Фрида Кало утверждала, что сама для себя - она лучший сюжет. Она написала множество автопортретов, а Андре Бретон назвал ее искусство бантом, повязанным вокруг бомбы. Кстати, он привез ее работы на выставку в Париж в 1939 году.
Фрида проживала телесные и душевные страдания, продолжая праздновать радость жизни. Она возвела свои страдания почти что в религиозный культ.
И, конечно, ее любовные страдания - это тяжелая зависимость, от которой хорошо бы выздоравливать.
На уроке французского с ученицей Олесей мы исследовали картину Рамка (THE FRAME), где Фрида поместила свой автопортрет в добытую ей уникальную рамку, в которой раньше было религиозное изображение.
И я подумала: а можно ли подойти к художнице с моей рамкой психического здоровья и душевного благополучия?
Ну, любовные эмоциональные качели и абьюз, боль, которую ей причиняли отношения - это все никак не вяжется со здоровьем.
Меня беспокоит название- РАМКА
Мне вспомнилось стихотворение одной девочки- подростка из психбольницы - про обезьянку:
Загнав ее в рамки, оставили ранки.
Лежит на полу полутруп обезьянки.
Девочке было 15. Про кого она написала? Про себя или про меня?
А Фрида? Она писала Рамку про себя, про вас или про Христа, который до этого в той рамке был?
К вопросу о выставке Весть в Русском музее - там про передачу информации.
Стих этой девочки попал ко мне через внутреннюю нелегальную почту - друг другу передавали записочки во дворе больницы. Зачем она писала и что хотела сказать?
Должна ли Фрида Кало была выздоравливать от своей склонности к драме и страданию, как это делаю я сегодня, или она имела право выйти за рамки? Она оплатила все по полному тарифу. Для меня - дороговато. Но могу ли я предложить кому-то выбрать тихую гавань вместо моря боли потому, что так лучше? Правильнее? Здоровее? И стоит ли стольких страданий эта картина, которая трогает меня до самых кишок и все внутри переворачивает?
Какое послание зашифровано, если я не разбираюсь в искусстве, для моей души в этой картине?
Ведь информация в наши дни не так уж важна. На актерском тренинге в Триглинках нам давали задание отвечать на вопросы о событии, которое выдумано - с видом знатока. Мы давали информацию просто от балды, примерно как в фильме День радио. Можно говорить что угодно. Я рассказывала о пропаже картины из Лувра))
Все уже сказано в нашем очень старом мире. Что мы говорим - не так уж существенно, особенно если не способствует удовлетворению бытовых нужд. Что важнее? Что некто поэт родился в 1455 году или что туалетная бумага в левом ящике? Что насущнее, то и победит.
И есть самое насущное. Оно про смыслы. Про главное - потому что никто не знает, как это - быть человеком. Как выкрутиться из этой сложной задачи? Как жить свою боль, любовь, радость, утрату? Как принять свои разочаровательные несовершенства?
И тогда портрет Фриды говорит мне вот что: смотри, как прекрасна моя боль; это ничего, что нам бывает очень больно; я дам тебе прикоснуться к моей сути, к моей тайне, к моей тишине. Ты не сможешь схватить мое, но через мое ты прикоснешься в своему сокровенному. Мы разделим биение жизни в самом жерле творчества, там, где пылко, невыносимо, и где мы сближаемся вокруг общей задачи, которую никто никогда не решит однозначно.
Стих про обезьянку был написан не мной, но он и про меня. Должна ли эта девочка была оказаться примерной, здоровой с точки зрения нормы, чтобы я послушала ее послание?
Или выходит, что не так важно, какую тебе дадут оценку, какой путь ведет тебя, чтобы ты оставляла следы, по которым другие отыщут тебя и себя душой?
Какая разница, что у этой девочки было по алгебре? Она трогает меня так же, как Фрида Кало. Ощущение, что самое ценное- это когда мы помогаем друг другу смириться с тем, что мы всего лишь люди, болеем, страдаем, рождаемся, умираем, пахнем потом и творим шедевры. Всего лишь люди- и так можно.
Я думала после выставки Весть: что если и правда язык себя исчерпал и пустует смыслом, тем более что например духовный опыт язык описать не может, язык может описывать предметы. Вещи. Поэтому есть притчи, истории, из которых мы чувствуем лучше свой собственный опыт и то, что прожито, становится знанием. Но знание не передается, оно переживается. А потом мы как-то умудряемся делиться душами и перекликаться друг с другом через слова, звуки и образы. Смысл не в содержании знаков. Мы передаем отношение. Отношение, сострадание, крик, живое - то, что превосходит рамки знаков.
Я так благодарна за то, как со мной говорит Рамка, ведь душа поет. Камни слушают и плачут.
Язык живет по законам, которые иногда выглядя логично, но служит совсем не логичным целям.
мы передаем друг другу весть о том, кто как справляется с бурей- океаном жизни, чувств и смыслов. Особую, зашифрованную и драгоценную весть.