Нет, не потому что красивые мальчики и химия. Хотя это тоже имеет значение.
Сразу предупрежу, что статья эта не развлекательная. Она длинная, занудная, и, если быть честной, писала я ее в основном для себя. У нее нет цели кого-то в чем-то (пере)убедить, на кого-то повлиять и уж тем более о чем-то поспорить — этот запал у меня давно пропал.
Но у меня накопились разные наблюдения, которые захотелось собрать в одном месте и положить в стопочку к другим постам по «Неукротимому», раз уж когда-то я с этим затеялась. Просто чтоб было. Я, по возможности, разное читаю и смотрю про то, как устроено кино (про сценарии в основном, но про другие аспекты бывает тоже), и мне отрадно, что многое из того, что я интуитивно чувствовала, или замечала, но не могла сформулировать, находит подтверждение. Дорама, пусть ее и нельзя назвать безупречной, действительно очень высокого уровня произведение, причем по многим важным, базовым критериям, определяющим качество истории, на фоне которых шероховатости (коих в ней тоже немало) облетают как шелуха, не оказывая существенного влияния на общую картину.
Это цельное и структурированное произведение
Есть четко выраженные тема и идея. Их развивает линия главного героя (яркая индивидуальность против толпы) и поддерживает линия его отношений с Лань Ванцзи («родственная душа»). Обе эти линии задают один и тот же вопрос: о конфликте, взаимодействии и нераздельности «темного» и «светлого» начал, добра и зла, переходе одного в другое. Тема и идея последовательно развиваются от начала до конца.
Структурно дорама делится на три акта. Первый акт — знакомство с персонажами и обстоятельствами. Второй — от начала открытого конфликта с Вэнями до битвы в Безночном городе. Третий — начиная от возвращения Вэй Усяня и до развязки. Второй акт занимает примерно 50% всего произведения, остальные 50% примерно поровну делят между собой первый и третий.
«…трехактное построение конфликта не точка зрения или один из оптимальных вариантов, а универсальная формула. Она объективна, потому что опирается на устойчивый стереотип зрительского восприятия»
«Если актер задумывает свой персонаж как роль с трехактным превращением, у него появляются дополнительные возможности выглядеть в любом ансамбле ярко… потому что в роли появляется форма»
Александр Митта, «Кино между адом и раем»
Вэй Усянь — это как раз образ с «трехактным превращением». В первом акте мы видим юного Вэй Ина, во втором — жутковатого Cтарейшину Илина, в третьем — прошедшего через худший кошмар, возродившегося и повзрослевшего персонажа.
Но на этом история со структурой не заканчивается.
Недавно я изучала биты лав стори, и, по какому-то удивительному совпадению, они удобно легли на линию отношений в дораме. Наверное, для броманса это тоже работает. Я пока не успела изучить этот вопрос.
Оригинальную схему показать не могу, это было бы нарушением авторских прав, но некоторые элементы отметила на своей картинке. Можно заметить, что эти точки совпадают с поворотными точками основного сюжета, а то, что в структуре лав стори называют «взрывом чувств» (в нашем случае это объяснение на горе Байфэн) приходится, как и на «эталонной» схеме, ровно на midpoint— середину истории (25 серия).
Напряжение развивается по нарастающей
По мере развития сюжета проблемы персонажа множатся и усложняются. Не успевает он разделаться с одной, как тут же возникает другое испытание, еще труднее. Это классика — прогрессия усложнений, — но давайте попробуем вспомнить, многим ли удается выдержать настолько четкую структуру и постоянный рост напряжения на протяжении нескольких десятков серий.
Вообще, все эти структурные элементы в материалах, которые я видела или читала, как правило, рассматривают применительно к полному метру. И если уж в историях на два-три часа далеко не всегда выдерживают четкую структуру и нарастающее напряжение, то что говорить о длинной дистанции на 50 серий. Это намного сложнее.
«Показывай, а не рассказывай»
Один из основополагающих принципов любой хорошей истории, даже когда речь идет о литературном произведении — романе, рассказе. Есть даже такое упражнение для писателей: отказаться от мыслительных глаголов («думать», «знать», «осознавать», «верить» и так далее), а также «любить» и «ненавидеть». И попытаться передать чувства и ощущения персонажей другими способами, через все пять чувств.
И тем более этот принцип актуален для кино. Это связано с особенностями нашего восприятия: больше 80% информации в фильме мы воспринимаем через образы и действия и только все остальное — через текст.
Еще один инструмент — сравнение. Если нам сообщить, что площадь Албании 28,7 тысяч кв. км, это особо ни о чем не скажет. Но если уточнить, что Албания — это примерно половина Московской области, уже можно себе что-то представить.
Зачем нужна была линия с иньским железом?
Я не могу отвечать за создателей, но вижу для этого множество оснований.
1. Чтобы еще больше усилить мощь Вэнь Жоханя, сделать его еще более сильным противником. Чем он сильнее, тем больше вызов для персонажа.
2. Чтобы показать, что может сделать с заклинателем использование темных техник и почему заклинатели считают их такими опасными. Просто сказать об этом — было бы недостаточно. Это нужно было показать: и опасность этих техник, и глубину падения Вэй Усяня (с точки зрения заклинателей). Всем зрителям — включая тех, кто не читал новеллу и/или ничего не знал о заклинательском мире вообще, — должно было быть понятно, почему темные техники столь опасны, почему заклинательское общество относится к действиям Вэй Усяня с таким страхом и осуждением.
При этом его изобретательских способностей и новаторства никто у него не отнимал. То, что Вэй Усянь изобрел собственную технику, и так понятно, но на всякий случай это проговаривают прямым текстом в беседе Вэй Ина с Лань Ванцзи. Как говорила Анжелика, «все знают семь нот октавы, но только Люлли может сочинять оперы».
3. Чтобы дать повод для совместного квеста и сближения Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Мы помним, что в дораме линия их отношений более плавная и последовательная, чем в новелле. Квест вносит в развитие этой линии свой вклад.
Иньское железо — это МакГаффин, некий предмет, которым все хотят овладеть и который дает силу. В кино МакГаффин очень востребованный инструмент, так как позволяет закрутить вокруг него сюжет, чем-то занять персонажей, столкнуть их между собой, добавить напряжения, развить конфликт и так далее. Опять-таки, залезть в головы сценаристам я не могу; не знаю, что на самом деле ими двигало, но смысл и функциональность этого элемента вижу.
Это очень емкое и многослойное произведение, рассчитанное на неоднократный просмотр
Честь и хвала тем людям, которые все сумели заметить и разглядеть с первого раза. Но лично я таких не встречала (разве только тех, которые просто толком не смотрели, но они не в счет). Я внимательный зритель и не самый глупый человек (хотя и не самый умный, конечно), но в первый раз меня хватило только на то, чтобы следить за сюжетом. Потом я пересматривала дораму еще несколько раз, и каждый раз находила новые детали, которые ускользали при предыдущих просмотрах и добавляли больше глубины и нюансов.
Детали и кинематографичность
В «Неукротимом» простой, но в то же время свежий и неизбитый киноязык. Монтаж и художественные приемы используют для создания атмосферы и невербальной передачи мыслей и сообщений для зрителя. Дораму не случайно разобрали на мемы и визуальные цитаты. Парящая в солнечном луче детская игрушечка, пророчески позвякивающие колокольчики, спойлерный силуэт неизвестного с веером, крупный план лица Лань Ванцзи, слушающего сплетни о Старейшине Илина. Появление Вэй Усяня в сцене на почтовой станции. Сначала тень и зловеще побрякивающая кисточка на флейте, затем нарочито неспешные, неотвратимые, как рок, шаги по лестнице. По-настоящему жуткая стена, и эта жуть достигается именно через детали. И таких моментов очень много.
Говоря о кинематографичности. В одной из самых дорогих моему сердцу историй о соулмейтах, гонконгском фильме «Товарищи: Почти история любви» (1996 г.), есть сцена, где один человек покидает другого ради зова сердца и совести, а второй наблюдает за этим, стоя под дождем. Не думаю, что здесь имеет место цитирование, но мне приятно отзывается эта перекличка между двумя историями, которые я нежно люблю.
Она очень приземленная
Это, конечно, исключительно дело личного вкуса, но мне чрезвычайно нравится сдержанная эстетика дорамы, вкус создателей и те решения, которые они приняли, разрабатывая визуальный стиль.
«… у многих сянься ассоциируется именно с «полетами», поэтому команда хотела сделать упор на красоту и зрелищность, а не на реализм…
Я же считал, что пустота и наполненность — вещи относительные. У Лао-цзы есть мысль о пространстве: «Пробивают двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование домом зависит от пустоты в нем». Вы открываете окно в «пустой дом», чтобы соединить внешнее пространство с внутренним, а когда начинаете «пользоваться домом», уже рассматриваете его как нечто заполненное. Это и есть идея пустоты и наполненности: не сказать, что все просто и лаконично, но и не сказать, что очень колоритно. Именно она легла в основу концепта». Арт-директор Цзи Пэн
Он же — о Пещере Укрощения Демона на Могильных холмах.
«Мы показываем только сейчас, а ведь в прошлом здесь произошло великое бедствие. С тех пор время будто остановилось. Что за демон и как его укротили? Почему повсюду обрывки кроваво-красных лент? Все это перекликается с событиями из жизни Вэй Усяня, даже с лентой в его волосах. Мне кажется, наш концепт выходит за рамки псевдоисторического жанра. Вдохновением также послужили многочисленные инсталляции в музеях современного искусства».
Эстетика дорамы в сочетании с ее несовершенствами мне не раз навевала ассоциации с японской эстетикой, где разные потертости, сколы и трещинки рассматривают как часть очарования, красоты предмета. А уже после в артбуке прочитала слова Цзи Пэна о том, что одним из источников вдохновения для оформления Гусу Лань послужил стиль ваби-саби.
Не могу не процитировать еще раз, он так красиво говорит.
«Баланс инь и ян, движение и покой, тонкий аромат, воздушные ткани, тень бамбука на стене, звуки циня… вот они: дух ушедших эпох и безмятежная красота».
Локации клана Вэнь нарочно сделали похожими на театральные декорации.
В дополнение, мне театральность кажется более чем уместной в оформлении горы Луаньцзан, так как подчеркивает замкнутость, обособленность, нездоровую и удушливую атмосферу этого места.
Вместе с тем натурные съемки создают ощущение естественности, воздуха и простора.
«Никакого перебора с «летающими даосами»; не нужно носиться туда-сюда по небу и бросаться огненными шарами. Наше волшебство должно выглядеть правдоподобно». Интервью из артбука.
Но, конечно, если надо, чтоб блестело и переливалось, это не сюда.
(Вообще, некоторые претензии к дораме мне напоминают реплики придворных из сказки Андерсена «Соловей». Какой-то серенький ваш соловушка, и не заводной, и стразиков на крылышках нету.)
Финал
«Мы даем аудитории те переживания, которые обещали, но не так, как она ожидает. Именно это отличает истинного художника от дилетанта». Роберт Макки, «История на миллион долларов»
Расхождение героев в разные стороны в конце — крайне неизящное решение, которое противоречит всему, что нам до этого момента рассказывали. Ему можно придумать объяснения, но я даже не буду предпринимать жалких попыток натянуть сову на глобус, она просто лопнет.
Но это расхождение позволило создать поистине великолепный финал. Говорят, даже в хорошем сценарии допускается одна очевидная натяжка ради какого-то эффектного и эффективного хода. Допустим, что это она и есть. (Хотя не факт, конечно.) В любом случае, она позволила вывести один из самых емких и символичных финалов ever, который придает новое измерение и всей истории, вкладывая гораздо больше смыслов, чем простое «жили долго и счастливо».
«Великая история всегда оканчивается отсылкой зрителя/читателя к началу, чтобы он еще раз пережил и обдумал всю историю». Джон Труби, «Анатомия истории»
Отсылка к началу истории — очень эффективный, работающий прием, который позволяет еще раз окинуть внутренним взором путь, который прошел персонаж, ощутить цену, которую ему пришлось заплатить за счастье. «Унесенные ветром», «Чужие», «Форрест Гамп», «Товарищи: Почти история любви»… Подумав, вы сможете вспомнить еще множество примеров. Да что далеко ходить — Мосан Тонсю в новелле прибегает к тому же приему.
Что же делают в «Неукротимом»?
Дорама начинается со слез Вэй Ина — и завершается его улыбкой. Первое слово, которое произносит Вэй Усянь в дораме, — это «Лань Чжань». Последнее слово, которое произносит Лань Ванцзи, — это «Вэй Ин». Таким образом закольцовывают, выводя на новый уровень, обе основные сюжетные линии: и линию главного героя, и линию родственной души.
Дорама начинается и заканчивается на горе. В начале это мрачная бесплодная скала, с которой падает Вэй Ин — и расстается с Лань Чжанем.
В конце это холм под голубыми небесами, покрытый сочной зеленью. Вэй Ин стоит на этом холме, перед ним расстилаются просторы — все огромное будущее, которое у него есть. Звучит их мелодия. Вэй Ин слышит свое имя, улыбается... И они с Лань Чжанем — что?...
По-моему, ответ на этот вопрос очевиден.
Именно поэтому меня приводят печальное недоумение бесчисленные стенания о том, что, мол, в дораме «все закончилось плохо».
Как?.. После всего, что вложили в этот короткий момент, как можно сделать этот вывод?
Не прямо, но отчетливо нам показали, что связь между героями неразрывна. Перед ней бессильны разлука и смерть. Даже расставшись, они в конце концов вновь обретут друг друга. И у них всегда будет их мелодия.
Это не единственный пример из дорамы, когда решения неочевидные, умные, тонкие, основанные на профессионализме и хорошем вкусе, не находят должного понимания и отклика. При всей популярности, дорама парадоксально недооценена.
И, наконец, яркая, сияющая улыбка Вэй Ина — это его отличительная черта, квинтэссенция его характера. Пережив все испытания, он не утратил способности улыбаться.
Секретный ингредиент
Структура, ритм, детали и прочие составляющие — все это необходимые элементы хорошей истории. Без них она просто не состоится. Но творчество — акт творения — все-таки во многом сродни волшебству, и в нем есть пространство, где алгеброй гармонию поверить уже невозможно. Еще один ингредиент, который я назвала бы искренностью произведения, — искра, которая вспыхивает от взаимной любви создателя и его творения. Сколько на свете идеальных и безупречных историй, сделанных по всем канонам и правилам, но «холодных» и «гладких», где не за что зацепиться. И сколько историй неидеальных, полных неровностей, шероховатостей, но волнующих и эмоциональных, заставляющих снова и снова возвращаться к ним. Историй, где каким-то волшебным образом эта искра вспыхнула, и они, при всех своих недостатках, продолжают волновать сердца.
И этот «секретный ингредиент» — искренность — в «Неукротимом» есть.
***
В общем, вроде бы это все, если что-то еще вспомню, добавлю.
Завершу еще одной цитатой Александра Митты. Не уверена, насколько она здесь уместна, но уж больно она мне нравится. Все думала, куда бы поудачнее ее внедрить, ну вот пусть тут будет.
«…мы имеем право с доброжелательным презрением смотреть на ироничных головастиков с тощим тельцем недоразвитых эмоций. Они уверяют нас, что их занудные повествования несут какую-то многозначительную тайну. Врут. Шифруют пустоты безжизненных пещер. Поэты драмы – те, кто делает увлекательные боевики, триллеры и сериалы... именно из этого будущее соберет симультанную картину памяти о нашем времени».
Все посты о дораме
❗ Основная часть постов теперь в Telegram. Свежие посты: обзор дорамы «Мышь», подборка ромкомов от меня и подписчиков и один из лучших фильмов Китая, Гонконга и Тайваня. Приходите! ❤️