи и ехать нам предстояло более двух суток.
Автор повести: Сергей Крестовский.